Милый дом

– Я тебя не видела тут раньше, – начала женщина разговор, – В гости что ль к кому приехала?

– Нет, мы с мужем дом купили недавно. У самого леса. Вот, обживаемся.

Старушка остановилась и, вцепившись в руку Ани, зашептала:

– Ой, дурной это дом. Зря приехали!

– Почему дурной? – девушка почувствовала, как немеют пальцы на руках

– А потому… Никто там долго не живет… Сбегают. Нечистый дом…

– В смысле нечистый? – Аня с ужасом уставилась на говорившую.

– Ну у нас в поселке много болтают, – Старушка вновь медленно двинулась по тропинке, – Года три назад женщина этот дом купила, а потом ее в кровати мертвой нашли.

– Да может у нее сердечный приступ был или еще какая-нибудь болезнь.

– Может и болезнь, – согласилась старушка, – Да вот только не узнать ее было, другая она совсем стала. А потом этот дом мужчине продали. Он пожил маленько и с ума стал сходить. Я слышала, как он с моей соседкой разговаривал, всё спрашивал про какую-то женщину, которая к нему приходить стала ночами. А у нас такой в поселке и не было, как он описывал. Теперь, значит, он вам этот дом перепродал… Вот и пришли мы. Дом это мой, с сыном живу. Как звать то тебя?

– Аня.

– Ты, вот что, Анечка… Человек ты хороший, вижу. Не слушай ты меня, бабку старую, напугала я тебя небось… Люди всегда болтают о том, если что-то непонятное и необъяснимое. Будет желание, заходи, поболтаем. Меня Ольга Никитична зовут, а сына моего Степан. Я все время дома, никуда не хожу, сил-то уже нет.

Аня в пол уха слушала дальнейшие причитания старушки о возрасте и трудностях пенсионной жизни.

Проклятый дом… Проклятыйдом… Проооокляятыыыйдоооом!

Попрощавшись, Аня поспешила обратно, но заходить в дом не стала, а так и сидела на крыльце, пока не приехал муж.

Максим припарковал машину и стал вытаскивать пакеты с продуктами из багажника.

– Чего сидишь? – весело спросил он Аню.

– Тебя встречаю, – ответила она, стараясь, чтобы голос не дрожал.

– Все нормально? Ты какая-то бледная. Простыла что ли опять?

– Нет, просто уборку делала, устала. Макс, а давай вернемся в город жить. Что-то мне эта сельская жизнь не по нраву стала.

– Ты с ума сошла? – Максим поставил пакеты на землю и с удивлением уставился на жену, – Мы все деньги вложили в дом, в кредиты залезли, а теперь тебе не нравится? Ты же сама хотела с города уехать и мы это уже сто раз обсуждали!

– На этом доме проклятье, как ты не понимаешь! – Аня не выдержала и снова расплакалась, – Я вижу всякую чертовщину, меня преследует запах чего-то паленого, мне снятся жуткие сны, я вся в непонятных синяках… Какие еще тебе нужны доказательства?

– Ты себя-то хоть слышишь? Несешь полный бред! Мне это надоело! – Максим поставил на крыльцо пакеты, – Я, пожалуй, отдохну от твоих истерик у друзей пару дней.

Аня, размазывая слезы по щекам смотрела, как Максим сердито сел в машину и уехал, даже не закрыв ворота, оставив ее совсем одну.

Посидев какое-то время на крыльце, Аня, вздохнув, вернулась в дом. Звонить и жаловаться подругам на поведение мужа она не хотела, так как была не уверена, что ее поддержат. Вернее, она услышала бы, конечно, слова поддержки из серии «все-мужики-козлы», но также понимала, что даст лишний повод для сплетен. Да и кто ей поверит, что в доме происходит что-то странное и пугающее. Побродив по дому, прислушиваясь к каждому звуку, она, наконец, поднялась наверх и зайдя в спальню, застыла на пороге, испугано зажав рот рукой. На новеньких, недавно поклеенных обоях явственно проступали те самые непонятные знаки, которые они обнаружили под старыми обоями.

– Господи Иисусе! Да как же так? – наконец крикнула она. Один из символов на стене показался ей странно знакомым. Присмотревшись, Аня вздрогнула, на ее кулоне было точно такое же изображение.

Неосознанно она взяла кулон, висящий на шее и сжала его в руке. Сначала она почувствовала тепло, исходящее от него, но не придала этому значение. Но он становился все горячее и ей пришлось выпустить его, чтобы не обжечься. Кулон грел все сильнее и вскоре она почувствовала его жар даже через одежду. Аня запаниковала и хотела снять его, однако руки ее вдруг словно налились свинцом и повисли, как плети. Да и тело ее внезапно перестало слушаться и она стояла истуканом, посреди спальни, лишь беспомощно наблюдая в зеркале свое отражение. Вдруг, позади себя, в отражении, она увидела какую-то старуху. Но как бы Аня ни пыталась повернуться или отойти в сторону, у нее ничего не получалось. Она лишь чувствовала, как чьи-то руки провели по ее волосам.

– Что вам нужно? Кто вы? Отстаньте от меня! – просипела Аня через силу.

Старуха не отвечала, лишь смотрела через ее плечо и ехидно улыбалась. Неожиданно она стала словно растворяться, проникая, словно туман, в тело Ани. Девушка почувствовала, каждой клеточкой своего тела нестерпимое жжение и вскрикнув, тяжело осела на пол, потеряв сознание.

Очнулась Аня глубоко за полночь. Как ни странно, чувствовала она себя очень хорошо: в теле присутствовала какая-то легкость и душевный подъем. Она встала с пола, разглядывая спальню, словно видела ее в первый раз.

– Неплохо, – сказала она вслух, разглядывая себя в зеркале.

Что происходит? Помогите! Где я? Здесь темно! Выпустите меня!

– Думаю, теперь я могу сделать все, что задумала, – Аня хмыкнула и сладко потянулась, подняв руки вверх, словно стараясь дотянуться кончиками пальцев до потолка. Взгляд ее скользнул по обоям, на которых проступали символы. Небрежно щелкнув пальцами, она вышла из спальни и стала спускаться вниз по ступенькам. Символы на стене стали бледнеть и вскоре исчезли вовсе.

Спустившись вниз, Аня вышла из дома и, сняв кроссовки, с наслаждением прошлась босыми ногами по траве, вдыхая ночной воздух полной грудью. Глаза ее, отражавшие блеск луны, словно светились в темноте. Рыжие волосы трепал поднявшийся ветер, отчего пряди извивались, словно клубок змей. Скрестив на груди руки и подняв голову к небу, нараспев, она стала произносить заклинания. Голос ее становился все громче и властней.

– Немеро! Немеро мати! Саломи вато! Унисамо лива!

Почва под ее ногами мелко задрожала, испуганные птицы ринулись прочь, испуганно хлопая крыльями.

– Вамила! Кассакхта вамила! Саомола тхатки!

Дрожь земли прекратилась так же внезапно, как и началась. Аня, постояв еще немного во дворе, вернулась в дом, продолжая что-то шептать себе под нос.

Нет! Нет! Что ты со мной сделала? Помогите!!

Утром вернулся Максим. Вид у него был, как у побитой собаки.

– Прости меня, – сказал он, увидев сидящую на кухне жену, – Я вчера что-то вспылил. Знаешь, если тебе действительно тут плохо, давай вместе подумаем, как нам тут все сварганить так, чтобы вернуться в город и не потерять деньги.

– Всё нормально, – Аня улыбнулась и подошла к мужу, – Ты тоже меня прости. Здесь все нормально, дом мне нравится, давай оставим всё, как есть.

– Я вас женщин, вообще не понимаю, – искренне удивился Максим, – Вчера так, сегодня эдак.

– Ничего, привыкнешь,– Аня хмыкнула и прильнула к мужу, – Пойдем сделаем ребенка.

– Чего? Что с тобой? Ты же говорила, что еще рано!

– Сегодняшняя ночь многое поменяла, – Аня лукаво улыбнулась, – Так что, мы будем стоять тут, как истуканы или все-таки поднимемся в спальню? Или ты хочешь на кухне? Возьми меня прямо на этом столе!

– Вот дела, – Макс глупо хихикнул и привлек к себе жену, – Ну, детей, так детей!

Максим! Максим! Помоги мне! Помоги!

Максим на секунду остановился, словно к чему-то прислушиваясь, а потом, тряхнув головой, пошел за женой.

– Вот это ты дала жару! – Максим выдохнул и восхищенно посмотрел на жену, поцеловав ее, – Я аж мокрый весь.