Первоклассная учительница, дракон и его сын

Ноздри Кайлена дрогнули, черты лица потяжелели. Ответ ему не понравился. Видимо, мне надо было выглядеть лихо и придурковато, отвечать так, как он хочет услышать, и сулить золотые горы. Обычно те, кто так делает, получают премии и со временем выбиваются в начальство.

– Я вас для того и нанял, чтобы вы заставили его выбраться.

«Заставили». Вот как. Не помогли, не спасли – заставили.

– Вы похитили меня, насколько я помню, – я представила, как сейчас завуч рассказывает о том, как я пропала у нее на глазах, и мне захотелось рассмеяться.

Над головой министра проплыла одинокая искра. Должно быть, он пытался сдержать раздражение.

– У меня не было другого выхода. Королева должна увидеть нормального ребенка, а не это… – губы дрогнули, словно Кайлен сдерживал ругательство, – существо.

Мне захотелось вымыть ему рот с мылом, чтобы он больше никогда не сказал такого о Джолионе.

– Я очень рассчитываю на вас, Юлия. Я очень надеюсь. Вы не представляете, сколько лопат сейчас копает мне могилу.

Это было предсказуемо. Чем выше ты забираешься, тем больше рук хотят сбросить тебя с вершины горы.

– У вас есть психиатры? – спросила я. – Мальчику нужен детский психиатр.

Кайлен усмехнулся.

– Есть, конечно, вот только таких болезней у нас нет. Именно психиатры и посоветовали мне искать иномирянку.

Мне казалось, что в его груди сейчас вызревает пламя. Дракон готовился расправить крылья и исторгнуть огонь.

– Что будет потом? – спросила я. – Королева приедет, увидит нормального ребенка, уедет… а потом? Он так и будет жить надрессированной собачкой?

Движение Кайлена было молниеносным. Только что он стоял в стороне – и вот приблизился, и от него пахнет огнем, грозой и болью, и темные глаза смотрят на меня с такой ненавистью и горечью, что я не могу отвести взгляд. Тяжелая горячая рука легла мне на шею – почти легла, не хватило совсем чуть-чуть – и по коже скользнули едва уловимые языки огня.

Он сожжет меня, если захочет. Сожжет и будет искать другую иномирянку.

– Думаете, я не вижу, что он страдает? Думаете, мне безразлична его боль? – лицо Кайлена дрогнуло, и за ним я увидела призрак оскаленной драконьей пасти. – Или вы считаете, что я ничего не потерял? Что мне не больно?

Я дрожала от макушки до пяток. Мне никогда еще не было настолько страшно. Чужая воля подавляла, заставляла склонить голову, упасть на колени, умоляя о пощаде.

– Когда любят, то говорят «никого не потерял», – не знаю, каким чудом я удержалась на ногах. – «Ничего» это про вещи, а не про людей.

Кайлен отвел руку. Рот сжался в нить, словно он приказывал себе: молчи, а то наделаешь таких дел, что придется долго жалеть.

– Я помогу вам, – едва слышно выдохнула я. – Но прежде всего вы должны помочь себе сами.

Что-то в этом роде мне говорил врач, когда я не хотела жить. Максим сказал, что я сама во всем виновата – надо было тверже стоять на ногах, когда толкают. Свекровь сказала, что жена, не способная рожать – обуза, которая не нужна в доме. А врач… врач просто делал свою работу без любви и ненависти.

Кайлен кивнул.

– Помогите, – произнес он. – Да, помогите нам.

***

Бабушка Тоня всегда говорила: ложись на новом месте – приснись, жених, невесте. Я тогда была в средней группе детского сада, моим женихом был Андрюха, который еще писался в постель во время тихого часа, и я его жалела, отдавала свой полдник, но вот во сне видеть не хотела.

В первую ночь в новом мире мне приснился дракон. Огромный золотой ящер летел над землей, под ним сверкали городские огни, сплетаясь в неизвестные галактики, и следом за ним скользил странный звук.

Я поняла, что это песня. Дракон летел и пел, и его песня пробуждала жизнь. Там, где падала тень его крыльев, прорастала трава и распускались цветы, животные с детенышами выбегали из лесов, косяки рыб кружили в волнах.

Дракон создавал мир. Он летел, и люди махали ему – его песня делала всех счастливыми. И я летела за ним, задыхаясь от восторга: я сама была драконом, и постепенно в его песне появились новые, зовущие нотки. Мы летели над бескрайним океаном, и счастье, которое наполняло меня, было настолько светлым и настоящим, что мне хотелось плакать.

Подушка была мокрой от моих слез. Проснувшись, я услышала негромкое цвирканье птиц в саду – начинался новый день, и сегодня я хотела отвести Джолиона в бассейн. Мальчик не чувствовал своего тела и боялся его – плавание могло в этом помочь. Плавание и танцы – жаль, что я не умела танцевать.

Дракон еще пел – проснувшись, я слышала далекий отзвук его души.

Поднявшись с кровати и приведя себя в порядок, я подошла к шкафу и негромко сказала:

– Купальник, пожалуйста. Зеленый.

Дверца бесшумно открылась, и с верхней полки мне в руки упал купальник – плотный, закрытый, с рисунком, похожим на драконью чешую. Замечательно.

Завтрак был накрыт в такой большой столовой, что в ней можно было бы разместить и накормить роту солдат, а не одного мальчика и его учительницу. Джолион сидел за столом, немолодой мужчина, смуглый и совершенно седой, кормил его с ложки, и я видела: Джолион откроет рот и будет есть, но сам не попросит ни еды, ни воды.

– Доброе утро, – улыбнулась я, прогоняя ощущение, что старик кормит куклу. Незнакомец аккуратно промокнул губы мальчика салфеткой и принялся аккуратно намазывать паштетом кусок хлеба.

– Здравствуйте, – ответил он. Голос был приятным, как у актера. – Вы медира Юлия, учительница Джолиона?

– Все так, – сказала я. Слуга бесшумно поставил передо мной тарелку: смуглые ломтики бекона, грибы, яичница с зеленью и фасоль. – А вы?

– Я Мадс. Личный слуга мальчика.

Я понимающе кивнула. Мадс поднес к губам Джолиона хлеб с паштетом, и мальчик осторожно откусил.

– Часто он кусает вас, медир Мадс? – поинтересовалась я. Мадс едва заметно улыбнулся, но в его взгляде была такая тоска, что у меня сжалось сердце. Я заметила на его запястьях широкие белые напульсники из плотной ткани.

– Почти каждый день. Это его способ выплеснуть боль.

– Сегодня я хотела попробовать отвести Джолиона в бассейн, – сказала я. Мальчик никак не отреагировал: бледное личико оставалось спокойным и отрешенным. Мадс неопределенно пожал плечами, но я видела, что эта идея ему не по душе.

– Он боится воды. Помыть его – это целое приключение.

– Понимаю. Медир Кайлен уже рассказал мне об этом. Кстати, где он?

Джолион откусил еще немного, прожевал и зажал рот ладонями. Мадс положил недоеденный хлеб на тарелку и придвинул мальчику стакан с оранжевым соком.

– В министерстве, разумеется. Он рано уезжает и поздно возвращается. В каком-то смысле работа это просто предлог держаться подальше от всего этого.

Я мысленно усмехнулась. Сильный мужчина сторонится собственного ребенка… впрочем, кто я такая, чтобы его осуждать? Если раньше это был обычный мальчик, то видеть на его месте куклу просто невыносимо.

«Или вы считаете, что я ничего не потерял? Что мне не больно?» – прозвучал голос Кайлена у меня в ушах. Да, ему нужно было справиться с горем – и он рухнул в работу. Не самый худший способ, если вдуматься.

– Я бы попросила вас пойти со мной, – сказала я. – И кого-нибудь еще из слуг.