Онейрическая реальность в новейшей литературе России и Аргентины

– Морфологический (В. Я. Пропп, Б. И. Ярхо)

– Дихотомический (представленный трудами А. Л. Бема, А. И. Белецкого, В. Я. Проппа)

– Тематический (Б. В. Томашевский, В. Б. Шкловский, А. П. Скафтымов)

Остановимся на них подробнее.

В основе семантического подхода лежат идеи А. Н. Веселовского. «Под мотивом я разумею формулу, отвечавшую на первых порах общественности на вопросы, которые природа всюду ставила человеку, либо закреплявшую особенно яркие, казавшиеся важными или повторявшиеся впечатления действительности»[3 - Веселовский А. Н. Историческая поэтика. Л., 1940. С.494.].

Автор отмечает одночленность мотива, неразложимость его на отдельные семантические элементы: «Признак мотива – его образный одночленный схематизм; таковы неразлагаемые далее элементы низшей мифологии и сказки: солнце кто-то похищает (затмение), молнию-огонь сносит с неба птица; у лосося хвост с перехватом: его ущемили и т.п.»[4 - Там же.]. Веселовский считал мотивы простейшими формулами, которые могли зарождаться у разных племен независимо друг от друга и обладать схожестью, которую можно было объяснить не заимствованием, а скорее однородностью бытовых условий и психологических процессов.

В 1902 году положения Веселовского о мотивах были пересмотрены. В. Я. Пропп пишет о том, что такое толкование в настоящее время не может быть применено, демонстрируя разложимость неразложимого мотива Веселовского. Например, мотив «змей похищает дочь царя» можно разложить на четыре составляющих: змей-похищение-дочь-царь. Каждая из этих четырех частей имеет множество вариантов и может быть изменена (змей на Кощея, похищение на заточение, дочь на служанку, царь на царского сына и т.д.). Таким образом, заключает В. Я. Пропп, любой мотив может быть сведен к набору логико-грамматических составляющих.

Позже в «Морфологии сказки»[5 - Пропп В. Я. Морфология волшебной сказки. М., 2001. 192 с.] В. Я. Пропп решает проблему вариативности мотива путем нахождения его семантического инварианта, который называет функцией. Таким образом, он соединяет два подхода (морфологический и семантический).

Направление Веселовского и Проппа получило дальнейшее развитие в работе Б. Н. Путилова «Мотив как сюжетообразующий элемент», где мотивом названо каждое слагаемое сюжета, моделирующее и обуславливающее развитие сюжета[6 - Путилов Б. Н. Мотив как сюжетообразующий элемент // Типологические исследования по фольклору. М., 1975, С. 149.].

Дихотомические представления о мотиве в отечественной науке, зародившиеся в работах А. Л. Бёма, А. И. Белецкого, В. Я. Проппа, интенсивно развиваются в работах фольклористов и литературоведов второй половины XX века – А. Дандеса, Л. Парпуловой, Н. Г. Черняевой.

Дихотомический принцип как таковой выступил основанием для синтеза семантического и морфологического подхода. Это способствовало развитию дихотомического принципа до уровня отдельной теории, представленной работами Н. Г. Черняевой, Б. Н. Путилова, Н. Д. Тамарченко и других литературоведов.

Тематическая трактовка мотива прослеживается в работах Б. В. Томашевского «Теория литературы. Поэтика»[7 - Томашевский Б. В. Теория литературы. Поэтика: Учеб. пособие. М., 1996.], В. Б. Шкловского «О теории прозы»[8 - Шкловский В. Б. О теории прозы. М., 1983. 385 с.], А. П. Скафтымова «Поэтика и генезис былин»[9 - Скафтымов А. П. Поэтика и генезис былин // Статьи о русской литературе. Саратов, 1958. С. 3—76.]. Представители тематического подхода говорят о мотиве как о «теме неразложимой части произведения».

Б. В. Томашевский определял мотив следующим образом: «Тема неразложимой части произведения называется мотивом. В сущности – каждое предложение обладает своим мотивом»[10 - Томашевский Б. В. Указ. Соч. С.45.].

Как мы видим, единого определения мотива не существует. Каждая эпоха, каждая школа дает свое определение, акцентируя внимание на том, что кажется важным в данный момент.

С понятием мотива коррелирует концепт «мотивный комплекс». Здесь также, как и в случае с мотивом, отсутствует единое определение. Как следует из названия, мотивный комплекс напрямую связан с понятием мотива. Согласно Веселовскому, мотивы группируются в комплексы, и такие комплексы обычно представляют собой сюжет. С ним солидарен Н. Д. Тамарченко, который указывал, что в составе сюжетов обычно действуют комплексы взаимосвязанных сюжетов[11 - Тамарченко Н. Д. (под ред.) Теория литературы в 2х томах. М., 2004.].

Тему мотивного комплекса развивает в своем исследовании Юлия Леготина[12 - Леготина Ю. В. Мотивный комплекс «Сон-видение-смерть» в лирике Я. П. Полонского. Сыктывкар, 2015.], которая на основе поэзии Я. Полонского доказывает, что мотивный комплекс представляет собой совокупность единичных мотивов как простейших единиц, связанных на глубинном уровне и заставляющих посмотреть на текст под другим углом зрения.

Мы согласимся с выводами Юлии Леготиной, и в нашей работе будем оперировать именно этим определением.

1.2. Феномен сна в междисциплинарных исследованиях

Как мы указали во Введении, сон/сновидение является предметом интереса не только профессиональных сомнологов или, в нашем случае, литературоведов. Вслед за Юнгом, мы готовы утверждать, что изучение мотивного комплекса сна невозможно без исследований сомнологов, психологов, психиатров, литературоведов, философов, антропологов и специалистов других смежных областей.

Многочисленные труды по теории сновидений в XX веке были объединены под эгидой единой науки – онейрологии, которая ввела в научный оборот новые понятия и термины, в том числе такой термин, который будет нас интересовать – «онейрическая реальность».

С физиологической точки зрения, сон – это периодическое функциональное состояние человека, характеризующееся отсутствием целенаправленной деятельности и активных связей с окружающей средой. Это время отдыха и восстановления всех систем организма. Однако если бы людей интересовала только данная сторона вопроса, сновидения не породили бы столько мифов и легенд.

Уже представители древних традиционных культур расценивают сновидения как канал связи с предками, с миром духов и, шире, с невидимым миром, который также реален, как и явь.

Античные философы и мыслители тоже не обошли вниманием сны и сновидения. Еще Платон (ок. 429—347 гг. до н.э.) в своих ранних диалогах «Апология» и «Пир», говоря о сновидениях, называет их сообщениями от богов, а в позднем диалоге «Софист» заключает, что сновидения по факту являются философским методом, с помощью которого сновидящий может получить определенное знание о мире.

Аристотель размышлял о природе сновидения в трактатах «Parva Naturalia», «О сне и бодрствовании», «О бессоннице» и «О гадании по снам», где писал о том, что сновидения являются продуктом воображения и побочным продуктом предыдущих ощущений. В заключение Аристотель дает совет своим ученикам изучать оба состояния – бодрствование и сон, поскольку одно невозможно познать без другого, бодрствование и сон – два состояния одной способности, причём бодрствование – это позитивное, а сон – негативное[13 - Льюис Дж. Р. Энциклопедия сновидений. Ростов-на-Дону, 1997. С. 27—30.].

Но, очевидно, самым обширным и максимально полным исследованием в античную эпоху по снам и сновидениям считается «Онейрокритика» («Oneirocritica»), написанная во II веке греком Артемидором из Далдиса. Правда, здесь следует отдельно оговорить тот факт, что Артемидор интересовался сновидениями с точки зрения предсказания будущего, что и наложило соответствующий отпечаток на всю работу.

Работа Артемидора вызывала интерес у других исследователей данной темы, в XIX в. этот труд прочитали Зигмунд Фрейд (1856—1939) и его ученик Карл Юнг (1875—1961)[14 - З. Фрейд – австрийский психолог, психоаналитик, психиатр и невролог. Фрейд наиболее известен как основатель психоанализа, который оказал значительное влияние на психологию, медицину, социологию, антропологию, литературу и искусство XX века. Карл Густав Юнг – швейцарский психиатр и педагог, основоположник аналитической психологии. С 1907 по 1912 год был близким соратником Зигмунда Фрейда.], которые также внесли свою лепту в исследование природы сна.

Согласно теории З. Фрейда[15 - Фрейд Зигмунд. Толкование сновидений / Пер. с нем. Я. М. Коган. СПб., 2014. 640 с.], сны и галлюцинации имеют четкую связь с реальной жизнью человека, это лишь неисполненные желания, которые проявляются в сознании человека, требуя воплощения. В итоге все сводилось к подавленным и запретным сексуальным желаниям. К. Юнг[16 - Юнг Карл Густав. Очерки по психологии бессознательного / Пер. с англ. В. В. Зеленский. М., 2013. 352 с.] во многом соглашавшийся со своим учителем, сны и сновидения интерпретировал как каналы связи с бессознательным, попытку репродуцировать в сознании архаические образы и переживания, которые невозможны в современной реальности.

Исследования Фрейда и Юнга спровоцировали новый всплеск интереса к данной теме. Тема сна становится предметом интереса писателей и художников, антропологов и философов, физиологов и психиатров. В свет выходят многочисленные научные труды, описывающие сон с разных углов зрения. Научные теории повлияли на художественную литературу, которая в XIX – XX вв. отражает основные достижения и открытия в области сновидений. Дж. Р. Льюис в свое время сделал попытку описать все мотивы и коррелирующие с ними функции сна в своей «Энциклопедии сновидений»[17 - Льюис Джеймс Р. Энциклопедия сновидений. Ростов-на-Дону, 1997. 336 с.]. Опираясь на его работу, выделим основные мотивы сна/сновидений, которые встречаются в мировой культуре.

– Сон – путешествие в иной мир

Широко распространенный универсальный мотив, связанный с тем, что душа во время сна покидает тело и отправляется в путешествие по разным мирам, где может получать сакральные знания, встретить другие души и т. д.

Подобная интерпретация сна характерна для архаического сознания. Африканские племена, австралийские аборигены, североамериканские индейцы, коренные культуры латиноамериканского континента и целый ряд других этносов, разбросанных по всему земному шару, продолжают интерпретировать именно так состояние сна. С этим обстоятельством связаны запреты и табу на пробуждение спящего, так как тот может умереть из-за того, что душа не успеет вернуться в тело из дальнего путешествия.

– Сон – смерть и смерть – сон

Подобный мотив уходит корнями в Библию. Именно в Книге книг смерть предстает как сон. Говоря о смерти Давида, Соломона и других царей Израиля и Иудеи, Ветхий Завет сообщает, что они «почили» (уснули) с отцами своими (3 Цар. 2:10; 11:43; 14:20,31; 15:8; 2 Пар. 21:1; 26:23 и др.)

Новый Завет использует тот же образ. Говоря об умершей дочери Иаира, Христос сказал, что она спит (см. Мф. 9:24; Мк. 5:39). Точно так же Он объяснил состояние умершего Лазаря (см. Ин. 11:11—14).

– Сон – предупреждение

Подобное восприятие сна также распространено в архаическом мышлении ряда этносов. В качестве вариации такого мотива может служить явление во сне умершего человека / духа, предупреждающего о грядущей опасности. Подобные мотивы встречаются в мифах, фольклоре и Библии, что свидетельствует об их популярности.

– Сон – видение

В ряде культур между видениями и снами, передающими божественные откровения, практически не делается различий. Особенно это заметно в иудейской, христианской, мусульманской религиях, где истина сообщается через прямое откровение Бога или передается через посланников – ангелов. Приведем несколько примеров. Ж. Гофф в своей монографии «Средневековый мир воображаемого» рассматривает Библейское наследие и выделяет девять сновидений (явлений или видении) Нового Завета. Пять – в Евангелии от Матфея: четыре из них имеют отношение к рождению Иисуса (Мф., I, 20; II, 12,13—19; II, 22), один сон принадлежит жене Пилата. Четыре оставшихся сна описаны в Деяниях Апостолов (XVI, 9; XVIII, 9; XXIII, 11; XXVII, 23), и принадлежат они святому апостолу Павлу[18 - Ле Гофф Ж. Сновидения. Библейское наследие // Средневековый мир воображаемого. М., 2001. С. 384—386.].

В этой же книге автор отдельно оговаривает тот факт, что в период Средних веков люди особое значение придавали снам, считая, что, как и в библейские времена, именно так Бог разговаривает с людьми, предупреждая о чем-либо или отдавая приказания.

– Сон – инициация

Инициация – это особый ритуал, который знаменует переход инициируемого в новый статус, религиозный или социальный. Как правило, обряды инициации сопровождались сном, в котором испытуемый обретал знания. Подобного рода инициации были и есть атрибут исламских традиций суфизма, а также являются частью ритуалов австралийских аборигенов, американских народов (оджибве, ирокезов, могавков). В определенном смысле мотив сна как инициации пересекается с мотивом сна как смерти, поскольку инициация в ряде случаев знаменует умирание человека в этом мире и его воскрешение в мире ином. Сюда же мы можем отнести мотив сна как испытания.

Помимо обряда инициации в традиционных культурах существовал обряд инкубации сновидений, то есть поиск сновидения для лечения, получения совета и/или предсказания. Инкубация сна была популярна и широко распространена в древнем мире (в Египте, Греции, античном Риме).

Самым действенным методом получения требуемой информации было проведение ночи в сакральном месте (как правило, в храме), где боги посылали нужное сновидение. Отдельно стоит отметить, что ранние христианские практики тоже использовали обряд инкубации.

– Сон – предзнаменование

Этот мотив также получил широкое распространение в фольклоре и мифологии. Достаточно вспомнить несколько снов, приснившихся матерям накануне рождения их знаменитых сыновей: Асгарте снится, что она родила льва, и через несколько дней на свет появился Перикл. Матери Св. Доминика, Хуане де Аза (Juana de Aza), приснилось, что она рожает чёрно-белого пса с горящим факелом в пасти. В будущем Доминик основал орден доминиканцев («domini canum» переводятся как «псы господни»), чьи орденские одеяния будут иметь чёрный и белый цвета. Пёс с факелом станет одним из символических изображений Св. Доминика, внесшего весомую лепту в создание инквизиции.

Этот мотив может быть также назван «вещий сон».

В следующие эпохи, несмотря на очевидный прогресс и развитие технологий, подобные интерпретации сна, вопреки ожиданиям, никуда не исчезли. Они продолжают существовать, обогащаясь новыми вариациями, рождающимися в ходе открытий в науке и философии.

Благодаря исследованиям врачей и психиатров, сегодня сон воспринимается как одно из многих состояний измененного сознания, куда также включают гипноз, гипногогическое состояние, гипнопомпическое состояние; психические и психотические заболевания, которые приводят к значительным изменениям восприятия реальности личностью.