С неба женщина упала

– А надолго?

– Не знаю.

– А когда уехала?

– Кажется, сегодня утром, но точно сказать не могу.

– А еще у Алевтины Георгиевны близкие подруги есть?

– Я не знаю. Я же говорила вам, что сейчас круг общения у неё очень и очень… высокий… Не знаю, бывают ли там близкие подруги…

Не узнав ничего толком, Умник опечалился. В глазах его явственно читалось огорчение. Он вдруг поднял глаза на Ленку, внимательно следившую за игрой его чувств, и стал пристально разглядывать ее, словно что-то прикидывая. А у нее оборвалось сердце и сперло дыхание.

– Честно сказать, мне вдруг показалось, что он раздумывает, как бы ловчее меня разделать, изверг! Так посмотрел, так посмотрел! Я перед ним как дура, и так и этак, а он? – рассказывая, Ленка всхлипывала, но зареветь не смогла.

– Дорогая! Ты перед ним и так и этак врала! Чего ж обижаться? – заметила я.

– Врала, конечно. Что ему, сукину сыну, правду, что ли, говорить? – Она еще повздыхала. – Но зато второго я, девочки, достала. Не хвалясь, скажу: парень был готов, что твой пончик, разве только не шипел!

– Так как же вы расстались? – полюбопытствовала Юлька.

– Как расстались? Душевно расстались…

Пораскинув, видно, как следует мозгами, Умник решил, что допросить с пристрастием Елену Борисовну в офисе не получится, а выволочь ее каким-либо образом на улицу тоже вряд ли удастся. Поэтому он стал очень вежливо прощаться и спросил разрешения побеспокоить, если будет нужда. Расплывшаяся до ушей Елена Борисовна клятвенно заверила его в своей любви и дружбе и настоятельно просила обращаться в любое время, про себя злобно думая: «Что б ты сдох, зараза!»

– До свидания… – Она несмело протянула пухленькую ручку Пупсику. – Рада буду помочь, если в моих силах… Приятно было познакомиться!

Чуть заметная дрожь в голосе и нерешительный взгляд. Гляди-ка, Пупс рад бы задержаться… Ох, ну как бы его оставить на пару минут? Этот поганый Умник так и теребит его, шипит на ухо: пошли, пошли! Господи, как он его назвал? Кабан? Ну надо же! Пупсик куда как романтичнее. Хотя, может, он и прав… Если бы только узнать, кто их послал… Ленка чуть дольше необходимого задержала руку Пупсика в своей. Ответный жест не заставил себя ждать.

«Спёкся, козел!» – злорадно подумала она.

Момент наступил критический. Не раздумывая о последствиях, Ленка в то самое мгновение, когда Умник повернулся к ней спиной, вложила в руку Пупсика свою визитку, волшебным образом очутившуюся в ее пальцах. Парень слабо дернулся, но под страстным взглядом леди затих. К своему огромному облегчению, она увидела, как за спиной Умника он несколько суетливо, но быстро убрал визитку в карман. Надеясь, что у него недостанет ума вытащить ее в присутствии напарника, Ленка мысленно перекрестилась.

«Только бы сошло! – глядя на спины уходящих визитёров, она подняла глаза к небу. – Господи, только бы Витька не узнал!»

Резон скрывать от своего возлюбленного факт, так сказать, поползновения на сторону, безусловно, был. Дело в том, что Виктор, весёлый, обаятельный и ревнивый мужик, был инструктором по самбо, причём не инструктором-теоретиком, а инструктором-практиком. Смысл его жизни, на мой взгляд, заключался, в первую очередь, именно в самбо, во вторую – в Ленке. Не говорить этого Ленке у меня ума хватало, а у неё на этот предмет было собственное мнение. Я же исходила из того, что убежать на пару часов или пару дней, поругавшись или взревновав, от Ленки он мог, а вот пропустить тренировку или соревнование – никогда. Происходило это, правда, нечасто. Я имею в виду ссоры или ревность. Но, если происходило, вот это бывал фейерверк, доложу я вам! Елена Борисовна дама в теле, но и Виктор Михайлович тоже хорош. В росте большой разницы у них нет, но вздымающаяся во время баталии накачанная грудная клетка Витьки становилась сродни сногсшибательному бюсту подруги, приобретая запредельные объемы. Не подумайте только, что речь идёт о потасовках или ещё каком членовредительстве. Тут бы Ленка супротив любимого не потянула. Но громовые раскаты голосов и порушенная вокруг мебель производят на случайного зрителя ошеломляющее впечатление, уверяю вас! Через какое-то время следует бурное примирение, всеобъемлющая любовь и голубиное счастье, счастливых влюбленных можно не видеть пару суток, Ленка берёт отгул… и вечером Витька бежит на очередную тренировку…

– Так что остаюсь одна в тылу врага, – патриотично сказала Ленка. – Так и знала, что все на мои хрупкие плечики ляжет! Может, меня даже наградят… посмертно… А вас пусть замучает беспощадная совесть…

– Резвится она, поглядите! – заворчала Юлька. – Ты шибко-то не резвись, получишь по жопе, будешь знать.

– Юлька права, – встряла я. – Не высовывайся здесь. Не знаю, не слышала, не видела. Если сейчас не дашь честного слова, что не станешь в разведчиков играть, никуда не поеду, останусь.

Я выглядела решительно и сурово взирала на подругу. С другой стороны на нее живым укором таращилась Юлия Геннадьевна. Ленка заелозила по сиденью, поджала губы и замычала.

– Ты не мычи, а скажи: «Честное слово!» – Я ткнула её в бок пальцем.

Она закатила глазки и сказала:

– Ну я что, дура? Все я знаю!

– Нет, скажи!

– Ну, даю, даю! Даю вам честное слово, что, когда вас не будет, не буду высовываться, не буду приставать, не буду… ни есть, ни пить, буду сидеть как…

– Как дура! – радостно закончила Юлька и захихикала.

– Нет, дорогая, кушай на здоровье, хотя пей, конечно, поменьше. Ты как лишку хватанешь, с тобой не совладаешь!

– «Варвара, ты волчица!» – с сожалением глядя на нас, развеселившихся, выразительно процитировала Ленка.

– Но так оно и есть!

– «Волчица старая и мерзкая притом!» – Ленка театрально вздохнула, закрыла глаза и откинулась на спинку сиденья, давая понять, что разговора с ней мы недостойны.

Но просидеть в тишине больше двух минут нам не удалось. Потому что Ленка завозилась, открыла глаза и сказала то, что было готово сорваться с моего языка:

– Что-то Саши больно долго нет…

Мы снова притихли.

– Так не бывает, – сказала Юлька. – Не спать же он там лег!

Я облизнула пересохшие губы:

– Ага!

– Ага! – передразнила меня Ленка. – Чего делать-то будем, а? Где очередные гениальные идеи?

– Я на заказ не могу, – скромно ответила Юлька. – Но, на мой взгляд, надо… туда идти… А, Алька?

– Ага, – ответила я и полезла из машины.

Главное сейчас – идти и не останавливаться. Зайти в подъезд, подняться на свой этаж… Только не трусить и идти… Но делать это мне абсолютно не хотелось. Ноги дрожали, горло привычно пересохло, грудь теснило скверное предчувствие.

«Ты всех втравила, ты и тащись, – подумала я и хныкнула: – Как я боюсь туда идти!»

Направившись к подъезду, я услышала, как за спиной захлопали дверцы машины. Мои девчонки шли за мной. Я вдруг испытала к ним чувство огромной нежности и… жалости.

– Девчонки, ждите меня здесь, если что, я вас позову, – зашептала я, повернувшись.

Говорить на улице в полный голос почему-то было страшно. Юлька ничего не ответила, продолжая идти, а Ленка сердито буркнула, правда тоже шепотом:

– Еще чего! Давай двигай, не стой!

Саши нигде не было видно. Поднявшись по лестнице, мы на секунду замерли, потом я решительно направилась к своей двери. Она была неплотно прикрыта.

«Значит, Саша внутри», – мелькнуло в голове, и я потянулась к ручке.