Отравленная кровь

Но это было много позже, а в смертельный час вспомнила себя именно там, в маленьком городишке, похожем на деревенскую экзотику, увидела она малышку Майку-Маечку, тянувшую ручонки к маме, стоя в деревянном манеже, в котором подрастала вся соседская ребятня – каждый ребенок в свое время.

О время… Оно проносится так быстро, не успеваешь запоминать главные вехи, а уж мелочи вообще испаряются из памяти. Однако в миг, когда над головой взвилась реальная смерть, именно незначительные и забытые мелочи проносились перед глазами за сотые доли секунды. Например, как мама, молодая и красивая, подхватила ее на руки, потом пичкала манкой, а малышка Майка, смирившись с неизбежностью (манной кашей), болтала ножками в синих пинетках.

И мгновенно перенеслась к школе, это двухэтажное старое здание, которое топили углем в подвале под названием «котельная». Майя держала в руке букет из разноцветных астр, в другой – портфель, она гордо шагала в новеньких лаковых туфельках, шагала осторожно, чтобы не помять их, чтобы заломы и трещины не изуродовали туфельки, а они все равно появились. Майя-первоклассница была счастлива и приступила к учебе, как к священному ритуалу, ей понравилось учиться, в классе было так уютно, так тепло, особенно в дождливую погоду…

* * *

Боже, как зловеще сверкнул на лезвии блик, как сильно, до удушья, сжал горло горячий ужас! И ни лица, ни точных очертаний фигуры не разглядеть, чтобы понять – человек это или Инферно вырвалось на волю из самого ада. Один силуэт, черное и плотное пятно в воздухе с поднятой вверх рукой, видимо, на убийце куртка с капюшоном… А блик от крошечной лампы предательская сталь поймала.

Надо бы закричать, позвать на помощь, но только хрип, глухой и протяжный, вырвался изнутри, снова утробный, неузнаваемый. А ведь зови не зови – никто не придет… Никто! Старя карга бесполезна во всех отношениях, а в доме больше никого нет, Майя не нанимала прислугу с проживанием, кто знает, что придет в голову чужим людям, когда хозяйка спит.

Нет спасенья от карающей руки, нечем защититься… но ведь можно увернуться. Майя перекатилась на кровати к спинке, и первый удар ножа пришелся на то место, где она только что лежала, нож врезался в матрац. И силуэт убийцы упал на кровать, полагая, что падает на Майю. Сомнений нет, кто-то пробрался в дом, чтобы убить ее.

– Господи, кто это… – шевелились беззвучно губы Майи.

Не попав в тело, человек в балахоне замешкался, стал подниматься. Воспользовавшись паузой, Майя взлетела с кровати и ринулась к двери.

Видимо, зрением убийца обладает отличным, он опередил ее, она резко затормозила, когда зловещий силуэт еще не добежал до выхода из спальни. А затормозила потому, что где-то в затылке сидело: надо держаться на расстоянии, нельзя подпускать Инферно к себе ближе вытянутой руки, желательно находиться подальше от него. Если бы она рискнула выбежать из спальни, не исключено, что лезвие ножа могло догнать ее. И вот силуэт перед ней, он отрезал путь к спасению.

– Ты кто? – взревела Майя, отступая. – Что тебе нужно?

Какой идиотский вопрос! Силуэт уже пытался убить ее, а она спрашивает, что ему нужно. Это от потрясения. И желания жить… жить… жить…

* * *

А самое первое серьезное потрясение Майя испытала в тринадцать лет, случилось это в самом начале осени после знойного лета. Однажды она прибежала из школы на минутку за учебником математики и тетрадкой с заданием, которые забыла дома, что случалось крайне редко. Семья проживала в частном доме, не роскошном, но вполне себе сносном – из четырех небольших комнат и кухни с прихожей, удобства во дворе, но это никого не смущало, почти все так жили в частном секторе. Домик от улицы отделял палисадник и забор, входишь во двор и сразу налево – цветы почти в рост Майки качались от ветерка, а дальше – вишня с яблоней ветками сцепились.

Едва Майя вошла во дворик, который сверху густо оплел виноград, создавая плотную тень, до нее долетели негромкие прерывистые стоны и учащенное дыхание. Ничего подобного ей не приходилось слышать, она не понимала природу странных звуков, а раз не понимала, следовало выяснить их происхождение. Одержимая любопытством, ступая на цыпочках, Майя двинулась на звуки.

Так она подобралась к дальнему окну, прижалась к стене дома, потом одним глазком заглянула в комнату… но тонкий белый тюль хорошо скрывал то, что там происходило, а ведь происходило. Майка не отходила от окна, все пыталась разглядеть, в чем причина этих странных и волнительных звуков. Внезапный порыв сквозняка надул занавеску, после чего ее край взметнулся к потолку комнаты, а Майя наконец увидела… и жутко испугалась. От нахлынувшего страха она присела, чувствуя, как бешено колотится сердце, как рвет оно хрупкие косточки на груди от тесноты, казалось, вот-вот сломает их.

Но звуки из комнаты оставались ровными, не прервались и притягивали взглянуть еще разок. А чего, собственно, она испугалась? Увидеть ее не могли, и Майка поднялась на ноги, стукнувшись головой о яблоко на ветке, от испуга немного присела, теперь только глаза торчали над подоконником. В таком положении она ждала, когда сквозняк приоткроет чужую тайну…

Наконец занавеска снова взлетела, затрепыхалась где-то вверху комнаты, а Майя на этот раз рассмотрела голый мужской зад между женских ног, спину и часть затылка – голова была опущена. Зад отвратительно двигался. Спина тоже двигалась не менее отвратительно. Когда опустилась занавеска, Майя больше не стала испытывать судьбу, присела под окном на корточки, опираясь о стену дома спиной, и задумалась.

Она сразу, еще первый раз заглянув в комнату, поняла, что проникла в сокровенную тайну, к которой никого не подпускают, преступную тайну, не предназначенную для посторонних глаз. И догадалась: ее глаза самые что ни на есть посторонние, крайне нежелательные.

Кое-что Майка знала об интимных отношениях мужчины и женщины, но это «кое-что» было та-ак далеко от того, что она увидела… как Луна от Земли. Луну мы видим ярким желтым блином на небе, на самом деле она огромная, пустая и серая, совсем не то, чем кажется с земли. В представлении Майи любовь ограничивалась поцелуями, ну да, еще секс бывает, но шушуканья девчонок на эту тему ее не привлекали, слушать про это было неловко, а то и гадко. Голова была занята учебой, кружками после уроков, мечтами уехать из паршивенького городишки в большущий центр, разумеется, когда вырастет. И пока она, сидя под окном, осмысливала момент, в комнате заговорила… мама:

– Ну, все, все, одевайся. Скоро Майка из школы придет…

Какая школа! Майя забыла про нее, забыла про учебник и тетрадку, да и поздно бежать назад, половина урока уже прошла. Она сидела под окном как мышка-норушка под лапой безжалостного кота, борясь с желанием заглянуть в окно еще разок, потому что мама… до сих пор она не соединила маму с голыми ногами, торчащими из-под мужика.

– Как минимум у нас минут сорок в запасе.

Это был мужской голос, Майя не узнала, чей он, у нее колотилось сердце, шумело в ушах.

– Нет, нет… – странной интонацией произнесла мама, словно преодолевая некую преграду. – Уходи… Ну, пожалуйста… уходи.

До Майки дошло: в комнате мама и мужик, больше там никого нет, значит, на диване… Этого не может быть. Но больше-то некому, это ее ноги торчали.

– Ладно, – сказал мужик. – Завтра продолжим.

– Иди уже! – рассмеялась мама.

Внезапно и Майя опомнилась. Во-первых, мужик должен выйти и, проходя мимо, если повернет голову, увидит девчонку под окном. Во-вторых, ей до жути хотелось выяснить, чью задницу она подсмотрела. Майя поползла на четвереньках вдоль стены дома, выбирая место для укрытия… Конечно, в цветнике он ее не заметит! Почти у самой ограды росли цветы с белыми чашечками-граммофонами и большущими листьями, туда и нырнула девочка, села на землю, подтянула к груди коленки и положила на них подбородок – теперь хорошо видна часть двора между листьями, а ее вряд ли кто увидит.

Он и не думал вертеть головой, шел уверенно, с улыбочкой обожравшегося волка на красивой роже… Это был дядька Славка Хомутов, угловой сосед, его дом на углу квартала, а Майкин дом в середине этого же квартала. Он видный мужик – что рост, что плечи, что морда, выпрыгнувшая из телика, осталось только показать ему свою крутизну, типа из пистолетов пострелять. Вот такой он. Но пистолеты с крутизной – это выборка из характеристик соседок, на самом деле дядька Славка фермер, у него парнокопытные и безкопытные, включая пернатых всех мастей. Ферма с курятниками за городом, туда он ездил каждый день… А в перерыв, выходит, к мамуле на диван заскакивал.

Умненькая Майка приподнялась, чтобы посмотреть, куда отправится Хомутов, неужели рискнет мимо своего дома пройти? А его машина? У него внедорожник обалденный, не мог же он пешком притопать! Ну, конечно, конечно, Хомутов в противоположную сторону отправился, наверное, за углом оставил свой джип размером с автобус, который хочешь или не хочешь, а заметишь. Ой, наверняка соседи в курсе его приездов, то есть соседки, языки у них раздвоенные, как у гадюк – так высказывался папа.

Странно, но первая реакция Майки – стыд, накрывший девочку, будто снежная лавина. Один раз дед возил ее в горы, там она видела издалека лавину, случайно они не попали под нее, но впечатлений Майка получила на всю жизнь. Говорили, будто в той лавине погибли люди, обрушилась она внезапно, впрочем, на базе предупреждали, чтобы отдыхающие поостереглись в тот день…

* * *

После гор всяческие неудачи с плохими событиями в жизни ассоциировала Майя с той лавиной, уничтожающей на своем пути все живое и неживое. Сейчас смертельная лавина пыталась догнать ее в спальне, которая всего минуту назад радовала размерами и безопасностью, а сейчас казалась маленькой, тесной, чертовски опасной.

Однако черная лавина в капюшоне, у которой не видно лица, одно черное пятно, реально как у фантома, хочет убить ее. Ужасно еще и то, что убийца наступал медленно, словно давая шанс спастись или надежду на шанс… Это какая-то непонятная хитрость с его стороны, а может, издевка.

Вдруг он делает быстро пару шагов к Майе и выбрасывает руку вперед, одновременно она отскочила назад, но лезвие ножа догнало ее. Боль, конечно, Майя ощутила, в то же время фактически соскочила с ножа, рана оказалась неглубокой, иначе она уже валялась бы у ног капюшона, ведь ранения в живот смертельные. И тут спина Майи уперлась в стену, значит, все… конец…

– Кто ты? – закричала в отчаянии. – Кто? И почему… Почему?!

А убийца медленно шел, точнее, спокойно шел, без суеты, как та лавина в горах. Она была такая красивая, ослепительно белая на фоне синего неба, клубилась и перекатывалась… только позже Майя узнала, какая она страшная. Но сейчас изначально ясно: в спальне дьявол, перед ним бессильны все, а от особей в людском обличье она способна защититься, обязана защититься.

Когда убийца приблизился достаточно близко и остановился явно для удара, Майя молниеносно вскочила на кровать и с той же скоростью спрыгнула на пол. Между ними теперь препятствие – кровать, а это жизнь, хотя бы еще на пару минут жизнь, ведь за две минуты ситуация может кардинально измениться, как не раз у Майки случалось…

* * *

…В тот знаменательный день, поднимаясь на ноги в цветнике, Майя пошатнулась – голова закружилась, в глазах потемнело, тем не менее она двинулась с места и едва не упала. Пришлось упереться ладонью в стену, до которой все же дошла в тумане, поцарапав ноги шипами роз. Отдышавшись, девочка отправилась в дом.

Мама напевала на кухне, порхала между плитой и столом… Майка засомневалась: может, это не она лежала под Хомутовым? Разве можно с точностью утверждать, что ноги были мамины? По ногам узнать никого нельзя, да и не присматривалась Майя к ногам. От одной мысли она почувствовала легкость, словно что-то слезло с нее.

– Майка? – изумилась мама. – Так рано?

– У меня разболелось… голова разболелась, – солгала она, солгала первый раз в жизни, до этого не пользовалась данным приемом, и почувствовала, как горячая краска вины и стыда заливает лицо.

А солгала потому, что увиденное перевернуло все ее представления, ведь то, что было в комнате, тоже обман, подлая ложь. Впрочем, Майя в то время еще не понимала всех тонкостей, не умела анализировать, природное чутье само расставляло акценты, подсказывая, что и как называется, в будущем этот внутренний цензор очень поможет ей.

– Так ты с уроков ушла? – спросила мама с безразличием счастливого человека, который машинально задает вопросы, хотя ответы его не колышут.

– Ушла… – проговорила Майя, садясь на табуретку и с повышенным любопытством изучая родную, ранее непорочную мамочку.

– Выпей полтаблетки аспирина и полежи.

– Ага, да…

Аптечка находилась тут же, Майя взяла аспирин, поскольку голова у нее была в полном порядке, таблетку в рот не положила, сунула в кармашек жилета, а потом выпила воды, будто таблетку запивает. Она второй раз воспользовалась обманом в течение каких-то пары минут! Разумеется, не выпить лекарство совсем не преступление, однако ослушалась Майя тоже впервые. Но самое необъяснимое и непредсказуемое – обманула легко, будто лгала по сто раз на дню всю свою коротенькую жизнь. Правда, это неважно было в ту минуту, исподтишка девочка искала в матери то, чего раньше не замечала, должно же в ней что-то новое проявиться…