Узоры отношений. Часть 4

– Понимаешь, все упирается в вызов Николя из России. Если бы это была любая другая страна Европы… Там бы я могла в течение трех-четырех дней все организовать… Но в России у меня нет достаточных связей… Конечно, в течение месяца-двух, я смогу и оттуда все получить, но у нас нет столько времени. Николя, а твой друг, князь Юсупов, не может организовать такой вызов? Он ведь не простой человек в своей стране?

– Не знаю, дорогая. Я не думал об этом. Мне неловко просить князя. Он так много сделал для меня, что обращаться к нему с очередной просьбой – просто неприлично для меня.

– Тогда, это сделаю я. – громко сказала Натали.– И немедленно. Я сейчас поеду к отцу и поговорю с ним. Если это в его силах, он обязательно поможет.

– Натали, благодарю Вас, но как я буду выглядеть в глазах князя? Нет, это решительно невозможно.

– Николай Александрович, Вы плохо знаете меня, если думаете, что я прямо с порога буду чего-то требовать от отца. Я недаром провела столько времени рядом с Ванессой. Не беспокойтесь, Ваше имя не пострадает. Тем более что я давно не была дома. Сегодня вечером или завтра утром я вернусь. Все, некогда разводить лишние разговоры. Я пошла одеваться. Филипп, мне нужна машина, я могу взять Вашу?

– Конечно, Натали. Переодевайтесь, а я пока отдам соответствующие распоряжения.

Натали быстро выскочила за дверь, и уже через полчаса уехала.

– Какая умница.– Сказала про Натали Агнесс.– Ванесса, но как же отправить Николя в Россию? Ведь там идет война. Как он попадет домой?

– А может ты попросишь того адмирала, который приходит к нам в ателье со своей женой?– спросила Мэгги.– Может он организовать как-нибудь путешествие Николя?

– А как же твой корабль, Ванесса? Может на нем отправить Николя?– спросил Филипп

– Госпиталь еще не может выйти в море. По крайней мере, в течение еще двух-трех месяцев. Примерно столько надо, чтобы закончить все работы и оснащение корабля. А вот идея Мэгги мне симпатична. Когда должна придти к нам жена адмирала? Мэгги?

– Завтра в первой половине дня. Ты сама с ней поговоришь?

– Да. Завтра я сама сделаю ей примерку. И узнаю, насколько исполнима наша задача.

– Ванесса, ты думаешь, что жена адмирала сможет нам помочь? – удивилась Агнесс.

– Если бы ты видела эту пару, Агнесс! Меня не покидает ощущение, что адмирал шагу не смеет ступить без ведома и воли своей жены. Бедные его подчиненные! Такие люди, как правило, очень жестоки с теми, кто от них зависит. Всю свою злость он вымещает на своих офицерах. Сама как-то видела. Но, нам это на руку. Завтра я поговорю с мадам.

После этих слов настроение у всех поднялось. Ситуация уже не казалась безысходной. Даже Н.А. слегка оживился. День прошел, можно сказать, совсем неплохо. Погода слегка прояснилась, ветер утих, сквозь ползущие тучи ненадолго проглядывало солнце. Было решено покататься по парку на лошадях. Ради этого, даже Ванесса отважилась сесть на лошадь и вполне прилично проехала на ней в кругу своих друзей. За что получила от Филиппа и Н.А. множество комплиментов. Агнесс была просто счастлива, пустившись наперегонки с Филиппом и Мэгги. Довольные и слегка уставшие все вернулись в дом, когда стало совсем темно. Натали все еще не вернулась. Они решили подождать еще час и, если она не приедет, пойти ужинать без нее. Натали зашла в столовую, когда все стали занимать места за столом.

– Ну, как? – не утерпела Мэгги. – Скажи, дорогая, что-нибудь получилось?

– Да, Мэгги, что-нибудь получилось. – Ответила Натали.– Николай Александрович, папа ждет Вас завтра прямо с утра, как можно раньше. Он очень встревожен моим сообщением. Не волнуйтесь, я сказала, что случайно подслушала Вашу беседу с Ванессой и Филиппом, что толком ничего не поняла и решила спросить его, насколько это опасно для Вас и Ванессы. Папа огорчился, что Вы сразу не приехали к нему, но узнав, что Вы только что получили страшное письмо, отправил меня сюда с требованием передать Вам свое пожелание видеть Вас. Он весьма встревожен состоянием здоровья Вашей матушки. Вот, что получилось.

– Благодарю Вас, Натали. Вы оказали мне неоценимую услугу.– Сказал Н.А.

Мэгги обняла свою подругу. Они, как всегда, сели рядом и о чем-то прошептались весь ужин.

На следующее утро граф фон Корф уехал рано, когда еще никто, кроме Ванессы, не проснулся. Она проводила его до автомобиля, поцеловала и долго смотрела вслед. Вернувшись к себе в комнату, села в кресло и глубоко задумалась.

Глава 2. В России

Небо закрывали тяжелые грозовые тучи, ливень лил как из ведра, дорогу освещали только всполохи молний, раскаты грома можно было легко принять за пушечную канонаду. Было темно, хоть глаз выколи. Нигде не светилось ни одного огонька, найти пристанище на ночь было просто нереально. К тому же, дорога была отвратительной, то и дело приходилось выходить из машины и буквально выталкивать ее из очередной грязной лужи. Хорошие дороги остались далеко позади. Они закончились сразу, едва машина пересекла границу с Польшей. Российская Империя никогда не могла похвастать хорошими дорогами. Но это уже была Родина. Оставалось не больше двух дней пути. Граф фон Корф совсем не обращал внимания на эти неудобства, философски принимая все тяготы последних двух недель. Его больше волновали предстоящие события. Что ждет его дома? Успеет ли он застать матушку живой? Как там его маленькая сестренка? Лизхен было уже девятнадцать лет, но для него она оставалась все той же малышкой с белыми, почти льняными кудряшками и удивленно раскрытыми огромными глазами.

За последние двадцать лет, Н.А. редко бывал дома. Если сложить то непродолжительное время, что он проводил в кругу семьи, едва ли наберется три года в общей сложности. Сестру он почти и не знал, она родилась, когда графу было девятнадцать, в это время он уже давно жил и учился в чужих странах. После учебы он так и не вернулся домой, а полностью посвятил свою жизнь служению Родине. Сколько мостов и переправ было построено за эти годы, он уже и не считал, сколько военных и гражданских сооружений в самых труднодоступных местах. Родителям он писал редкие короткие письма, сообщая, что жив, здоров, все в порядке. А вот с сестрой у него сложились очень теплые, даже доверительные отношения, несмотря на огромную разницу в возрасте. Лизхен, редко видя своего брата, больше знала его по рассказам родных и знакомых, но, тем не менее, часто писала ему, рассказывала обо всем, что творится дома, у соседей, в обществе. Он с нетерпением ожидал от нее вестей и всегда отвечал ей самым подробным образом. Лизхен, маленькая Лизхен, как она там?

Сидя рядом с водителем и бездумно глядя на дорогу, граф размышлял, вспоминая недавние события. Прошел ровно год, с того памятного дня, как он впервые увидел Ванессу. Ее настороженный взгляд, мгновенная перемена в облике, от неприступной надменности, до изумления так поразили его, что он еще долго прокручивал в уме эту встречу, не зная, что могло так испугать гордую красавицу. Только потом, гораздо позже, он понял, что одно упоминание о графе Лерине вызывало у девушки приступ необъяснимого страха. А тогда он крепко задумался, чем же так напугал ее? Ванесса,… удивительная, нежная, заботливая…любимая.… В памяти всплывали каждая встреча, каждый взгляд, слова, робкие намеки, необыкновенный румянец, появляющийся на щеках, стоило им едва встретиться взглядом, серебристый смех… Он перебирал воспоминания, как некоторые перебирают драгоценные четки. Судьба подарила ему невероятное счастье встретить на своем пути эту женщину. И ее друзей… все они собрались в одном месте, оберегая, и защищая друг друга…. И то, что они приняли его в свой круг, казалось необъяснимым чудом… Он всегда считал себя огрубевшим из-за тягот походной жизни, не способным на нежные чувства, пилигримом, не имеющим пристанища. Светские красавицы не вызывали в его душе тепла и восторга, хотя он нравился многим и знал это. Слишком далеки они были от той жизни, где был его удел… Но после той памятной встречи, в душе что-то перевернулось, …И захотелось тепла, домашнего очага, любви, ласки, всего того, чего он был лишен все эти годы. Узнав любовь, он был готов на все, чтобы удержать ее в своих руках. Сомнения, боязнь показаться смешным своими чувствами, душевные терзания, все это чуть не привело к бегству за океан, на край света, куда угодно… Как хорошо, что он все-таки набрался смелости и рассказал Ванессе, что на самом деле чувствует и о чем мечтает. Каково же было его удивление и восторг, когда самая прекрасная из всех когда-либо существовавших женщин, просто призналась, что любит его и хочет быть с ним навсегда, быть его женой. Он помнил каждое мгновение этого дня, все в мельчайших подробностях. Тогда казалось, что теперь-то уже никто и ничто не сможет им помешать. Ведь они – двое взрослых людей, не зависят ни от кого в своей жизни и могут распоряжаться ей как считают нужным. Но, нет, упиваясь своим нежданным счастьем, он совсем забыл о том, что зависть и злоба никуда не делись из этого мира. Такого количества лжи и домыслов, выплеснутых на его голову недоброжелателями, он даже не ожидал. Проведя большую часть своей жизни с простыми людьми, появляясь при дворе только по мере необходимости, он не подозревал, что является таким желанным предметом для пересудов. Зависть к его наградам и уважению монарших особ, даже к внешности, которой его наградила природа и немалому состоянию, перешедшему к нему от бездетных родственников, все это, оказывается, не давало спать спокойно "паркетным шаркунам". Только теперь, когда он захотел жениться на маркизе Уэскара вся эта мерзость вышла на поверхность… Особенно его поразило отношение к нему его сослуживцев. В глаза они в один голос пели ему дифирамбы, удивляясь, как это ему удалось заполучить в невесты самую богатую и красивую женщину, а за глаза поливали его грязью и писали доносы, сомневаясь в его патриотизме. Это, в конце концов, возымело свое действие, и вот уже, он под подозрением в государственной измене, все былые заслуги забыты, честное имя перечеркнуто… Человеческие пороки не находили понимания в душе у графа.