Лига дождя

Хикмет сильно вырос бы сильно вырос в глазах магического сообщества, посвяти он ведьму. Это непросто, необходимы силы и знания, и хвататься за посвящение просто так, из гонора, стал бы только дурак. Раскрой чужие силы – сам станешь сильнее, получишь уважение, новые заказы, больше денег. Доктор наук ценится больше студента, известное дело. Вот только отдавать Лизу Эльдар не собирался, хотя прекрасно понимал, что сегодняшний разговор с Хикметом – только цветочки, и турок готов перейти от слов к делу.

– Посмотрим, – негромко произнес Эльдар. – Хотите войну – будет война.

* * *

После вчерашнего дня Лиза в принципе была готова ко всему – кроме того, что на перекрестке перед ней остановится неприметный фургончик, а она сама через минуту окажется внутри с мешком на голове.

Пару лет назад такие вещи были в Турьевске никому не в диковинку, но времена оголтелого беспредела постепенно уходили в прошлое, и похищения людей прямо с улицы потихоньку становились исключением, а не правилом. Скорчившись на полу, Лиза решила вести себя тихо, а потом прикинуть ситуацию и попробовать удрать – если, конечно, удрать получится, в чем она очень сильно сомневалась. Что-то ей подсказывало, что ее похитили вовсе не простаки, которые способны проворонить добычу.

Около четверти часа фургон колесил по улицам, а потом его крепко подбросило несколько раз, и Лиза поняла, что они миновали железнодорожный переезд – а это означает, что ее везут за город, в сторону заброшенного завода металлоконструкций. Скверное место, действительно скверное. В газетах частенько упоминали о том, что на территории завода находили останки тех, кто побывал в бандитских разборках – так что вряд ли Лизу везут туда для приятной прогулки.

Но она-то кому умудрилась перейти дорожку? В бордели таких, как Лиза, не похищают, а на органы народ отбирают строго по наводке. Лиза предпочла не теряться в догадках, а экономить силы – неизвестно, как будут развиваться события дальше. Со страхом тоже надо было совладать – вряд ли можно далеко убежать, если ноги дрожат с перепугу.

Потом фургон остановился, и Лиза услышала, как отъехала в сторону дверь. Девушку вытащили наружу, поставили на ноги и бесцеремонно толкнули в спину.

– Шагай, – услышала она спокойный женский голос. – Вперед, прямо.

Воздух был пропитан невесомой водяной взвесью долгого осеннего дождя и пах чем-то химическим. Лиза послушно пошла вперед. Периодически ее подталкивали в спину, меняя направление, потом чья-то рука взяла девушку под локоть и потянула дальше.

– Осторожно, – сказал тот же голос. – Лестница.

Миновав лестницу, потом вторую, пройдя по коридору, свернув несколько раз, повинуясь указаниям женского голоса, Лиза, в конце концов, получила приказ остановиться. Мешок сдернули, и она увидела, что стоит в центре огромного пустого помещения. Что находилось здесь раньше, бог весть, но сейчас тут было пусто и чисто, на облупленных стенах не было ничего, кроме длинных влажных потеков, а в самом центре на стуле сидела женщина. Полная, безвкусно накрашенная блондинка в красном трикотажном платье, которое обтягивало все складки ее рыхлого тела, превращая в подобие знаменитой свиньи из «Ну, погоди!». Несмотря на непритязательный облик, женщина чем-то пугала: Лиза не могла объяснить, что именно заставляет ее дрожать от страха.

Вроде баба и баба. Корова жирная. И неровно подстриженное каре давным-давно пора привести в порядок.

– Привет, – сказала женщина. – Я Аннушка.

– Привет, – откликнулась Лиза.

Аннушка улыбнулась и вынула из кармашка сигареты и зажигалку. Закурила, выпустила струйку дыма в потолок.

– Ты извини за мешок, Лиза, – промолвила она мягко. – Но иначе ты бы со мной не поехала, а время дорого.

– Нету времени, Ань, – сказали откуда-то сзади.

Лиза обернулась и увидела чернявого лысеющего мужчину в кожаной куртке поверх делового костюма. Чернявый тоже курил, и Лиза подумала, что он нервничает и изо всех сил пытается это скрыть.

– Оборотень не дурак.

– Я знаю, – с той же обманчивой покорной мягкостью сказала Аннушка, но Лиза точно знала: несмотря несмотря на всю внешнюю кротость и смирение, главная здесь именно эта толстая тетка с одутловатым лицом и плохо прокрашенными пергидрольными волосами. – Он уже едет, но мы успеем. Лиза, что именно тебе говорил Эльдар о твоей природе?

Лиза подумала, что отпираться и валять дурака нет смысла, раз уж они знают про Эльдара.

– Он сказал, что я ведьма, – честно ответила она.

Аннушка довольно кивнула.

– Хорошо. Вчера у него был припадок, так?

– Да.

– Сильный?

Лиза пожала плечами.

– Не знаю. Я же не разбираюсь в этом.

Аннушка бросила окурок на пол и встала со стула. Почему-то было ясно, что при необходимости эта толстая некрасивая женщина может очень быстро двигаться и наносить удары невиданной силы. Впрочем, сейчас она не собиралась бить; подойдя к Лизе, Аннушка взяла ее за руки и очень проникновенно спросила:

– А зверь? Ты видела зверя?

Лиза утвердительно качнула головой. Аннушка довольно кивнула и холодно приказала чернявому:

– Хикмет, иди. Встречай гостя. Он сейчас слабый, много не навоюет.

Чернявый Хикмет кивнул и быстрым шагом покинул зал. Аннушка выпустила руки Лизы и осведомилась:

– Ты уже приняла решение насчет посвящения? Хочешь действительно стать ведьмой?

Лиза решила говорить правду – было ясно, что живой отсюда она выйдет только в случае согласия. И это было сейчас главным: прочие проблемы она решит потом, когда окажется дома, живая и здоровая.

– Да, – ответила Лиза. – Да, я готова пройти посвящение.

Аннушка довольно улыбнулась, словно не ожидала услышать другой ответ. Подхватив девушку под локоть, она повлекла ее к окну – там, на полу, тонкими меловыми линиями был нанесен рисунок, прихотливое переплетение линий, казалось, не имевшее никакого смысла. Однако чем больше Лиза смотрела на него, тем сильнее становился страх в ее душе, словно рисунок обладал тем значением, которое способно перевернуть ее жизнь и изменить навсегда.

– Встань вот сюда, – Аннушка развернула Лизу спиной к окну и лицом к дверям. Лиза ощутила тонкую струйку сквозняка, тянувшуюся из разбитого стекла.

Откуда-то снизу раздался грохот, словно от падения человеческого тела, и кто-то взревел. Этот рев не принадлежал ни человеку, ни животному – так могли бы реветь всадники Апокалипсиса, мчась по земле. У Лизы от страха свело живот. Аннушка содрогнулась всем телом и обернулась, выкинув в сторону двери руку с болезненно скрюченными пальцами.

– Thahir foram! – рявкнула она. – Niimo saghedi amil!

По начерченным линиям пробежали тонкие струйки огня, лизнули ботинки Лизы. Она вскрикнула, попытавшись отпрыгнуть в сторону, но пламя тотчас же взвилось тугой гудящей стеной. Впрочем, Лиза сразу же обнаружила, что оно не обжигает, а просто не дает ей сойти с рисунка.

И почти сразу пришла боль. Лизу словно оплело тяжелыми цепями – ей в какой-то момент показалось, что она их даже видит. Облезлые звенья и мазки ржавчины были простой декорацией: Лиза откуда-то знала, что эти цепи живые. Они и в самом деле были живыми – Лиза видела, что цепи пульсируют и двигаются, словно причудливые змеи, сжимая ее в душных объятиях.

– Amin foram! – закричала Аннушка. – Amin keerthe nikhali!

Огненная стена взметнулась до потолка и изменила цвет с золотого на синий. Цепи дрогнули и затянулись еще туже. Лиза вскрикнула от боли и стала дергаться, пытаясь освободиться, но стало только хуже: цепи обхватили ее так, что на какое-то время перед глазами появилась серая облачная пелена. Но вскоре туман рассеялся, и сквозь огонь Лиза увидела, что Аннушка стоит на коленях, зажимая дымящееся предплечье левой руки.

В это время стена рухнула.

Лиза думала, что такое бывает только в кино – человек летит по воздуху, пробивает собой стену и красиво падает на пол, выразительно раскинув руки. Теперь она это видела своими глазами: Хикмет влетел в зал, прокатился по полу и застыл, не шевелясь. От его кожаной куртки и дорогого костюма остались только лохмотья.

Она и удивиться не могла. Было слишком больно.

– Theero athere foram… – обреченно прошептала Аннушка, словно понимая, что никакие слова ей уже не помогут. – Theero athere foram… Theero…

Лиза заорал – боль, пронзившая ее, была настолько сильной и жгучей, что она упала на колени, в огонь. Огонь теперь был самым обыкновенным огнем, он жег, и Лиза горела. «Я умираю», – только и успела подумать она. Потом на мысли не осталось сил: Лиза корчилась на полу, охваченная пламенем, и умирающее тело молило лишь о том, чтобы скорее кончилась боль и пришла смерть.