Кейс, набитый пожеланиями

Приняв решение убраться подальше, Василий Романович ощупал карманы дубленки и пиджака, выложил все имеющееся на стол.

Итак, документов никаких! Водительские права, паспорт, пропуск на завод – все-все осталось в барсетке, а барсетка в «самурае». Он взял с собой в магазин лишь бумажник, чтобы купить провиант для романтического вечера. Василий Романович достал из ящика буфета сохранившиеся документы отца, надеясь отыскать полезные для себя бумаги, лихорадочно просмотрел их. Свидетельство о смерти, профсоюзный билет, подтверждение квалификации слесаря и красная книжечка, на которой выведено: «Ударник коммунистического труда». Ну и всяческие технические паспорта на телевизор, пылесос и так далее. Очень «ценные» документы!

Черкесов пересчитал деньги. В наличии осталось всего триста шестьдесят девять рублей с копейками. Далеко уедешь на эти деньги, очень далеко! Зато в кармане лежал газовый пистолет и сотовый телефон. М-да, ему бесспорно необходим пистолет в деревне! Лучше бы документы прихватил. Кстати, в барсетке лежали и деньги, приличная сумма в евро и долларах. Ну почему он не взял ее?!

Жизнь разделилась на настоящее и прошлое. От прошлого остался животный страх, что его убьют, стоит только появиться в городе. А в будущем сплошная неопределенность, отчего в душу прокрадывался новый страх.

Черкесов принадлежал к тем редким людям, которые никогда не знавали нужды, не тянули копейки от зарплаты до зарплаты даже в советские времена. Он довольно рано сообразил, что руководящий работник имеет массу преимуществ, потому посвятил себя сначала комсомолу, затем партии. Только осчастливил своим членством ряды партии и поступил в высшую партийную школу, как тут свалились перемены. Партию отменили, но… в креслах-то остались те же партийные руководители!

Черкесова, перспективного молодого человека, каждый из новостарых руководителей пытался переманить на свою сторону. Вот когда он научился дипломатии! Лавировал между противоборствующими сторонами как лоцман, знающий подводные камни и скрытые течения лучше, чем землю. Он умело использовал своих боссов, добиваясь положения и материальных благ. Таким образом очутился в кресле директора завода, быстренько прибрал к рукам контрольный пакет акций, попутно занялся собственным бизнесом. Деньги, как известно, липнут к деньгам, прилипали они и к рукам Черкесова. А сейчас у него ничего нет, даже удостоверения личности. Куда ж податься? А мысль убраться подальше становилась идеей фикс.

Что, если продать дубленку? Вместе с пыжиковой шапкой? А какое сегодня число? Взглянув на часы, Черкесов горько усмехнулся: тридцать первое декабря. Завтра наступит новый год. Лишь после праздников можно будет попробовать толкануть дубленку и купить скромную куртку. Кстати, часы тоже стоят немало.

Как холодно! Черкесов нашел старые газеты, прогладил их горячим утюгом и, обернув ими ступни, сунул ноги в сапоги. К вечеру выключил свет и зажег лампу. Вся страна готовилась к встрече Нового года, готовился и Черкесов. Он поставил на стол бутылку шампанского, нарезал бекон, салями, открыл банку икры. Хлеба нет, без хлеба еда не еда, а недавно он этого не знал. Изредка включал радиолу, чтобы послушать новости о себе, однако о нем больше не упоминалось. Это называется – делай добро людям! Забывают о тебе сразу же, будто тебя и не было. А он, Черкесов Василий Романович, есть. И будет. Хочется верить, что будет.

2

Лиза напевала, накрывая на стол. Ей тридцать лет, телом она справная – как говорят в деревне, не полная, а все при ней, – белокожая, круглолицая, синеглазая, со светлыми длинными волосами, которые лежат на затылке тяжелым узлом. Ее шестилетняя дочка, тоже мурлыкая, лепила пельмени с ответственным видом, самостоятельно раскатывая скалкой тесто и кладя на плоские кружочки кусочки фарша. Когда Вероничка соединяла концы теста, она от напряжения замолкала, высунув язык. Лиза забавлялась ее потешным видом, звонко смеясь и чувствуя себя счастливой. Пельмени у дочки получались разнокалиберные, но Лиза нахваливала ее, девочка должна с охотой помогать матери. А вообще-то Вероничка – идеальный ребенок, практически не доставляет хлопот. Люди удивляются и завидуют Лизе, мол, как получаются такие дети… Наверное, заслуга Лизы в том, что она воспитывает девочку любовью. Да ведь больше ей и некому отдать свою любовь.

Новый год! Замечательный праздник, когда кажется, что все неприятности остаются позади, а новый год обязательно принесет нечто необыкновенно прекрасное. Готовить много не пришлось – встречать Новый год они будут вдвоем. Лиза приготовила селедку под шубой и мясной салат, отварила курицу, зарубленную бабой Нюрой, живущей по соседству, нарезала немного колбасы и сыра, поставила на стол соленья. Для себя она налила в графин собственного вина, а для дочери – сок из винограда изабелла. На горячее будут пельмени, их обожает маленькая Вероничка, ну и торт, приготовленный Лизой. Вот и все. Да на большее и денег нет, что, однако, вовсе не угнетало Лизу. Сельская учительница получает мало, на ее зарплату не разгуляешься. Помогает подсобное хозяйство, которое требует много времени и труда, только тут уж никуда не денешься, если хочешь жить по-человечески. Лиза родилась, выросла и училась в городе – окончила педагогический институт. Но работы в городе для нее не нашлось, как и для большинства молодых специалистов, а работать ей хотелось. Вот и поехала в деревню к деду. Потом он умер, оставив наследство внучке.

На улице послышался звук работающего двигателя автомобиля, затем мотор заглох, и вскоре кто-то постучал в окно. Вероничка удивленно взглянула на мать. Та тоже не ждала поздних гостей, да еще в новогоднюю ночь, и поторопилась открыть.

В дом ввалился Андрей – здоровенный, общительный. Правда, его немного портил большой шрам от ожога на левой стороне лица, но это не мешало деревенским девчатам, проходу ему не дававшим, – не женат же. Последнее время он подружился с Лизой, но причина их дружбы была не во взаимной симпатии, а деловой: осенью Андрей попросил помочь с английским, и Лиза, являясь единственным человеком в деревне, владеющим английским, занималась с ним в свободное время. Денег она не брала, ему же не к поступлению готовиться, а в Интернете и журналах читывать про новые технологии и прочее. Да только язык давался бывшему военному тяжко, поэтому Лиза часто просто переводила для него тексты. Правда, Андрей в долгу не оставался, одаривал Лизу и ее дочку щедрыми подарками. Ну, вот и вся дружба. А соседка баба Нюра называет Лизу дурой. Мол, давно пора мужика пригреть и баб от него отвадить.

– Гляди, мужик какой! – увещевала баба Нюра. – Давно он у нас? А хозяйство как поднял! Фермер! И зажиточный. Это ничего, что лицо маленько подпорчено. Вон девки за ним так и шныряют, а ты? Он же к тебе сам набивается. На кой мужику язык иностранный? Чтобы с тобой встречаться. Вот дура-то… Упустишь мужика! А ты ведь не молодая уже, шутка ли – тридцать годков…

Но Лиза не умеет пригревать, а тем более отваживать баб. Да и с чего баба Нюра решила, что ему необходимо «пригревание»? Кажется, он ни в чем не нуждается. И ни в ком. С Лизой вежливо и уважительно обходится, намеков с его стороны на какие-то отношения, о которых долдонит баба Нюра, не было. Собственно, Лиза не рассчитывает на крепкие отношения. Мать-одиночка – на деревне всеми осуждаемое явление до сих пор. Впрочем, к Лизе все относятся хорошо, а она привыкла рассчитывать лишь на себя, давно уже перестала лелеять надежду выйти замуж.

Андрей ввалился как медведь – шумно, внеся с собой в дом морозную свежесть и праздничную атмосферу. Он поставил свертки на комод, сбросил тулуп и громко сказал:

– Гостей не выгоните? А то ребята разбрелись кто куда, одному встречать Новый год как-то скучно. Так не выгоните?

– Нет, конечно, – рассмеялась Лиза. – Хотя не ждали. Ты проходи.

Он отдал ей большой пакет, произнес:

– Это на стол.

– Ну зачем же… У нас все есть.

– Всего быть не может, а с пустыми руками в гости не ходят, – откликнулся он. Потом выбрав из груды пакетов коробку, упакованную в блестящую бумагу, подошел к Вероничке. – Как думаешь, Вероника, что поручил мне передать тебе Дед Мороз?

– Я большая, в Деда Мороза не верю, – сосредоточенно склеивая тесто, ответила девочка.

– Да ну! – удивился он. – А кто же тогда передал вот это?

Он содрал обертку с коробки, и… Вероничка ахнула, схватившись за щечки руками в муке. Кукла! Барби! Настоящая, с длинными белокурыми волосами!

– Мама! – воскликнула она. – Можно взять?

– Ну, бери, раз Дед Мороз передал, – вздохнула Лиза. – Только руки вымой. И щеки, они у тебя в муке.

Вероника умчалась к умывальнику, а Лиза пожурила Андрея:

– Зачем тратился? Эта кукла слишком дорого стоит.

– Так Новый год же… – улыбнулся он. – Знаешь, я в детстве всегда ожидал, что на Новый год получу какой-нибудь необычный подарок. Но не получал. Тебе помочь?

– Помоги. Лепи пельмени, а то теперь Вероничке не до них.

– Есть лепить пельмени! – шутливо козырнул он и уселся за стол. – У, какие красавцы! На манты похожи.

Лиза начала распаковывать принесенное Андреем. Теперь на столе появились шампанское и коньяк, маслины и маринованные грибы, копчености.

…Андрей и еще двое офицеров, уволившихся из армии, приехали в деревню три года назад. Поселились втроем в одном доме, купленном по дешевке. Все трое не женаты, так что у одиноких баб появилась головная боль – как мужиков заарканить. А те взялись за дело смело, как отчаявшиеся люди берутся за все, за любую работу, когда речь идет о том, чтобы выжить. Взяли в аренду надел земли и развалившуюся ферму, которую отремонтировали сами. Поначалу деревенские крутили пальцем у виска, глядя на приезжих мужиков. Никто не верил, что у парней, не имеющих опыта в сельском хозяйстве, что-нибудь путное получится. Но… через три года начинающие фермеры превратились в самодостаточных людей, к которым теперь нанимаются на работу из всех окрестных деревень. Они разделили ферму на две части: в одной начали выращивать крупный рогатый скот, а во второй – свиней на продажу. На мясо-то всегда спрос есть! Уже через год расширились – построили еще и небольшую птицеферму. А в новом году фермеры собираются запустить собственный перерабатывающий мясоцех.

Планы их простираются далеко, например, хотят закупить несколько коров молочной породы за границей. Конечно, не все у них гладко идет, и долги есть, случаются и убытки, но, как говорят, кто хочет, тот добьется. Андрей уже заговаривал, что помощь Лизы ему необходима как воздух. Ведь придется ехать за границу, а где переводчика брать? Своя-то переводчица не подведет…

Без пятнадцати двенадцать Лиза переоделась и пригласила Андрея и дочку к столу.

* * *

Черкесов открыл бутылку шампанского, налил в стакан и замер, глядя на пузырьки. Разве так он обычно встречал Новый год?

Пробило двенадцать. Черкесов выпил холодное шампанское и стал заедать икрой, зачерпывая ее чайной ложкой прямо из банки. Ради праздника все же пробовал включить телевизор, и сначала экран засветился, но потом что-то там щелкнуло, затрещало, изображение исчезло, и Черкесов поспешил ящик выключить. Из всех прелестей цивилизации у него остались электрический свет, который он, правда, не включал, чтобы никто не увидел, и радиола. Он подумал, что современному человеку невозможно жить без газа, телевизора, ванны… О, ванна! Горячая вода! А как хорошо было бы сейчас развалиться на чистой постели… Даже жену можно стерпеть вместе с тещей, только бы вернулось былое. Но… это невозможно. Однако и так жить невозможно.

Черкесов снял перчатки и подышал на руки. Ноги его стояли на утюге, однако тепло по телу не разливалось. Видимо, остыл он до последней клеточки. Кстати, если он тут сдохнет, то когда его найдут? Наверняка поздней весной или летом, когда… От неприятной мысли Черкесов подскочил, придвинул поближе к себе ведро и подкинул в тлеющие угли ножку от следующей табуретки. Нанизав креветку на шило, поднес ее к языку пламени.

– Не дождетесь, – бубнил он, обращаясь неизвестно к кому. – Я выживу. Я вам всем покажу! Что-нибудь придумаю. Я найду тех, кто меня убил, найду…

Одну за другой он поджаривал креветки и поедал их, не испытывая наслаждения.

Спал Черкесов на отцовской кровати, натянув на себя два холодных одеяла и укрывшись с головой. Приснились ему взрыв «самурая» да еще… собственные похороны, отчего он проснулся вскоре в холодном поту, а потом долго лежал, думая, как жить дальше. Бежать надо… А если к приятелю двинуть в Москву? Он занимает ответственный пост, способен помочь, у него есть связи. Дадут указание из центра отыскать убийц, а Черкесову приятель найдет пока временное местечко.

Приняв решение ехать в Москву, Василий Романович уже спокойнее отнесся к своему вынужденному затворничеству и незаметно заснул вновь. Уже без гадких сновидений.

* * *

Лиза уложила Вероничку, а новую куклу поставила на видное место, чтобы, засыпая, девочка видела ее. До сих пор Лиза сама шила для своей дочки игрушки, а еще рисовала на картоне и вырезала кукол, а малышка рисовала им одежки. Дорогих игрушек в доме не было.

Лиза вышла к Андрею, села за стол и отпила из бокала шампанского. Наступила неловкая пауза, хотя им было о чем поговорить. Но именно сейчас все темы куда-то делись, не шли на ум.

Безусловно, Лизу удивило появление Андрея. И насторожило одновременно. А он смотрел на нее открыто, не скрывая восхищения, что тоже смущало, потому что раньше он не вел себя так. Нет, разумеется, Лиза чувствовала, что нравится ему… Да и он нравился ей – человек-то хороший. Но это еще не повод. Однажды ее уже закрутил вихрь любви, а потом… осталась на бобах.

Вокруг Андрея и без Лизы девчат полно вертится – не пересчитать. Ходили слухи, что он захаживал сначала к одной из деревенских, потом к другой. Захаживал тайно, под покровом темноты, значит, не хотел, чтобы его посещения стали достоянием гласности. Только в деревне не спрячешься, быстро все становится известно. Сегодня к Лизе Андрей приехал открыто, машину оставил у ворот. Уже завтра об этом будут судачить, но, кажется, его не волнуют разговоры. А Лизу волнуют. Не может же он по-настоящему увлечься тридцатилетней женщиной? Для мужчины тридцать два года – это, можно сказать, начало жизни, а для женщины тридцать… Разве что в полюбовницы он ее наметил. Но Лизу не устраивает статус любовницы.

– Лиза… – произнес наконец Андрей проникновенно.