Между раем и адом. Третья книга трилогии «Неприкаянная душа»

На минуту Куприн оторопел, но криво усмехнулся и смело опустил в карман жуткий трофей.

– Ах! – схватился за голову побледневший элементал. – Ах! Вы в опасности, сударь!

– Едем в отделение, – игнорируя театральную реплику домового, потащил меня за руку к выходу железный мент.

Я покорилась судьбе и спустя некоторое время оказалась заново в своем рабочем кабинете. Бравый капитан, решительно всучив мне черные папки, исчез, а я, обдумывая создавшуюся ситуацию, осталась в гордом одиночестве. Захотелось есть, а потому я встала и потопала в местный буфет. Выпав в коридор, я увидела Савельева, которого конвоировали два свирепых парня в униформе стражей общественного правопорядка. Задержанный странно взглянул на меня и, гордо вскинув голову, важно прошествовал мимо. Что-то знакомое почудилось мне во взгляде вороватого полковника.

– Он кристально честный работник! – закричал женский голос на том конце коридора. – Вы что, сошли с ума?

– Но Антон Андреевич признался во всем, – начал оправдываться неизвестный бас. – Антон Андреевич купил этот алмаз у…

– Купил ли? – засмеялся приятный тенор.

Где-то распахнулась форточка, и порыв ледяного ветра наполнил помещение шумом и гомоном оживленной улицы.

Я спустилась вниз и села за обшарпанный столик ведомственного пищевого заведения. Недалеко от меня возбужденно обсуждали арест шефа его подчиненные.

– Этого не может быть, потому что не может быть никогда, – напыщенно изъяснялся пожилой подполковник с утомленным, все понимающим лицом. – Я знаю Антона с малолетства. Вместе гоняли голубей, ходили на лыжах, отмечали праздники, наконец. Я всегда мог доверить ему свой кошелек.

– Экстрасенсорша его оклеветала, – кося на меня золотистым глазом, поддержала друга детства Савельева молодая женщина с хлипким рыжеватым хвостиком. – Она во всем виновата.

– И что в ней нашли глупые мужики? – прошипела твердолобая дама, та самая, которая охотилась на банкете за высокооплачиваемым заморским профессором.

Отодвинув от себя чашку с недопитым чаем, я встала и решительно двинулась к выходу.

Нет, сюда я больше не приду, как бы меня не уговаривал бравый капитан! Ни за что!

Уже в кабинете, натянув на себя норковую шубку, я мельком взглянула в зеркало. Из его таинственных недр на меня испытывающе смотрела писаная красавица. Или неписаная? Говорят, что красота спасет мир, но еще сказывают: хочешь спасти мир, готовься к войне.

– Алиса Михайловна! – внезапно открылась дверь, и ко мне ринулся подопечный Виктора Александровича. – Алиса Михайловна, Куприну стало плохо, мы вызвали «скорую», но …. вы же знаете, как у нас ездят неотложки!

Я сбросила на пол дорогущий прикид и рванулась за молодым ментом.

На холодном линолеуме казенного коридора покоился тот, кто неоднократно помогал мне в беде. Я бросилась перед ним на колени и крепко зажмурила глаза. Там, под карманом, где недавно возлежал злобный алмаз, виднелась черная энергетическая дыра.

«Надо немедленно залатать эту пробоину», – подумала я и представила себе груду красных кирпичиков. Наклонившись над воображаемым стройматериалом, я бережно взяла в руки первый кусочек обожженной глины и умело приложила его к траурному отверстию. Затем последовал второй, третий….

Через несколько минут больной встал и сделал несмелый шаг навстречу запыхавшимся людям в белых халатах.

– Ему уже лучше, – бережно поддерживая капитана, восторжествовала появившаяся из ниоткуда незнакомая женщина.

Круто развернувшись, я с трудом прорвалась сквозь непроницаемый строй возбужденных ментов и понеслась за норковой шубой. Она сиротливо возлежала на полу и терпеливо дожидалась меня. Не застегиваясь, просто набросив зимнее одеяние на плечи, я выбежала из осточертевшей ментовки, решив никогда в нее не возвращаться.

Примчавшись на такси домой, я наткнулась там на Агнию Артемовну. Она восседала рядышком с присмиревшим Карлосом и мирно пила травяной чаек.

«Старая варежка, необузданная жадность», – вспомнила я слова Жемчужного и неожиданно для самой себя нервно расхохоталась.

– Как поживаете, милая? – с шумом отхлебывая большущий глоток пахучей полезной жидкости, прощебетала любопытная соседушка.

– Ничего хорошего, – усаживаясь напротив чудной парочки, невежливо буркнула я.

«У нее тоже есть приличная пробоина в черепушке», – бросая рассеянный взгляд на крупную, наверное, шестидесятого размера голову стокилограммовой дамы, подумала я и, сконцентрировавшись на темной энергетической дыре, стала гипнотизировать ее отчетливые границы. Наверное, мне показалось, но черная клякса принялась постепенно стягиваться, и вместо нее моим изумленным глазам явились розовые мозговые извилины.

«Несомненно, интересное занятие», – решила я и пошла раздеваться.

– Со мной творится что-то противоестественное, – услышала я сокрушенный голос Агнии Артемовны. – До свидания, дорогой Карл Жанович, спасибо за чай, а я пойду домой.

Хлопнула входная дверь, и в спальню ворвался возмущенный домовой.

– Снова ты лезешь со своими добрыми делами! – потрясая маленькими кулачками, заорал он. – Хочешь, чтобы возле твоей квартиры толпились больные и убогие со всего света?

– Разве Творец запрещает помогать нуждающимся? – искоса наблюдая за небывалым ранее гневом друга, напряглась я.

– Тебе мало ментовки? – оседая на пол, задохнулся от ярости элементал. – Кто из стражей правопорядка сегодня вспомнил, что ты подсобила им вычислить колоссальное количество преступников?

– Но ты же сам порекомендовал мне, – опускаясь рядом со скандалистом, вздохнула я.

Захотелось заплакать.

– Бывает, и благоразумные духи заблуждаются, – меняя гнев на милость, обнял меня Жемчужный. – Не поймешь этих гомо сапиенсов!

– Ты что-нибудь слышал об алмазе Рока? – успокаиваясь в объятиях элементала, прошептала я.

– Давно это было. Очень давно, – прижимая меня к себе, начал повествование мой единственный друг. – Наверное, где-то в триста двадцать шестом году до нашей эры. Тогда на севере Индии хозяйничал Александр Македонский, а юг сей страны являлся прибежищем для тех, кто не желал покориться завоевателям. Туда, к Бенгальскому заливу, после падения города Агаласса и подались жалкие остатки воинственных индийских племен маллов и оксидраков. У одного из маллов имелся пятнадцатилетний сын, он любил битвы и опасности, оружие и слонов. Осев на берегу небольшой тихой речушки, беглецы взяли в жены местных женщин и стали заниматься земледелием. Но однажды среди множества небольших драгоценных камушков, в изобилии рассыпанных по зеленой пойме реки, юноша увидел огромный алмаз в сто карат, достойный великого индийского раджи Пора. Он принес сокровище в хижину и показал его отцу. Алчный братец мачехи тоже узрел драгоценность, а потому, чтобы завладеть ею, решил избавиться от мужа и пасынка своей сестры. Ночью, когда все спали, жадный мужчина убил новых родственников и забрал себе бесценный камень, а потом продал его вождю соседнего племени, который, став обладателем сокровища, внезапно заболел и умер, прихватив с собой на тот свет малолетнюю дочь. Проводив в мир иной близких родных, умная жена вождя выбросила алмаз в мутные воды речушки, но в одиннадцатом веке уже нашей эры он снова всплыл в памяти всемирной истории. Кровожадное индийское племя, слепо поклонявшееся божеству Шиве, стало использовать этот камень в ритуальных целях, делая над ним жуткие жертвоприношения. Человеческая кровь постоянно окропляла алмаз, и он научился ненавидеть. Ты же знаешь, что неживые предметы тоже умеют чувствовать?

Я это знала.

– В середине семнадцатого столетия на месте, где находился пьедестал с камнем, построили языческий храм, в котором начали приносить в жертву животных – коз и баранов. И тогда в плен к дикарям угодил отчаянный английский матрос. Он по достоинству оценил алмаз и похитил его. Сначала парню несказанно повезло: он попал на корабль, направляющийся прямиком в Европу. Только нельзя преждевременно радоваться удачам. Неожиданно на судне вспыхнула страшнейшая лихорадка, которая унесла жизни большинства пассажиров, но пощадила дерзкого беглеца. Испуганный воришка спешно пересел на другой корабль, но парусник попал в шторм.

– Какая жуть! – передернула плечами я.

– Достигнув берегов Франции, – улыбнулся одними губами Жемчужный, – беглый матросик выгодно продал сокровище богатому купцу, которого, когда он вечером возвращался домой, разорвала стая бездомных собак. Затем, по прихоти проведения, хозяином драгоценности стал Людовик Четырнадцатый, умерший вскоре после тяжелейшей болезни…. Луи Пятнадцатый тоже не задержался на этом свете.

Ничего себе! Снова Людовик Четырнадцатый! А впрочем, чему удивляться: именно в его царствование процветало изготовление ядов, колдовство, кровные убийства. Уж я то об этом знаю…

– После французской революции, безжалостно уничтожившей последних подлинных монархов, – продолжил свой рассказ Карлос, – зловещий булыжник был выкран, но в сильно урезанном виде, всего в 45 карат, всплыл в Лондоне, а затем оказался у голландского ювелира, через некоторое время наложившего на себя руки. Следующий обладатель жуткого сокровища, банкир Хоуп, внезапно скончался, а его старший сын разорился. Затем началась череда самоубийств и убийств многочисленных собственников алмаза, среди которых значился даже турецкий султан. Только один человек не пострадал от колдовства уникального каменного экземпляра – это честнейший и благороднейший ювелир Гарри Уинстон, бесплатно вручивший коварную вещичку Смитсоновскому институту.

– А где находится вторая половинка? – нетерпеливо вскричала я.

– По всей видимости, весом в 55 карат, она находится сейчас в нашем городе, – вздохнул дух. – И называется этот бриллиант камушком Рока.

– И кто повелевает этим жутким сокровищем, не Савельев же? – прохрипела я.

– Наверное, король Ночи, – протяжно вздохнул элементал, – не забудь, что я простой домовой, которому не все известно.

Схватившись за голову, я вскочила с пола и бросилась в кабинет писать третью книгу трилогии.

Глава 6. Разлучница