Порту. Прага. Рим. Марсель

– А что? Тебе уже давно пора браться за ум! Твои брат и сестра в твоем возрасте уже имели семьи.

– Но ведь не все должны жить так, как нравится тебе. – Энцо реагировал на слова матери так же, как и Марсель.

– Хватит, мы же не ругаться сегодня собрались, – остановил их диалог отец и поднял бокал. – Спасибо вам за то, что пришли сегодня. Я бы так хотел, чтоб наши застолья происходили хоть немного чаще.

– Звучит как тост, – сказала Леа.

Все подняли бокалы и начали чокаться, глядя друг другу в глаза. Когда очередь дошла до матери, Марсель посмотрел на нее лишь на мгновение и отвел взгляд. Он услышал, как она хмыкнула. Она всегда так делала, когда ей что-то не нравилось.

– Мы долго думали, что тебе подарить, – начала Леа, ища что-то в сумке, – и решили, что человеку, которому исполняется семьдесят, точно нужна эта вещица.

Сестра Марселя наконец нащупала в сумке то, что искала, и протянула отцу открытку.

– Это от всех нас, – добавила она.

Мужчина трясущимися руками взял открытку, на которой было написано по-французски: «Лучшему отцу». Внутри лежал сертификат на доставку телевизора.

– Это что такое? – с улыбкой спросил Себастьян.

– В понедельник курьер привезет новый телевизор. С большим экраном. И ты сможешь на нем смотреть не только тв, но и фильмы через интернет, теперь для этого не нужен твой старый компьютер, – объяснила Леа.

Мужчина был явно рад подарку. Значит, они не прогадали. Месье Дюпон прочитал текст, который был напечатан внутри открытки, и даже немного прослезился.

– Спасибо, спасибо вам большое. Главное, чтобы вы потом мне показали, как им пользоваться. Я человек пожилой, с техникой не дружу.

Он поднялся, чтобы поцеловать каждого своего ребенка, вытирая катившуюся по щеке слезу.

– Теперь будешь смотреть телевизор не отрываясь, – сказала мадам Дюпон, стараясь сказать это в шутку, но в ее голосе слышался лишь упрек.

– Да ну тебя, – отмахнулся ее муж, теперь уже с улыбкой перечитывая поздравление в открытке.

Он встал, чтобы положить сертификат в ящик комода, а открытку поставить на видное место рядом с иконами.

Все продолжили трапезу. Софи толкнула Марселя, напомнив о том, что они хотели сообщить семье.

– У нас есть для вас новость, – начал он.

Все с интересом уставились на пару, воображая, что же они скажут.

– Мне предложили повышение на работе.

Услышав это, Энцо потерял интерес.

– Мог бы и поменьше хвастаться, – пробормотал он себе под нос.

– Но это не все, – продолжил Марсель. – С новой должностью меня переведут в Португалию.

– И что вы думаете? Будете переезжать? – спросил отец.

– Мы уже все решили и переезжаем туда в мае, – сказал Марсель.

– Вы даже не хотели прежде посоветоваться с нами? – снова с упреком в голосе спросила Урсула.

– Нам уже много лет, и мы сами можем решить, что нам делать, – вспылил Марсель.

Софи взяла его за руку, почувствовав, что муж снова начинает заводиться.

– И как долго вы там планируете провести? – спросила Леа.

– Это не временная командировка, а постоянная работа.

Повисла тишина. Марсель ожидал совсем другой реакции от семьи.

– Где вы там будете жить? – спросил отец.

– Мы сейчас подыскиваем жилье и планируем покупать его.

– Ну что ж, поздравляем! – решил разбавить неловкую паузу именинник, подняв бокал, и все снова чокнулись. – Чтобы у вас все сложилось успешно!

– Когда ты сказал, что у вас новость, я обрадовалась, что наконец-то у вас появятся детки, – резко выпалила мать.

Марсель проигнорировал эту реплику, потому что не знал, что ответить, кроме как резко высказаться.

– Вы же знаете, что это зависит не от нас, – вмешалась Софи, дав понять, что это неудачная тема для разговора за столом.

– Вот если бы Марсель ходил в церковь… А ты, Софи, ты же женщина, ты обязана молиться каждый день за всю семью!

Марсель молча встал из-за стола, бросив приборы на тарелку, и направился к выходу. Софи извинилась и последовала за ним. Ее муж начал обуваться.

– Марсель, – позвала Леа, выйдя за ним в коридор. – Не надо уходить, пожалуйста.

– Я больше не хочу ничего слышать от нее. – Казалось, Марсель вот-вот заплачет.

– Отец не виноват, что она такая. – Сестра взяла его за руку. – Если бы это был ее день рождения, я бы тебя не останавливала.

– Леа права, ты не должен портить праздник отцу, – поддержала Софи.

Марсель посмотрел в дверной проем столовой. Пожилой мужчина, который весь день готовился ко встрече с семьей, трясущимися руками отрезал себе кусочек утиного мяса и положил в рот. У Марселя сжалось сердце. Ему стало безумно стыдно. За то, что он повел себя так в его день рождения. И грустно, оттого что отец в какой-то момент начал заметно стареть. Он хотел подбежать к папе и, как в детстве, обнять его, прижавшись головой к круглому животу.

Марсель все-таки вернулся к столу. Мать молча взглянула на него. Он на нее не смотрел, но точно знал, что сейчас она сидела, вздернув брови, отчего на лбу образовалась гармошка морщинок, и выжидала, чтобы поймать его взгляд и задавить осуждением.

– Я бы хотел сказать, – начал Энцо, чтобы развеять напряженную атмосферу, – что все мы такие разные, и все мы по-своему индивидуальны. Каждый из нас имеет свой путь, свою жизнь. Но все наши дороги исходят из одного места – из вашего дома. За то, кем мы стали, за то, как мы живем эту жизнь, мы благодарны тебе, папа.

Энцо поднял бокал, и все по очереди чокнулись друг с другом. Марсель решил, что было очень странным слышать такой тост от человека, который в двадцать восемь лет еще ничего не достиг. «Но ведь это не значит, что он несчастлив». – Он будто оправдывал брата сам перед собой.

Все снова начали разговаривать, будто сцены матери с Марселем и не было.

Ближе к вечеру, когда почти все тарелки опустели, а места в желудке почти ни у кого не осталось, мадам Дюпон и Леа ушли на кухню, чтобы приготовить чай. Марсель достал из серванта чайный сервиз, который помнил еще с детства. На нем были изображены маленькие картинки, где три женщины в цветных платьях беседовали о чем-то. Софи выложила на большую резную золотую тарелку пирожные, которые они с Марселем купили днем в пекарне. Мать принесла чайник и разлила чай по кружкам.