В когтях у сказки

Но Ник все еще не выглядел счастливым.

– Ты его убила, – огорченно прошептал он.

– А что, не надо было? – озадаченно уставилась на него девушка.

– Ну, он же не нарочно меня напугал, – не слишком уверенно признался Ник. – Может, нужно было его просто в окошко выкинуть?

Как всегда! Ник жалел все живое, даже то, что его пугало. Он вообще был на редкость беззлобным ребенком. Честно говоря, Анна впервые видела, чтобы какая-то букашка так сильно напугала ее мальчика. Летом он горстями таскал в дом всякую живность, и Анна волей-неволей научилась храбро брать в руки жуков и гусениц.

– Значит, так! – строго сказала она. – Давай договоримся, что никто не имеет права залезать в наш дом без приглашения. Паучка никто не приглашал, верно?

Ник кивнул.

– Выходит, он получил по заслугам. А сейчас выброси все это из головы. Бегом в ванную и за стол. Будем завтракать.

– А потом тебе снова на работу, – уныло продолжил Ник.

– Нет! Мы идем кутить! На весь день, пока не свалимся от усталости!

– Ура! – Вопль донесся уже из коридора, что означало, что Ник немедленно приступил к выполнению программы.

* * *

Ресторанный зал оказался забит битком, но им с Ником повезло – они заняли только что освободившийся столик у самого окна. Оба чувствовали себя довольными и заговорщически переглядывались.

Анна сдержала слово: они побывали в королевском замке, любовались медными всадниками и свирепыми каменными львами, разглядывали сказочные витражи огромного католического храма до тех пор, пока не заболели шеи, потолкались на блошином рынке и накупили кучу всякой ерунды. Словом, прекрасно провели время и страшно проголодались. «Гулять так гулять», – сказала Аня и они решили поужинать в шикарном месте, которое, как нельзя кстати, находилось в двух шагах от их съемной квартиры.

В ресторане был аншлаг. Между столиками сновали официанты, неуловимые, как домовые. Отовсюду слышались стук, звон, выстрелы пробок, звяканье крышек, которыми накрывали горячее, женский смех. На маленькой сцене наяривал оркестр.

Ник активно вертел головой по сторонам, ему все было интересно. Утреннее происшествие теперь казалось совсем нестрашным, и мальчик даже стеснялся своей слабости, а Анна наконец-то перестала чувствовать себя виноватой из-за того, что надолго оставляла сына одного. Она твердо пообещала себе, что потребует у начальства сокращения эфиров. В конце концов, всех денег не заработаешь.

Когда принесли заказ, веселье продолжилось. Они пробовали еду с тарелок друг друга и бурно обменивались впечатлениями. Заказывать пришлось наугад – названия блюд ничего им не говорили. В результате перед Анной оказалась кривоватая тощая лепешка самого непрезентабельного вида, покрытая густыми запеченными сливками, под которыми угадывались ломтики бекона, лука и еще чего-то неопознанного, относящегося к ноу-хау шеф-повара. Однако на вкус эта пародия на пиццу оставляла рыдать в коридоре шедевры мировой кулинарии.

Нику и вовсе досталась тушеная капуста, но с таким количеством всевозможных ветчин и колбас, что сама по себе капуста едва угадывалась. На вид шукрут – так называлось блюдо – выглядел еще хуже Аниной «пиццы», но Анна заметила, что за соседним столиком над точно такой же миской с энтузиазмом трудилась эфирная с виду леди в кружевах и фамильных брильянтах.

Налившись апельсиновым фрешем по самые уши, Ник, немного смущаясь, потрусил в сторону туалета. Анна заплатила по счету. Официант уже возвращал ей кредитную карточку, когда огромное окно ресторана внезапно осветили яркие фары только что подъехавшей машины. Девушка, ослепленная светом, на секунду зажмурилась и вдруг почувствовала укол в сердце – странное предчувствие, будто вот-вот случится что-то плохое. Повинуясь скорее инстинкту, чем желанию, она обернулась и, не обращая внимания на официанта, уставилась на входную дверь.

Анна вся подобралась, как дикая кошка в засаде, но вид посетителей в первую секунду ее разочаровал: обыкновенный старик далеко за семьдесят и молодой верзила, то ли сын, то ли телохранитель. Она остановилась на втором варианте, когда смогла рассмотреть его получше. Огромный рост, полная невозмутимость и при этом – безукоризненная предупредительность, все это говорило о том, что человек на работе. Покрытое шрамами лицо не выражало никаких эмоций, зато черные глаза полыхали, словно все грехи ангелов. Почувствовав Анин взгляд, он плеснул в ее сторону раскаленной лавой и девушка, словно обжегшись, поспешно отвернулась.

Минуту спустя за ее спиной деликатно заскрипели стулья – парочка усаживалась за соседний столик. Между лопатками слегка покалывало, это означало, что ее безупречно прямая спина стала объектом пристального интереса новых соседей.

Стараясь выглядеть непосредственно, Анна слегка передвинула свой стул, так что теперь она могла видеть соседний столик, не поворачивая головы.

Спина верзилы заслоняла обзор, но не настолько, чтобы Анна не смогла рассмотреть его хозяина, сидящего прямо напротив. Почему эти люди вызывали у нее такой болезненный интерес, она и сама не знала, но продолжала наблюдать, время от времени бросая тревожные взгляды в глубину зала, откуда вот-вот должен был показаться Ник.

На первый взгляд старичок выглядел весьма почтенно, подчеркнуто добродушный и благообразный, дорого и со вкусом одетый, несмотря на преклонные года. Так бывают добродушны и порядочны очень богатые люди, которым уже не нужно что-то кому-то доказывать. Все так. Если бы не глаза…

Глаза ошеломляюще желтого, звериного цвета. Глубоко посаженные, гипнотические глаза человека с неподвижным, мертво застывшим взглядом. Из-за этого респектабельность старика напомнила Анне клетку, сквозь прутья которой проглядывал смертельно опасный хищник.

Девушка зазевалась, и их взгляды встретились. Анна тут же спряталась за густыми ресницами. Ей захотелось немедленно уйти, но Ники, как назло, застрял где-то в районе туалета.

Теперь она старательно сверлила глазами вазочку на столе, но движение напротив заставило ее поднять глаза. Ее сердце замерло. Проклятая парочка теперь удобно расположилась на ее столом.

Собираясь возмутиться, Аня нервно дернула рукой и опрокинула кофейную чашку. Это была маленькая чашка, и в ней оставалось кофе на донышке, но она звякнула о блюдце так громко, что с соседних столиков обернулись.

– Вы позволите заказать вам кофе? – любезно спросил желтоглазый, и Анна обнаружила, что он говорит, не шевеля губами.

– Спасибо, не надо. Я уже ухожу, – как можно спокойнее ответила Анна, стараясь не смотреть на материализовавшегося, будто из воздуха, официанта, который успел сменить на столе испачканную скатерть и теперь готовился принять заказ.

– Два кофе и пирожные, – приказал старик, прикинувшись глухим на оба уха.

Вот ведь трюфель! У Анны руки чесались засветить ему в личность блюдцем с этими самыми пирожными, да воспитание не позволило. Пришлось сидеть – овца овцой – и уважать старших, заодно пытаясь определить, кто перед ней – гипнотизер, сатир или бесноватый?

На столе вместе с кофе и сладостями появился запотевший графин с коньяком. Ее рюмку, не спрашивая, наполнили до краев. Анна не пошевелилась и тогда желтоглазый вдруг быстро нагнулся вперед, прошептав:

– Ты чего это не пьешь? Ты пей, деточка. Не хочешь? Ишь, какая… Не пьешь, когда я тебя уговариваю. – И он быстрым, привычным движением тихонько коснулся плеча девушки скрюченным пальцем. По напряженному выражению его лица изумленная Аня поняла, что он знает, что делает.

В ту же секунду старик передернулся в судороге, тихо застонал и отвернулся, быстро и сердито. Он не притворялся, даже пытался скрыть и судорогу, и свой невольный стон.

Дело дрянь, подумала Анна. Как никто другой она понимала то, что сейчас произошло. Старик коснулся ее не просто так, а, пытаясь воздействовать на нее своей силой, заставить подчиниться его воле. Не на ту напал. Не проникнув в девушку, сила метнулась обратно и ударила в своего хозяина. Это больно, действительно больно, особенно, если получить отпор неожиданно, так что старику здорово досталось и он, несомненно, был очень зол. Но Анну пугало не это. Кто бы он ни был и, какую бы цель не преследовал, теперь он в курсе, что перед ним достойный противник. Тот, кто сильнее его. Пока сильнее. Ей ли не знать, как легко может измениться расклад, если дело касается магии.

Бежать – вот, что сейчас необходимо. Там, вдалеке от этой странной парочки, она разберется, что это за фрукт и с чем его едят.

Анна покосилась на верзилу, полностью перегородившему проход. Слева – стеклянная стена, справа – баобаб в черной коже, ни пройти, ни проехать. Разве что проползти под столом, но для этого Анна была еще недостаточно напугана. От баобаба исходил ровный жар, как от доменной печи. Справедливости ради стоит заметить, что он даже не смотрел в ее сторону, и в упор не видел того, что вытворял его патрон, но при этом умудрялся источать какую-то дьявольскую сексуальность – вот уж не к месту такие мысли! – причем в мегаваттном диапазоне.

Баобаб медленно повернул голову. От одного его взгляда в воздухе захлопали черные крылья.

– Можете звать его Ласло, – тут же предложил желтоглазый, откровенно забавляясь. – Его все так зовут, по крайней мере, те, кто ему нравится. А с теми, кто не нравится, он и вовсе не разговаривает.

Анна нервно дернула головой, что могло означать все, что угодно, но в данном случае означало страх. Она как раз всерьез подумывала о том, чтобы устроить дебош с применением блюда с пирожными в качестве метательного оружия, но тут к столику подлетел Ник и пирожным нашлось другое применение. Не разобравшись, что к чему, Ник с радостным воплем ухватил эклер, запихнул его в рот и только потом спросил:

– Можно?

– Конечно, – как-то суетливо ответил старик, опередив Анну.

– Мам, а кто это? – спросил ребенок с набитым ртом.

– Друзья, малыш, друзья, – соврал желтоглазый самозванец. – А что ты больше всего любишь, дорогой? Мороженое или фрукты со сливками?

Ник вдохновенно открыл рот, однако, покосившись на мать, стушевался и солидно пояснил:

– Вообще-то мы уже поужинали… – Он вздохнул и неуверенно продолжил: – Разве что немного мороженого? Можно, мам?

– Конечно, можно! Отличный выбор! – одобрил старец, в очередной раз оставив Анну сидеть с открытым ртом. – Ласло, поторопи!

Великан бесшумно снялся с места.

Путь был свободен, но Ник уже плюхнулся на свой стул, и выдергивать его из-за стола она побоялась. Мальчик не должен понять, что происходит что-то опасное. Пока преимущество на ее стороне и, может быть, она еще сумеет выиграть партию.