Калитка

«Государь! Жив наш Алешенька…»

У царя подкосились ноги. Оба, царь и мужик, стояли на коленях, голова к голове, и плакали.

Через три царства и тридцать деревень мчал Бес Алешку домой в Грибное государство. На третий день увиделся им родной лес. Висело над ним облако, на гриб похожее, со «шляпой» да тонкой ножкой. И вертелась та ножка, будто веретено. Подивилась девушка – отродясь такого не было в здешних местах. Шумит маковка лесная под грозным облаком, волнуется, конь фыркает, пятится. Алешка взяла Беса под уздцы и вошла.

Огромный черный вихрь медленно накрывал лес, скручивал кроны, вырывал с корнями деревья. Кругом скрипело, скрежетало… Круговерть из листьев, пыли и щепок сметала все на своем пути. На опушке вихрь внезапно замер, что-то выплюнул из своей черной плоти, ослаб и тонкой нитью ушел в землю. Все вокруг стихло.

Под голубым небом, в высокой траве лежал молодой человек. Он с трудом приподнялся, сел… голова кругом, перед глазами плывет, двоится, не может понять, где он, что с ним… Обернулся на шорох, а пред ним конь стоит, ладный, красивый, хрипит, бьет копытом, голову клонит. Глаз от него отвести невозможно. Юноша руку к нему потянул, да не дался красавец и еще пуще копытом бить стал. Понял юноша: за собой зовет. Привел его конь в лес. Под поваленным деревом лежала девушка без чувств.

Очнулась Алешка в горнице, видит: возле нее красивый молодой человек. И бабушка рядом, слезы утирает, улыбается. После узнала она, что спаситель ее не знает ни имени своего, ни роду. Весь вечер Алешка рассказывала юноше о волшебной калитке, о Лешем, о Маковом царстве, а утром отправились они в лес на поиски калитки. Молодые и счастливые, они с утра до вечера бродили по лесу… все тропинки исходили, все хоженые и нехоженые уголки Грибного леса обсмотрели, а калитки не нашли. Загрустила Алешка, не разворотил ли ураган болото, не сгубил ли Лешего… Вернулись молодые домой, а там их дожидаются слуги помещика. Юношу скрутили, связали и вместе с конем увели в поместье.

Семь дней бабушка смотрела на Алешкины слезы и наконец, сказала:

– Помещик без разбору парня в неволе держит… Пойду-ка я за заступничеством к царю! И только она это произнесла, как у их калитки остановилась карета. Из нее вышли царь и старик. Ни передать, ни описать, как встретились Алешка с дедом. Он шепнул, что самозванку упрятали в темницу до конца дней ее. А царь обнял, в лоб поцеловал и назвал Алешку спасительницей государства Макового! Не терпелось ему о сыне расспросить, но набежала тут деревня поглазеть на живого царя. А кто-то возьми, да скажи, что местный помещик Алешкиного жениха в темницу засадил. Возмутился государь, велел дорогу к барину указать.

Вышел во двор помещик, обомлел… под окном карета царская, а двор полон люда деревенского. Потребовал царь юношу из неволи отпустить. Медлил помещик, вертелась на языке дерзость: царь другого государства, государству Грибному не указ. Да не осмелился и велел доставить пленника.

Шел молодой человек, по рукам и ногам цепями скованный, лицо в синяках, рубаха изорвана. Бросилась Алешка к другу, потащила к царю, чтоб поклониться, да видит – государь остолбенел, руки тянутся к юноше: «Лешинька… сынок… живой»… И старику ком горло сдавил, и народ разволновался. А помещик затрясся от страха: шутка ли, сына грозного царя государства Макового в цепи заковал. Что ж теперь будет-то… Самого в цепи закуют. Все нажитое прахом пойдет. Мысли, одна страшнее другой, носились в голове, и послал он за конем и Егоркой… авось получится откупиться.

Поняла Алешка: Курамора сдержала слово, расколдовала Лешего. Слезы радости мешались со слезами грусти. В последний раз девушка глянула на любимого и пошла со двора, куда дорога указала.

Медленно возвращалась память к царевичу, долго он не выпускал из объятий отца, конюха любимого. Весь прежний мир, огромный и яркий, вернулся и обрушился на него воспоминаниями.

Алешка шла по лесной дороге. Кругом пели птицы, да не для нее, низко кланялись ветви, но не ей. Слезы, не переставая, катились по щекам. Не заметила она, как примчались Егорка с Бесом, как покорно шли рядом.

Царевич же пребывал в приятном волнении, в расспросах, воспоминаниях, да вдруг разом встревожился, всполошился.

– А где Аленушка? – юноша стал озираться . – Где любимая моя!?

Все притихли: из царственных уст слова «Аленушка» и «любимая», никак не укладывались в людском воображении. Царевич кинулся со двора – и все живое тут разом пришло в движение. Толпа хлынула следом. Предвкушение небывалого чуда вселилось в каждого и несло господ и подданных, бок о бок, по одной дороге. Грибной лес такого еще не видел. Впереди толпы всей бежит молодой царский кучер, не отстают стражники, помещик, прислуга. За невиданным поспешает вся деревня. В толпе несутся обезумевшие кони. Последним из сил выбивается государь, по леву руку от него – бабушка, по праву – старик. За царем, в потоке всеобщего безумия, плетется тройка с роскошной царской каретой.

В мгновенье ока разнеслась весть о женитьбе царевича. И в один прекрасный день миром свадьба правила. В час неслыханного торжества, в честь наследника государева и простой деревенской девушки, ворота царские нараспашку отворили. На свадебный пир прибывала знать королевская, княжеская, помещичья и был там весь грибной деревенский люд. В дар молодым привели красавца коня Беса, прослывшего ныне на весь белый свет!

От рассвета до заката тянулись ко двору государеву кареты, телеги, пешие, в лаптях да босые – всяк познал силу щедрости царской! И над сладостями заморскими пчелы роились, и лилось вино рекой, и по мостовым катились бочонки с медом!

ЛАРА ДЗУГУТОВА 2015 год.