Неслучайная встреча (сборник)

Тася отодвигала пустую чашку и качала головой:

– Нет, Маш, чтобы начинать что-то новое, надо избавиться от всего старого. А я так не могу.

– Да что тебя там держит-то? – Это Машка спрашивала уже в сто первый раз, а Тася так же покорно отвечала одно и то же:

– Студенты, аспиранты, мама.

– Дурацкие отговорки! Студенты и аспиранты без тебя не пропадут, уж это точно. Дадут им замену, и дипломы свои они защитят прекрасно. А маму с собой возьмешь, и все дела.

– Да не поедет она! Разве ты не понимаешь? Что ей тут делать? Поговорить не с кем, русская газета – раз в неделю. И потом, дача…

– Вот про дачу ты лучше молчи. Я это ваше дачное сумасшествие никогда не понимала. Ты из-за посадок и поливов даже не могла в человеческое время приехать. Чтобы лето, чтобы жарко, чтобы, как все нормальные люди. Нет. Пляж под пледом, на ногах кроссовки и никакого купальника.

– Зато спокойно.

– Ага. А море первый раз в жизни видишь.

– В третий.

– В восемь и в тринадцать лет не считается. Ты уже в три раза больше живешь.

Машка говорила правду. В этом году им обеим должно стукнуть сорок. И если одна из них ждала ребенка и собиралась писать новую жизненную страницу, то другая не ждала уже ничего.

– Пойдем, пройдемся, – предлагала Тася.

Шли вдоль набережной к машине, смотрели на чаек и посмеивались над появившимися на пляже парочками подростков, ищущих уединения на абсолютно голом и хорошо просматриваемом пространстве. Садились в Машкин красный «Seat», и водитель, уже подпирающая руль животом, спрашивала:

– Прошвырнемся?

Тася кивала с энтузиазмом. «Прошвырнуться» означало припарковать машину в центре и пробежать по открывшимся после сиесты магазинам, заглядывая и в маленькие лавочки, и в переполненную взбесившимися от весенних скидок покупателями «Zara», и в величавый, исполненный необъяснимого достоинства «Cort Ingles»[4 - Популярная в Испании сеть торговых центров.]. Тасе больше всего нравилось разглядывать витрины. Украшенные к Пасхе, они пестрели шоколадными яйцами в цветных обертках, зайцами самых разных размеров и форм и причудливыми фигурками непонятного назначения, которые Машка почему-то именовала старцами, хотя изображали они и детей, и мужчин среднего возраста, и даже женщин. Тасе больше всего нравились девочки в длинных керамических юбочках с накинутыми на голову мантильями и сложенными ручками на расшитом цветами переднике. Одну такую фигурку она даже купила, не удержавшись, а потом корила себя за потраченные гроши, на которые можно было приобрести что-нибудь полезное.

Если бы Тася могла, она бы так и перемещалась от витрины к витрине, не заходя внутрь магазинов, а лишь довольствуясь эстетическим наслаждением. Но Машка тащила к вешалкам и ценникам, впадая в неукротимый охотничий азарт. К Тасиному облегчению, сейчас он распространялся в основном на товары для беременных и новорожденных, но иногда Машка все же вспоминала о подруге и загоняла ее в примерочную, таская туда груды одежды и заставляя мерить каждую вещь и непременно в разных вариантах. Под таким давлением Тасе пришлось согласиться на джинсы и пару футболок, но от всего остального она решительно отказывалась.

– Зачем мне это дурацкое платье?

– Оно не дурацкое, оно красивое. Посмотри, как фигуру подчеркивает!

– Мои тощие кости?

– Твою изящную худобу. Красивое платье, – настаивала Маша.

– А хоть бы и красивое, куда мне ходить в нем?

– Было бы платье, остальное приложится.

– Нет. Я так не могу. Понадобится – куплю платье, а так нет. Давай лучше кофты посмотрим теплые, для мамы.

Машка с готовностью тащила ворох кофт, расхваливая каждую:

– Ты только глянь: чистый кашемир. А рисунок какой!

– Какой?

– Геометрический! Это же писк моды.

– Да? Боюсь, писка мама не переживет.

– Ладно. Тогда эту. Ангора… с чем, с чем, с чем? – Машка искала этикетку и вчитывалась в надпись. – Ага, с верблюжьей шерстью. Ну, этак и зимовать на вашей даче можно. Не кофта, а печка.

– Правда? – загоралась Тася, хватала кофту: – Дай посмотреть! – Сама проверяла этикету, видела цену и отбрасывала кофту, будто могла обжечься: – Нет, ты знаешь, мне как-то не очень.

– «Не очень?!» С ума сошла, что ли? Да это всем кофтам кофта.

– Да нет, Маш, – Тася начинала шептать, будто кто-то из окружающих мог понять русскую речь, – кофта хорошая, дорогая только.

– Для такого состава нормальная, – пожимала плечами Машка.

– Не знаю, как для состава, а для меня… – Тася разводила руками.

– Вот! – победоносно объявляла подруга. – О чем я и говорю! Переезжать тебе надо! Ну, что у тебя там за жизнь, если ты даже кофту приличную купить не можешь ни матери, ни себе. А у нас преподаватели в отдельных домах живут и на машинах ездят, а не в хрущевках без лифта и мусоропровода. И вместо дачи, кстати, квартиры на море имеют. И нечего говорить про шашлык и грядки. Мясо тут тоже вкусное, а овощи в магазинах продаются. «Посев, полив», – передразнила она Тасю, – просто летом цены на авиабилеты вырастают, вот ты и приехала сейчас. И не ври мне про дачу!

Тася и не собиралась. Она не любила ссориться. Возвращала одежду изумленной продавщице, которая не привыкла к русским, уходящим без покупок, и просила:

– Пойдем домой.

– Пойдем, – соглашалась Машка с почти презрительной интонацией и добавляла сокрушенно: – С тобой каши не сваришь.

Про кашу Тася не знала, а вот паэлью с ней можно было приготовить просто восхитительную. Даже Энрике признал в русской гостье достойную ученицу и говорил жене: Тасина паэлья ничем не отличается от той, что готовят испанцы. Машка только хихикала, ничуть не обижаясь. Она терпеть не могла готовить и только советовала мужу:

– Пользуйся моментом, пока она здесь, – намекая на то, что после Тасиного отъезда ему снова придется надеть хозяйский фартук. Однажды Маша даже предложила в шутку: – Слушай, подруга, я тебе работу нашла, пока язык учить будешь.

– Где?

– Да недалеко. На кухне моей. И заплачу хорошо. Уж побольше, чем тебя в родном университете балуют.

– Юмористка, ты Маш!

– Ну, шутки шутками, а я бы на твоем месте подумала.

– Подумаю, – пообещала Тася, раскладывая по тарелкам дивно пахнущую горячую тортилью.

По вечерам сидели на балконе с бутылкой вина. Тася привезла из Москвы домино, и теперь научившийся играть Энрике требовал ежевечерних партий. Машка следила за их баталиями и что-то нежно лопотала по-испански, а муж улыбался и гладил ее по большому животу. Проиграв несколько туров, он обычно извинялся и на плохом русском желал спокойной ночи. Машка оставалась сидеть, но Тася не могла не чувствовать исходящее от подруги беспокойство: та начинала ерзать, предлагать какие-то мало занимательные темы для разговора или отвечать невпопад на вполне обычные замечания. Тогда Тася с улыбкой предлагала:

– Иди спать.

– А ты не обидишься? – смущалась Машка от неумения скрыть свое желание отправиться к мужу.

– Нет. – Тася и сама с нетерпением ждала момента, когда сможет остаться одна, открыть чемодан и в очередной раз насладиться видом приобретенных сокровищ. Их было не так много, всего пять: три учебника и два диска. Если бы Машка вышла замуж за немца, то в отношении пособий Тасе повезло бы больше. Из Германии она наверняка вернулась бы с полным чемоданом материалов, но и найденное в Испании очень и очень впечатляло: великолепный сборник упражнений ко всем грамматическим темам, биографии известных немецких писателей, композиторов, художников и других замечательных личностей, книга с заданиями для работы в Интернете и диски по истории и архитектуре целых десяти крупных городов Германии. На самом деле Тасе ужасно хотелось посмотреть их немедленно, но включать ночью проигрыватель в гостиной было неудобно: она боялась потревожить хозяев, а днем не хотелось отнимать время от общения с подругой. В общем, лежавшие в чемодане трофеи были тем неоспоримым плюсом, который делал близившийся день возвращения в Москву не таким горьким.