Угол падения

Галина с рассказом не торопилась. Она тоже заказала себе пива, вяленой оленины и орешков.

– Ну орешки ладно, а оленину зачем? Ты уверена, что этот олень не гавкал на прохожих в темных переулках до того, как его убили и засолили? – спросил Сергей, бесцеремонно заглядывая в меню и пальцем тыча в стоимость заказанной Галей оленины.

– Я ни в чем никогда не уверена до конца. Ты же знаешь. Собери мозги в кучу, отвлекись от подсчетов и послушай меня внимательно. Есть дело на миллион долларов.

– Да иди ты! – Сергей выронил меню из рук и весь подался вперед.

Галина сделала большой глоток. Пиво она очень любила и пила его всегда с удовольствием. Вот и сейчас, даже глаза прикрыла от наслаждения. Ее собеседник взирал на нее с неподдельным интересом и ждал продолжения.

– Ну не томи же ты! Давай, выкладывай! Кого засадить? Аж руки чешутся.

– Ну и негодяй же ты, Маслов! Тебе что, засадить кого-нибудь в радость что ли? Ты же юрист, блюститель закона. Или закон, что дышло…?

– Да брось ты демагогией заниматься, Галина Ивановна. А то ты не знаешь, первый день на свет родилась. Ведь меня же вызвала для того, чтобы отравить кому-нибудь жизнь! И я должен найти способ! Что, не так что ли?

– Не так! Почему сразу «отравить»? Может наоборот, помочь хочу человеку, он в трудной ситуации.

Галина нарочно оттягивала разговор, она хорошо знала Сергея: ему надо дать сначала остыть, тогда он будет соображать четко и улавливать проблему с ходу.

Когда Сергей перестал балагурить, она приступила к делу. Во всех подробностях рассказала ему о двух визитах, Ильи и Майи, не называя при этом имен и фамилий. Конечно, Илья Сафронов как тренер по плаванью не был личностью известной в широких кругах. Его имя, если и мелькало в местной прессе, то только, возможно, в спортивных новостях. Но кто особо обращает внимания на имена в газетах? Вряд ли фамилия Сафронов была известна Сергею, но все же Галя умалчивала пока, о ком идет речь.

– Итак, – подытожил Сергей, – есть человек, твой хороший знакомый, как я понимаю, который поплыл. То есть его очень серьезной подставляет его же дочурка, а ты в смятении: казнить или миловать. Чего же ты хочешь от меня?

– Мне нужен твой профессиональный совет. В данной ситуации можно ли доказать, что это было убийство, если прошло уже более полугода? Будут ли этим серьезно заниматься, опираясь только на свидетельские показания несовершеннолетней дочери?

Сергей задумался. Он закурил сигарету, выпустил струйку сизоватого ароматного дымка и ответил:

– Вопрос, конечно интересный. Но тебе-то это все зачем? И где тут миллион обещанных долларов? Я что-то не просекаю.

– Ну понимаешь, этому человеку грозят огромные неприятности, так как дочка его настроена очень решительно. Ты можешь найти способ, как разрешить ситуацию, мы его к этому подведем. Я подведу. Ну и ставку за твои консультации предложим соответствующую. Кстати заметь, мне этих денег не нужно, все будет твое.

Сергей подозвал официанта и заказал еще пива и креветок.

– Эти уроды хоть точно то, за что их выдают, – проговорил Сергей, имея в виду креветки и продолжил: – Ну хорошо, я заработаю, а тебе что за интерес? Решила Яшу своего осчастливить ветвистыми рогами али корысть какая?

– Вот именно. Как говорится, не удовольствия ради, а токмо корысти для. Есть у меня интерес, не волнуйся. У меня с этим товарищем давние счеты, и если я ему в этом деле помогу, то он просто обязан будет по этим старым счетам заплатить. А мне этого ой как хочется.

Разговор иссяк. Старые приятели выпили еще по кружке Гиннеса, опрожнили тарелку пряных, с нежнейшим мясом креветок и засобирались уходить. Сергей не стал даже скрывать своего негодования по поводу оставленной на мельхиоровой тарелочке суммы, обозвал Галину дармоедкой и расплатился с водителем такси, в которое ее усадил.

– Езжай давай и еще с годик мне на глаза не попадайся, буду отрабатывать нашу с тобой сегодняшнюю задушевную беседу, транжирка чертова!

Галина улыбнулась.

– Ладно, пока. Я позвоню на днях, полистай свою настольную книгу, может нароешь чего-нибудь путное.

Было уже довольно поздно, когда Галина приехала домой. Муж ждал ее к ужину, сидя на диване и просматривая сегодняшнюю прессу. Вид он имел уставший и недовольный. Хмуро взглянув на жену поверх очков, Яков проговорил:

– Ну где вот можно ходить? Объясни мне, ради бога! Десять часов почти, а с работы ты ушла раньше.

Галина тяжело вздохнула и ничего не ответила. Она терпеть не могла, когда муж звонил ей на работу и не раз говорила ему об этом. Но Яков ее не слушал и звонил в клинику по любому поводу.

Она прошла на кухню и увидела на столе плоскую промасленную коробку. Значит, Яков купил пиццу, принес ее домой, но ужинать без жены не стал. Пицца остыла и выглядела неаппетитно. Быстро разогрев духовку, Галина поместила туда сухую, холодную ковригу, прикрытую сверху сильно потемневшим томатом, кусочками колбасы, оливками и ломтиками сладкого болгарского перца. Пиццу она не любила, но зато Яков почему-то обожал, приходилось мириться.

Затем Галина переоделась и вернулась к мужу. Уже приятно пахло выпечкой, настроение чуть-чуть улучшилось.

– Ну что, успокоился, Отелло? – спросила она, подойдя к Якову и поцеловав его в макушку.

Он на ее поцелуй не отреагировал, но заметил:

– Я не Отелло, я брошеный, голодный, никому не нужный и больной. А тебе дела нет. Все бы гулять да веселиться. Спиртным разит за версту, рыбой какой-то. Где шлялась?

– Господи, Яша, ну перестань ты ради бога! Что за выражения! «Шлялась»! Во-первых, не шлялась, а ходила на деловую встречу. Во-вторых, разит от меня не рыбой, а креветками. Да и вообще, допросов не терплю. Пицца твоя готова, пошли есть.

Галина пришла на кухню, быстро накрыла на стол, достала неизменный графинчик с водкой. Без этого муж к ужину не приступал. Он практически не пил, но рюмку водку за ужином пропускал всегда. При этом он ссылался на профессора Преображенского, который говорил о пользе рюмочки водки под хороший сытный обед.

Горячая пицца выглядела уже совсем по-другому. Она источала приятный пряный аромат, но Галине есть не хотелось. Она отрезала себе совсем крохотный кусочек, а мужу на тарелку положила три больших, увесистых ломтя. Ели молча. Яков, казалось, успокоился и с вопросами к жене не приставал, а у Галины в голове прокручивалась сегодняшняя беседа с Сергеем.

Итак, чего же она действительно хочет? Помочь Илье Сафронову или наоборот, помочь его дочери и навредить таким образом ему? Галина решила не ломать пока голову над этим вопросом, все будет зависеть от того, что скажет Маслов. Если делу можно дать ход, как говорится, вот тогда ей и карты в руки.

Она уже съела свою порцию и сидела над пустой тарелкой, разглядывая мужа. Он был так увлечен едой, что и не замечал, казалось, пристального взгляда жены, а она невольно сравнивала Якова с Сергеем Масловым, моложавым, пижонистым ухарем, в дорогом твидовом костюме, роскошном шелковом галстуке и модных кожаных полуботинках, импортных и тоже недешевых.

Он знал себе цену, этот высокомерный всезнайка, балабол. Он был хитер, жаден, но умен. Потом ее мысли переметнулись на Илью. Этот спокоен, уравновешен, даже солиден. Вот чего не хватает Маслову! Солидности! Это при его-то должности и положении в городе. Его ведь знает вся администрация, к нему за советами и консультациями обращаются самые именитые особы в их городе и области. А он как чертик из табакерки, вечно со смешком, юморком и подковырками.

Галина так задумалась, что и не услышала, как Яков спрашивает у нее что-то. И только когда он тронул ее за руку, она вдруг очнулась, вновь взглянула на него и невольно улыбнулась.

– Прости, я что-то задумалась.

Оказалось, вопрос мужа был банальным и простым: чаю ей налить или кофе.

– Кофе с молоком, сладкий и горячий. А я пойду прилягу на диване, устала что-то. Принеси мне туда, хорошо?

Яков что-то проворчал и начал хлопотать у плиты. Галина оставила его одного и вернулась в гостиную. По телевизору шла передача про глобальное потепление на планете, она сделала потише и уютно свернулась клубочком на мягком велюровом диване. Что-то не давало ей покоя. Скорее всего, это неразрешенный вопрос относительно Ильи сидел в ее мозгу занозой и беспокоил.

«Ну в конце концов, чего я дергаюсь? Какое мне дело до всей этой истории? Может, плюнуть и растереть?» – думала Галина, прикрыв глаза отяжелевшими от усталости веками. Но подсознательно она понимала, в чем все дело. Разбередилась ее старая, не зажившая до конца рана, которую ее душе нанес когда-то Илья Сафронов.

Галина приподнялась на локте и стала осторожно, маленькими глотками пить кофе из массивной керамической кружки, которую принес и поставил на маленький столик Яков. Сам он уже расположился в кресле и отключился от общения, закрывшись от жены полностью развернутой газетой.

6

Галина снова погрузилась в размышления и воспоминания. Вот она бежит к Илье домой. В ее руке цветы, она безмерно счастлива! Сегодня, сейчас она скажет ему, что их любовь достигла своего апогея! Она обрадует его тем, что у них будет ребенок! Боже, какое счастье! Илья, конечно, обрадуется, схватит ее в охапку и потащит в ЗАГС. Галя думала тогда, что именно это радостное известие согреет наконец прохладу и устранит легкую отчужденность в их отношениях. Уже больше месяца Галина замечала, как изменился Илья. Стал не таким внимательным, не таким радостным при встречах. А порой и вовсе исчезал на день-два. Потом отделывался отговорками, мол, был занят или плохо себя чувствовал. Но теперь все это прекратится! Теперь все встанет на свои места, и никакая сила уже не сможет их разлучить!

Галина Дорохина уже предвкушала огромные перемены, которые вот-вот произойдут в ее жизни: из Дорохиной совсем скоро она превратится в Сафронову, из невесты в жену, а из молодой беззаботной девушки-женщины в мать и хранительницу семейного очага.

Она нетерпеливо жала на кнопку звонка и ждала, когда Илья ей откроет. Илья жил один, родители его уехали на Север, когда он закончил школу и поступил в институт и возвращаться пока не собирались.

Звонила Галина долго, минут пять, если не больше. Наконец, дверь открылась, и она даже растерялась. Илья смотрел на нее зло и неприветливо, одет он был только в джинсы, волосы были взлохмачены, он стоял босиком и дверь до конца не открывал.

– Можно к тебе? – робко спросила девушка, тая улыбку.