Валенки в форточке

– Те родители тоже были уверены, что девочка станет им дочерью. А вот родились у них двойняшки, и наша Аня стала обузой.

В комнате воцарилось молчание.

– Ирина Сергеевна, – заговорил мужчина, – я сам вырос в детдоме. Разве могу с кем-то так поступить?

– Не знаю… Ну не знаю я! У вас дети есть?

– Да, двое – мальчик и девочка, – ответила жена.

Снова все замолчали. Ирина Сергеевна крутила в руках зелёную ручку и смотрела в окно. Наконец, директор вынесла решение:

– Сейчас я не готова дать вам ответ. Приходите месяца через два.

Мужчина встал, от волнения он начал заикаться:

– Х-хорошо. М-мы подождём. М-мы готовы ждать. Но и вы поймите, что чем раньше девочка попадёт в семью, тем быстрее забудет прежнюю боль.

– Вы, наверное, считаете себя хорошим психологом. Но я повторяю: приходите через два месяца.

Супруги вышли. Ирина Сергеевна подошла к окну. Она увидела, как они сели в белую машину. Затем мужчина вышел из авто, в руках он держал какой-то свёрток. Вскоре гость снова появился в кабинете.

– Вы можете передать Анюте подарок? – спросил он и развернул бумагу. В свертке оказалась мягкая кукла – Арлекин.

Директор кивнула. В этот момент в дверь просунулась голова Анны Ивановны, санитарка громко отчеканила:

– Ирина Сергеевна, Канева проснулась.

– Хорошо, иду.

В палате Аня лежала одна, две другие кровати были пустыми.

– Ну что, Анечка, проснулась? Сегодня с нами будет завтракать один хороший друг.

Ирина Сергеевна вытащила спрятанную за спиной куклу. Девочка приподнялась на кровати и во все глаза смотрела на невиданную игрушку.

– Это Арлекин, но ты можешь придумать ему другое имя. Теперь он твой друг.

Ирина Сергеевна усадила куклу на кровать и спросила девочку:

– Ну что, я тебя покормлю или сама сегодня покушаешь?

– Сама, – Аня села на кровать, придвинулась к тумбочке и принялась за завтрак.

– Вот и хорошо. Приятного аппетита, – директор погладила девочку по голове.

Аня краешком глаза поглядывала на Арлекина. Ей хотелось поскорее доесть кашу и взять игрушку.

– Ну вот и молодец, всё съела, – убирая посуду, сказала Ирина Сергеевна. – Завтра перейдёшь в свою комнату. Договорились?

Аня кивнула. Весь день девочка не выпускала из рук Арлекина, а ночью, обняв его, впервые за неделю заснула без слёз.

Салют за окном

Беспрерывно взрываются фейерверки. Через незанавешенное окно в комнату проникают отсветы огней. Новогодняя цветомузыка. Никуда от неё не денешься. Даже если лежишь под двумя ватными одеялами.

«Это сколько же денег на ветер. Третий день хлопают», – думает Андрей, поворачиваясь к стене. Закрывает глаза. Его знобит. Он сбивает температуру таблетками. Но жар снижается ненадолго, и Андрея опять пробирает цыганский пот.

Одиннадцать лет никаких простуд, и надо же, чтобы перед Новым годом так скрутило. Врач, молодая женщина, взяла анализ на «корону», выписала таблетки и ушла. С тех пор – ни слуху ни духу. Правильно, праздники же.

Андрей дотянулся рукой до литровой банки на табурете. Сделал два глотка воды. Врач сказал, надо пить много жидкости. А он ни пить, ни есть не хочет. «Так и помереть недолго, – думает Андрей. – И ничего после меня не останется – ни семьи, ни детей».

В свои тридцать восемь он ни разу не был женат. И ребёнка на стороне, насколько ему известно, тоже нет. Всю жизнь по археологическим экспедициям мотается. Когда ему женщину искать? Тётя Варя – единственная женщина, которая относится к нему со всей сердечностью. Как к сыну. Она – мамина сестра. А мама умерла два года назад. От рака.

Андрей проваливается в густой тягучий сон. Временами стонет и слабо вскрикивает. Просыпается, но глаз открыть не может. Даже тогда, когда в дверь звонят, он не в силах оторвать голову от подушки. В дверь ещё раз звонят. Потом – тишина. Но ненадолго. За окном совсем близко грохочет салют.

Вечером 31 декабря тётя Варя с дочкой Мариной приходили навестить. Обе были в медицинских масках, разговаривали с больным на расстоянии, через порог комнаты.

Тётя Варя дала указания:

– Андрюша, в холодильнике салаты на верхней полке, самодельные пельмени – в морозилке. Станет получше, сваришь. Или нас позовёшь. Поможем.

Марина в руках держала кружку с изображением быка:

– Это тебе, Андрюша. Поправляйся. Скучно нам без тебя будет. Ты такой выдумщик и артист. И Деда Мороза у нас в этом году нет. Если только сосед дядя Толя не согласится сыграть эту роль.

Когда за ними закрывается дверь, Андрей с облегчением вздыхает. Никого не хочется ни видеть, ни слышать. Вот если бы ещё перестали грохотать за окном. Он натягивает одеяло на голову, оставив щель, чтобы дышать.

Андрею снится сон: белое-белое поле без конца и края. Вдалеке виден силуэт женщины. Она стоит спиной. Андрей идёт к ней, на каждом шагу останавливаясь. Когда он уже близко, женщина оборачивается.

– Андрюша, – говорит она, улыбаясь.

– Мама! – кричит Андрей и просыпается.

На стене громко тикают часы. В окно пробираются белёсые утренние сумерки. Андрей сбрасывает на пол одеяла. Он чувствует, что температура спала и что он зверски хочет есть.

На кухонном столе стоит белая кружка с чёрным быком. Андрей подходит к холодильнику, вытаскивает кастрюлю. Снимает крышку. Оливье. Тётя Варя постаралась. Он садится за стол, берёт ложку и ест прямо из кастрюли. Ничего вкуснее в тот момент даже представить себе не может.

Майонез

Никто и никогда ещё так не рукоплескал Серафиму Петровичу. А когда зал встал, у него комок к горлу подкатил, и на глаза навернулись слёзы.

– Браво! – кричали зрители. – Мо-ло-дец! Мо-ло-дец!

Все четыре световые дорожки, бегущие от кресел членов жюри, горели белым светом.

Перекрикивая восторженный гул зала, молодая светловолосая певица-эксперт привстала с места и крикнула:

– Браво! Вы великолепны!