В поисках идеала

– Их имение всего в десяти-пятнадцати верстах отсюда, если желаете, я могу представить вас сегодня же вечером, уверен, что вся семья будет счастлива познакомиться с вами. Он помолчал, а затем, склонив спину в почтительном поклоне, добавил:

– К тому же, мы можем сохранить инкогнито, если желаете, Ваше Высочество.

Глаза судоторговца хитро блеснули, а лицо принца Теодора вспыхнуло, и он, не в состоянии произнести ни слова, лишь слабо кивнул.

В тот же день весьма торжественно принц был принят в просторном, большом доме на берегу лазурного моря, которым вот уже много лет владела семья Марианны. Разумеется, тогда же вечером Теодор впервые увидел девушку.

Что тут можно сказать!? Если молодой принц приходил в трепет от одного лишь взгляда на портрет девушки, бесчисленное количество которых сам же и создавал, то даже трудно представить, что почувствовал и пережил он, когда увидел плод своего воображения, воплощённый многократно им на холсте, наяву, из плоти и крови.

Девушка действительно была прекрасна. Длинные, светлые волосы спускались тугими кольцами, свободно обвивая её тонкий и гибкий стан. Лучистые глаза её искрились промытой бирюзой, словно море в ясную погоду. На нежном лице юной прелестницы, когда она взглядывала на принца, играла мягкая, ласковая улыбка, а в бездонных глазах загорались маленькие, яркие звёздочки.

Марианна была умна и начитанна. Отлично разбиралась в музыке и литературе, писала стихи. Отец, не чаявший души в своей любимице, дал ей прекрасное образование. И вместе с тем, двадцатилетняя красавица была беззаботна и радостна, как дитя. Теодор и Марианна с первой минуты знакомства понравились друг другу, да и могло ли быть иначе!

«Если двое краше всех в округе,

Как же им не думать друг о друге…»

Теодор и Никола остановились в пригороде Рима, где принц начал работать в мастерской знаменитого художника, которого всегда высоко ценил. Известный далеко за пределами солнечной Италии мастер, уже давно не брал учеников, но взглянув на картины нашего славного героя, сделал исключение.

Работы было очень много. Его Высочеству приходилось смешивать краски, бесконечно оттачивать грифели, грунтовать холсты, таскать за живой легендой тяжёлый этюдник и выезжать верхом чуть свет в горы, для того только, чтобы сделать несколько набросков.

Теодор не роптал и выполнял то, что от него требовалось, но считал себя несколько уязвлённым, так как полагал, что заслуживает большего, и не гоже ему делать грязную работу, годящуюся разве что для мальчика-подмастерья. Тут надо признать, что в глубине души, Теодор считал себя полноправным художником ничуть ни в меньшей степени, чем этот талантливый, но высокомерный живописец.

Но воли своему недовольству принц до поры не давал, и в особенно тяжёлые минуты просто напоминал себе, что приехал оттачивать своё мастерство у одного из лучших художников современности.

Ситуация эта осложнялась ещё и тем, что сердце его рвалось туда, к морю, к большому, утопающему в зелени олив дому, где ждала его Марианна.

Но нередко он уставал так, что уже не мог, и даже не считал себя вправе появляться перед возлюбленной бледным и обессиленным, а падал на узкую кровать в съёмной, душной комнате на верхнем этаже, а на обещанную встречу вместо него отправлялся Никола.

Так в больших трудах, романтических мечтах и любовных метаниях, прошла весна, и уже подбиралось к своему зениту лето. Все вокруг считали Теодора и Марианну женихом и невестой. Оставалось только сделать решительный шаг, но принц всё откладывал, о чём-то размышлял и приходил к выводу, что время ещё не пришло.

Когда он смотрел на Марианну, видел, как искрятся её глаза, он твёрдо верил, что любит её, но когда возвращался в свою комнатку под чердаком, писал её портрет и вглядывался в проступающие нарисованные черты, вдруг отбрасывал грифель или кисть, отходил в сторону и понимал, что вот он его Идеал, его настоящая возлюбленная, а Марианна – прелестная, милая, очаровательная Марианна всего лишь обычная, земная девушка… И между портретом и настоящей Марианной на самом деле очень мало сходства, пусть внешне они и похожи, как две капли воды.

Вот это и останавливало Теодора! Вот что не давало ему сделать заключительный шаг. И вот почему ещё, время от времени, он отсылал вместо себя Николу, с цветами и извинительно-нежным письмом.

Теодор пытался разобраться в своих чувствах и уже тогда принять решение. И снова всё повторялось – когда он видел Марианну, ловил её печальный взгляд и слышал нежный голос, сердце его рвалось из груди, и он понимал, что вот же она, его возлюбленная, его бесценный, таинственный и манящий Идеал вечной женственности и красоты. И он уже готов был в ту же минуту опуститься на колено, прижаться губами к белоснежной руке Марианны и признавшись в самой искренней любви, умолять её стать его женой и тем самым составить его счастье.

Но тут он вдруг вспоминал загадочный, неизбывно прекрасный образ девушки на портрете, у которой были те же черты лица, что и у Марианны, но было в ней что-то ещё, дивное, притягивающее и необъяснимое, чего он не находил ни в одной земной женщине и он не произносил ни слова, стараясь не замечать грустный взгляд Марианны и проклиная себя в душе, откланивался, и спешил в свою каморку под чердаком, и засыпая всё глядел и глядел на прекрасный, завораживающий портрет такой знакомой и такой бесконечно далёкой от него женщины.

А между тем, время шло. Художник, у которого Теодор оттачивал своё мастерство, хоть и был скуп на похвалу, уже выставлял во Дворце Искусств наряду со своими картинами, работы Теодора, и те неизменно очень тепло принимались взыскательной публикой.

О Теодоре в самых высоких кругах заговорили, как о таланте, подающем большие надежды. Наконец, настал день и наставник сказал принцу, что учить ему Теодора больше нечему.

С его родного королевства в то время пришла весть, что отец принца, благородный король болен, и матушка его, прекрасная королева, писала, что трёх с лишком лет будет довольно молодому принцу для странствий и изучения мира. Пора, дескать, задуматься о судьбе королевства, вернуться в свой дом, к любящим и тоскующим о нём родителям.

В конце своего послания любезная его матушка добавляла, что если сбылась его мечта, и встретил он свою возлюбленную, свой идеал, то будут они безмерно счастливы принять у себя во дворце его избранницу и будущую королеву.

И только получив это послание, наш принц понял, как истосковался он по родным местам. По своим добрым родителям и сёстрам; по дворцу, в котором был ему известен каждый уголок; по роскошному, королевскому саду; по тем людям, которых помнил и знал, даже по смешному, голенастому жеребёнку, который за это время, уж конечно превратился в породистого, вороного коня, что несётся быстрее ветра впереди королевской конницы…

И принц подумал, как здорово было бы снова оказаться дома, в своём славном королевстве, среди родных и знакомых лиц. И он представил, как он подъезжает к высоким, парадным дверям мозаичного дворца, как его встречает дорогая матушка со слезами радости на лице, как крепко обнимает отец, как в почтительно благоговейном поклоне склоняются дворецкий с коридорными, горничные, повара и садовники, и как проходит он с бьющимся сердцем в свои милые сердцу покои и выдыхает облегчённо и счастливо: я дома…

И тут вдруг Теодор так живо представил эту картину, что глаза его защипало, а сердце забилось гораздо быстрее. И не только потому, что он беспокоился об отце и скучал по дому и своим родным. Было и ещё что-то важное… То, что наполняло его душу волнующим трепетом, глаза серебристым блеском, а щёки алым пламенем.

Теодор Прекрасный, Отважный и Мудрый представил, что вернётся в родные места не один, а под руку с прелестной Марианной, белокурой, ясноокой голубкой, его единственной возлюбленной, которая послана ему небесами.

Он в один миг вдруг так остро и явно это осознал, что с губ его слетел негромкий стон. Как мог он быть таким бесчувственным, непробиваемым чурбаном!

Здесь признаемся Вам, уважаемый читатель, надеясь на Вашу скромность, что молодой принц в какой-то момент слегка даже устыдился приставки «Мудрый» к своему досточтимому имени, считая его, подумайте только (!) не вполне заслуженным.

Вот до чего иной раз доводит нахлынувшая с новой, невероятной силой самая чистая любовь, открывшая нашему герою глаза на многое. Он понял теперь, что означал печальный, с дымчатой поволокой взгляд Марианны, который бросала она на него иногда. И её молчание, и вздохи, и трепет собственного сердца в присутствии девушки.

Как же он был слеп! Чего выжидал?! Марианна и есть его идеал вечной женственности и настоящей любви. Так чего же он ждёт теперь?! Надо мчаться к ней. Пасть на колени, признаться в своих чувствах и просить, нет, умолять её стать его женой. А потом, не откладывая дела в долгий ящик, ехать со своей невестой домой и готовиться к самой пышной, самой прекрасной свадьбе, которая только может быть в этой части света!

Окрылённый, не находящий себе места молодой человек, приказал тут же седлать своего коня. Уже через час, не помня себя от волнения, бешеной скачки и распирающего его любовного чувства, он припал к руке удивлённой и слегка испуганной наплывом его чувств Марианны, и говорил долго, горячо, страстно.

Он рассказал ей, как уже долгое время ищет свой идеал, свою нежную возлюбленную, о которой в глубине души знал всегда, даже если бы об этом ему и ничего не сообщила старая герцогиня. Он странствовал по белу свету с одной-единственной целью, отыскать её!

Пусть даже она жила бы на самом краю земли. И он это сделал! Он нашёл свою Любовь, хоть и не сразу понял это. Но сегодня на него снизошло озарение. Он явственно увидел её! Вот она стоит перед ним: прекрасная, восхитительная Марианна. С этими словами он снова покрыл поцелуями её руку.

Девушка бледная, как садовая лилия в королевском пруду, стояла не шелохнувшись. И лишь спустя какое-то время слабым голосом попросила его встать и направилась к дверям. Теодор в некотором замешательстве прошёл за ней в сад, и там Марианна, прижимая руки к своей нежной груди, призналась ему, что её любит… другой, и она дала обещание стать его женой.

– Кто посмел?! Ответьте мне, кто этот наглец?! – воскликнул наш храбрый принц и даже коснулся своей шпаги.

Но Марианна грустно покачала головой и накрыла своей миниатюрной ручкой ладонь принца.

– Нет, милый Теодор, – тихо произнесла она, – я не сказала вам самого главного, я тоже люблю его, и моё сердце принадлежит ему… Тому, кто вам прекрасно известен – это Никола – ваш верный друг и добрый товарищ…

От неожиданности и возмущения наш герой на несколько секунд потерял дар речи. И Марианна, воспользовавшись этим, сказала, как высоко ценит его признание, и поначалу, когда они только познакомились, она тоже ощущала нечто подобное… Но потом, с течением времени, ей стало казаться, что она ошибается. Это чувство особенно крепло, когда она замечала холодность и сомнения принца.

А узнав получше Николу, она увидела какой это прекрасный человек и полюбила его всем сердцем.

Марианна добавила, что они долго противились своему чувству, особенно Никола. Но ведь хорошо известно, что настоящая любовь не знает преград и они искренне надеются, что он не будет стоять на пути их счастья, а поймёт и простит…

Ох, дорогой читатель, как же тяжело писать об этом! Но ничего не поделаешь, к сожалению далеко не все сказки кончаются банальным «… и жили они долго и счастливо».

Только уж позвольте нам не углубляться в эти печальные подробности, потому что хоть и минуло с той поры немало лет, а только сердце-то человеческое, как известно не камень, а потому лишь представишь опущенные уголки рта и потухший взгляд прекрасного принца после того объяснения, так и сжимается оно от сострадания и горечи. Да и надо ли говорить в каком настроении, и в каких расстроенных чувствах собирался наш славный герой в обратный путь?!

К чести его, однако, надо сказать, что в Николе, он не только не увидел врага и соперника, а даже поздравил его с тем, что хотя бы одному из них удалось встретить свой идеал, свою настоящую любовь. И пообещал прислать королевский подарок к свадьбе. Вот что такое, – и полагаю, любезный читатель не может не согласиться, – ясный, незамутнённый взгляд, живительная мудрость и благороднейшее сердце!

Возвращение принца в родные пенаты заняло, уж можете поверить на слово, гораздо меньше времени. Надо полагать за время пути, многое он сумел увидеть в ином свете и о многом подумать. И хоть радостным и беззаботным, со сверкающей, как в иные времена, лихой юношеской безрассудностью в глазах с тех пор его вряд ли кто-нибудь видел, однако подъезжая к своему королевству, он был спокоен и умиротворён.

И в этом благородном всаднике с гордой осанкой, рассудительным, трезвым взглядом и окладистой бородой, уже было совсем не узнать того пылкого, страстного юношу с горящими очами, каким он покидал несколько лет назад эти места. Ибо возвращался он уже ни мальчиком, но мужем…

А встреча произошла почти точно так, как он и представлял себе. Были и слёзы радости в глазах пожилой королевы, его сестёр и племянников, и подобострастные поклоны дворовых людей и дворцовых слуг, и сад благоухал, приветствуя его, как раньше, а забавный жеребёнок превратился в великолепного, породистого коня.

Только вот вернулся он один, а король-отец встретил сына в своей постели. И объятие его из-за болезни да старости было совсем не таким крепким, как раньше.

В тот же вечер за ужином королева-мать спросила сына, удалось ли ему встретить свой идеал, о котором он столько мечтал и грезил. Теодор Прекрасный, Отважный, Мудрый и Искусный, грустно улыбнулся и ответил: