Только не ты

– Вы умный, чуткий, интересный, щедрый… – Это совсем не те слова, которые говорит моё сердце, но другие, тайные, должны остаться только в моих мыслях.

– Почему ты считаешь меня щедрым? – Александр наклоняется вперёд, опираясь локтями о колени. В его тоне неожиданная фамильярность.

Под гипнозом его взгляда я даже дышу с трудом, прерывисто, но при этом удерживаю контроль, иначе наболтаю лишнего.

– На собраниях вы щедры на похвалу, внимательны к окружающим…

Александр склоняется ближе.

– А почему ты назвала меня чутким?

– Вы знаете, что сказать, чтобы людям было приятно. Чтобы они вам поверили.

– И ты мне веришь?

– Да, конечно, – отвечаю без заминки, потому что это правда. Александр задаёт мне вопросы, и это хорошо. Значит, мой приговор не подписан, и директор сомневается в моей причастности к преступлению, иначе бы он сразу позвал охрану.

– Во что именно ты веришь?

Этот вопрос застаёт меня врасплох. Когда говорят: «Я тебе верю», подчас не имеют в виду ничего конкретного.

– Я верю в то, что вы такой, каким кажетесь. В то, что вы хороший человек и выслушаете меня без предубеждений.

Александр протягивает руку, и я послушно даю ему свою.

– Ты хочешь, чтобы я тебе поверил, – констатирует. Проводит большим пальцем по моему запястью, и по телу бежит горячая волна.

Это интимный жест. Я вспоминаю корпоративные правила, в них целая глава про домогательства… Что за глупые мысли!

Смотрю на его руки. Ногти большие и чистые, с белым полукругом, кожа грубоватая, но без заусениц. Александр Великий не кусает ногти.

– Тебе страшно? – спрашивает. Его голос сочный, с хрипотцой.

Я поднимаю взгляд. Он улыбается, мягко, сочувственно. В сочетании с его бледностью и синяками под глазами это выглядит трогательно. Мне стыдно за мысли о домогательстве, да и кто кого домогается! За последние четыре недели я такого нафантазировала! Вот и сейчас путаю сочувствие с флиртом.

Александр отпускает мои пальцы, но я не позволяю ему отодвинуться. С силой сжимаю его руку.

– Мне очень страшно, – говорю со слезами в голосе. – Я не знаю, как доказать мою невиновность.

Александр кладёт вторую руку поверх моей, и мы смотрим друг на друга, соединённые двойным замком пальцев и моей надеждой. Кажется, он понимает меня, как никто другой.

– Я предложила пройти тест на детекторе лжи, но Лоренс посмеялся надо мной. Сказал, что не носит детектор с собой. – Бессознательно тяну наши руки ближе к груди.

– Ты спала прошлой ночью?

– Пару часов урывками.

– Что ты делала в остальное время?

Его слова, его звучный голос посылают очередную горячую волну по моей коже. Гранд привлекателен до чёртиков, и каждая его фраза звучит порочным намёком. Нет ничего соблазнительнее мужской силы. Я, слабая и потерянная, пришла к нему, а он держит меня за руку и дарит силу. Задаёт вопросы, волнуется, заботится. Это настолько сексуально, что я хочу запрыгнуть к нему на колени, прижаться к груди и сидеть, не двигаясь, пока кошмар не закончится. Пусть Александр обнимет меня, защитит от стервятников, кружащих над моей репутацией.

Я хочу, чтобы его сила помогла мне пережить момент слабости.

– Прошлой ночью я лежала в постели и старалась не думать.

Краснею, хотя в моих словах нет ничего предосудительного. Мы всё ещё держимся за руки и сидим слишком близко.

– Но как ни старалась, ты продолжала думать о случившемся. Переигрывала ситуацию снова и снова, мучая себя. – Александр понимающе улыбается.

Он меня понимает, и от этого становится легче дышать, будто с груди сдвинули надгробную плиту. Какой же он замечательный – помогает женщине, причинившей ему зло. Под веками собираются слёзы, и я запрокидываю голову, глядя на потолок, чтобы не заплакать. Когда я снова смотрю на Александра, он опускается передо мной на одно колено. Проносится шальная мысль: так мужчины делают предложение.

Верит ли он мне? Если нет, то остальные последуют его примеру.

Иногда тебя осуждают без обвинений. За причастность. За то, что ты оказалась не в том месте не в то время.

– Чем больше думаешь о чём-то, тем сложнее забыть, – говорит он, и я теряюсь в тепле его рук.

Он прав. Чем больше я о нём думаю, тем сложнее его забыть. Опускаю глаза, чтобы скрыть порочность моего взгляда.

– Говорят, надо просто не думать, но это сложно, – он придвигается ближе.

– Очень сложно, – соглашаюсь, решаясь подхватить его взгляд. Мы переплетаем пальцы.

Сейчас я не могу думать о правилах, о морали и этике. Происходящее разбивает границы моей реальности. Я сделала Гранда своим кумиром, недосягаемым и поэтому безопасным, и вдруг…

Самый невероятный мужчина в мире опустился передо мной на одно колено, его второе колено касается моих, плотно сжатых. Его пальцы переплетены с моими, его сочувствие и понимание разлились во мне приятным опьянением.

– Невозможно сложно, – шепчет он.

Дыхание Гранда пахнет мятой и лимоном. Я часто дышу, от возбуждения и от желания впитать в себя как можно больше роскошного мужского тепла. И защиты. Особенно защиты.

Смущает только его изучающий взгляд. Хотя нет, смущает и многое другое, ведь Александр по-прежнему незнакомец, да ещё и начальник, однако если его тянет ко мне так же сильно, как и меня к нему, то у нас будут проблемы с соблюдением корпоративных правил.

Опускаю взгляд на обтянутое джинсами мускулистое бедро, зажатое между моими коленями.

– Пожалуйста, поверьте, я не способна на предательство! Я бы никогда не причинила вам зла. Если бы я могла переиграть прошлое…

– Что бы ты сделала? – спрашивает он хрипло, его голос царапает губы чувственной негой.

– Я бы сама сделала кофе или проследила за Джейком… или спросила вас, хотите ли вы кофе…

– А что ещё ты хочешь изменить в прошлом? Например, в тот день, когда мы ехали в лифте.

Я растерянно хмурюсь, собираюсь сказать что-то про непальский мох и Урал-Байкал, но в мыслях туман. Я пришла просить прощения, но, возможно, получу нечто большее. Восхитительного мужчину, защиту, доверие…

Откровенный мужской взгляд скользит по моему лицу. Между нами дикое притяжение, и если мы отпустим себя, то фейерверк страсти осветит окрестности, нарушит взлёт и посадку самолётов в Хитроу[5 - Аэропорт на окраине Лондона.]. Александр подаётся ближе, я тоже. Мы делаем крохотные движения друг к другу, хотя куда уж ближе, мы и так лицом к лицу. Губы к губам.

Перед глазами вспыхивают искры, и я заставляю себя дышать.