Сюжет для небольшого обмана

– Прием был на изумление «теплым», – бросил через плечо он. – Кстати, если Ева объявится, срочно сообщите мне…

– Да катитесь к черту, ничего я не буду вам сообщать.

– Значит, вы то и другое вместе, – выходя из квартиры, сказал он. – Хуже будет, если я найду ее сам и удостоверюсь в обмане, ей лучше не прятаться.

– Это угрозы? – взвилась оскорбленная Альбина, выскочив за ним на площадку. – Да как вы смеете?

– Я не вам угрожаю, а ей. – Спускаясь, Роман поднял голову. – Так и передайте Еве: в порошок сотру. А если и вы скрываете ее местонахождение, вас тоже сотру.

– Псих! – крикнула Альбина, перегнувшись через перила, после чего ушла в квартиру, плюхнулась на диван. – У него точно не все дома.

Но, провернув в уме диалог с Романом, она вынужденно признала, что действительно малость перебрала. Так ведь Еву жалко, в свое время намучилась она достаточно, чтобы получить право на счастье. Тем не менее монолог психа про папу с мамой был убедительным, не дураки же придумали пословицу «На чужом горе счастья не построишь». Но так уж повелось: своя рубашка ближе к телу, Ева не виновата.

– Куда же она делась? – проговорила Альбина в растерянности. – Уж мне-то Ева сказала бы, если бы надумала сбежать от мужа. Вздор. Никуда она не сбежала… В таком случае где она?

7

Прошла еще одна страшная ночь. Нет-нет, ничего не случилось, но утром Даниил Олегович понял, что в его возрасте переживания и бессонные ночи действуют губительно. С постели он поднялся вялым, разбитым, уставшим, будто всю ночь разгружал вагоны, хотя понятия не имел, как это – разгружать вагоны. А когда посмотрелся в зеркало перед бритьем, испугался и раскис: на него взирала пятидесятипятилетняя рожа, если не старше, на которой отразилось и количество выпитого. Раньше многие уверяли, будто выглядит он на сорок пять, да и чувствовал себя Даниил Олегович превосходно. Ну, случалось, давление подскакивало, мотор в груди сбивался с привычного ритма, а, в общем, срок годности не вышел. И вот здрасьте вам: всего-то двое суток потраченных нервов, а налицо та самая старость, которой он не признавал и панически боялся.