Ущелье Али-Бабы

– Ну и поделом мне! – воскликнул он, утирая слезы. – Разве можно пудрить мозги такому сообразительному парню! Я сразу разглядел, что ты не промах. Ловко ты меня отбрил! Ай да удалец! Ай да глаз-алмаз! Тебе палец в рот не клади! Ну, Славка, я страшно рад, что так получилось. Теперь я вижу, что ты не лопух и с тобой можно вести серьезные дела. Не обижайся на старика, считай, это было испытание. Не обиделся? Ну, давай тяпнем!

Мы чокнулись, Пустынцев в своей манере сначала закусил, затем выпил.

Крякнув, он отставил стакан и посмотрел на Ирину:

– Дочка! Кое-что из того, что я хочу рассказать Славке, не предназначено для женских ушек. Ты уж оставь нас на полчасика, мы с ним потолкуем как мужик с мужиком.

– Хорошо, дядя. – Она послушно поднялась, надела телогрейку, шапку и валенки. Вышла. Было слышно, как хлопнули двери, заскрипели ступени.

Мы с Гаврилычем остались наедине.

6. ИСТОРИЯ ПУСТЫНЦЕВА, ПОВЕДАННАЯ ИМ ЖЕ

– Не вижу причин, чтобы не рассказать тебе свою историю, – начал он, вновь наливая в стаканы, но на сей раз на треть. – Расскажу тебе всё без утайки, всё, как было. А там уж сам решай, как поступить. Понравился ты мне, парень! Ну, давай!

Я кивнул, демонстрируя, что готов оценить его искренность.

Мы выпили, и он раздумчиво заговорил.

– Так вот… Родился я в Средней Азии, в Ферганской долине, в семье потомственного переселенца. Еще мой прадед пришел в Азию вместе с генералом Скобелевым. Заметь, пришел как землепашец.

Нас было два брата. Я старший, а Вячеслав младший. Разница – четыре года. Были мы с ним разные – во всём. Славка еще со школьных лет мечтал перебраться в Россию, все ему здесь было не так. И добился своего: уехал в Ленинград, да там и обосновался, завел семью. Ну а я – я полюбил Азию, ее жаркое солнце, щедрую землю, неторопливый уклад жизни. Отец работал бухгалтером на хлопкозаводе, а жили мы в глубинке, где русских было наперечет, так что я сызмальства водился с местной пацанвой и еще до того, как идти в школу, говорил и по-узбекски, и по-таджикски так же свободно, как на родном. После армии выучился на ирригатора. А что такое ирригатор в Средней Азии, где самая большая драгоценность – вода? Ирригатор там – царь и бог!

Он помолчал немного, помассировал свой широкий нос и продолжал:

– Вместе со мной на курсе учился паренек из местных – Гафур Мирзоев. Так уж сложилось, что мы с ним сдружились. Уже тогда Гафур строил смелые планы на будущее. Он происходил из малообеспеченной семьи и горел желанием пробиться наверх. А уж смекалкой и рассудительностью Аллах его не обидел. Ну что тут долго рассусоливать? После института он уехал в свою область и через пару-тройку лет стал начальником механизированной колонны. Вскоре прислал весточку: приезжай, будешь моим заместителем. Так и пошло. Гафур поднимался со ступеньки на ступеньку и всякий раз перетаскивал с собой меня. В один прекрасный день его назначили директором крупного, но отсталого агропромышленного объединения.