Пиковая дама и благородный король

Вероника плюхнулась на стул, замерла. Выпала сумочка из рук, она подняла ее, уложила на колени, сжав до боли пальцы, потому что Ларичев хладнокровно сканировал ее глазами. Под этим пристальным взглядом было не по себе, будто она в чем-то провинилась, а он готов огласить вслух ее вину. Вместо этого Ларичев удивил ее и бесстрастным тоном, и неожиданным поворотом:

– За три дня до убийства ваша сестра написала завещание и сделала вас единственной наследницей всего своего имущества.

– Меня?! – только и вымолвила Вероника.

– Вас, вас. Несмотря на ссору между вами. Странно, да?

Вон для чего он начал с прелюдии о наследстве, ему интересно поглядеть на реакцию Вероники – до какой степени она возрадуется. До чего же черствый человек.

– Какое имущество? – скептически фыркнула она. – У Зины?

– Квартира в элитном доме двухкомнатная, сто квадратных метров, в ней – все путем, то есть полный достаток, хотя ваша сестра нигде не работала. Не работала, а счет в банке имела приличный. Если не ошибаюсь, немногим больше миллиона, для многих это огромные деньги.

Вероника уловила в его фразах некий намек, а на что он намекал, не догадывалась, двойной смысл ее беспокоил, поэтому она излишне резко сказала:

– Не понимаю, к чему вы клоните?

– Я рассуждаю, – снисходительно усмехнулся Ларичев и, к ее радости, опустил глаза, чертил круги на листе бумаге, словно ему безумно скучно. – Не подскажете логику вашей сестры? Вы не общались, даже не перезванивались пять лет, что же побудило ее написать завещание на ваше имя за три дня до гибели? Она как будто чувствовала, что скоро умрет насильственной смертью.

– Никто не может знать, что она чувствовала, вы тем более, – дерзко заявила Вероника. – Где Зина жила? Скажите адрес. Надеюсь, соседи не откажутся проводить ее и помочь мне.

Ларичев быстро настрочил на листе бумаги адрес, подвинул к ней, она, читая, не обратила внимания на его последнюю фразу:

– Это в новом микрорайоне. Не думаю, что соседи помогут, но попытайтесь. Да, вот еще что… подпишите подписку о невыезде.

Шевеля губами и запоминая, Вероника прочла адрес, сложила лист и, засовывая его в сумочку, спросила:

– Все?

– Подпишите, – указал он глазами на листок, одновременно подавая авторучку. Когда она собралась поставить свою подпись, Ларичев упредил бездумный поступок: – Прочтите сначала.

Вероника начала читать… вдруг ее глаза из длинных стали круглыми – какие ей всегда нравились, в ужасе она выдавила:

– Подписка?!. А… а почему?!

– До конца расследования вам предстоит находиться в городе.

– Вы в своем уме?! – взвилась Вероника, забыв, с кем имеет дело. – У меня отпуск только две недели! А потом… потом работа… и… я выхожу замуж… Нет, я не могу торчать здесь до конца… тем более этот конец неизвестно когда наступит! Вы же годами ведете следствие, мне что же, все это время жить здесь?!

– Ничем не могу помочь, у вас есть мотив.

– Что? – подалась корпусом к нему Вероника, будто не расслышав. – Что-что у меня есть?

– Мотив.

– То есть вы меня…

Ее указательный палец то на Ларичева показывал, то упирался в собственную грудь, а в словарном запасе не находилось нужных слов. Если честно, то находились – ненормативные. И этот урод (моральный, разумеется), которому безразличны люди, явно получающий удовольствие, издеваясь над ними, сложил по-школярски руки на столе и произнес:

– Не стоит нервничать, так положено: все, кто имеет мотив, до конца следствия обязаны находиться в городе.

– Да меня вообще здесь не было!

– Верю. Вы свободны.

Вероника рванула к выходу, но, когда она распахнула дверь, ее остановил голос Ларичева:

– Вы забыли пропуск.

Ах да, без пропуска ей только в каталажку дорога, да и то под конвоем. Она оглянулась, Ларичев, установив локоть на стол, лениво потрясал листочком. Вероника рванула к нему, выхватила листок, зло рявкнув:

– Спасибо.

И ушла. Следом за ней в кабинет зашел молодой человек небольшого роста, с простоватым лицом, которому Ларичев отдал приказ:

– Видел? Глаз не спускать, тебя сменят.

– Черт! – взмахнула руками Вероника перед квартирой сестры.

Опечатана! К тому же Ларичев не дал ключа, следовательно, туда не войдешь, впрочем, не вошла б и с ключом – как она бумажку с печатями снимала бы без соответствующей визы? Чтоб потом ее обвинили во всех смертных грехах?

Вероника оперлась спиной о стенку, вздохнула – и что теперь? Она ведь понятия не имеет, с чего начинать, куда бежать и что нужно для захоронения. На площадке еще три квартиры, Вероника позвонила в одну – никто не откликнулся. За дверью следующей квартиры старуха ответила, что не знает Зинаиду Долгих, пришлось звонить в следующую.

– Вам кого? – выглянул мальчик лет десяти.

– Дома из взрослых есть кто?

– Ба! – позвал он. – Ба, тебя спрашивают.

Появилась миловидная женщина, которую и бабушкой-то не назовешь. Вероника, торопясь и запинаясь от волнения, выпалила:

– Я сестра вашей соседки… Зинаиды Долгих… Она в этой квартире жила… Не могли бы вы…

– Которую зарезали возле нашего дома?

– Д-да… – А сама-то так и не выяснила, где убили сестру, а также как и когда. – Ее пора хоронить, а я… не представляю, как это делается… мне не приходилось хоронить… Не подскажете, куда обращаться?

– В бюро ритуальных услуг, – охотно подсказала женщина. – Точно не помню, какие нужны документы, но свидетельство о смерти точно надо… Да вам подскажут в бюро.

– А где находятся ритуальные услуги? Я не знаю города…

– На кладбище. Погодите, сейчас уточню адрес, у нас ведь не одно кладбище.

Получив адрес и выйдя во двор, Вероника уселась на скамейку, совершенно расстроенная, несчастная настолько, что потянуло поплакать. Вчера не ревела, а сегодня собственная беспомощность наполнила глаза слезами, и не привыкшая к катаклизмам Вероника чувствовала себя никчемной. Тем не менее она съездила в бюро ритуальных услуг, выяснила, какие нужны справки, еще больше пала духом, потому что примерный счет за оказание услуг выставили кругленький, а это только начало. По дороге к остановке она ругала себя на чем свет стоит:

– Зачем я купила сапоги? Да еще две пары! Очень они мне нужны были по таким ценам? И сумки к сапогам… А пальто кожаное зачем? Могла обойтись, но не обошлась! А белье… Откуда у меня страсть к безумной роскоши? Вот дура! Если не хватит денег на карточке, что я буду делать?

А еще через некоторое время она воодушевилась, выход-то есть: позвонить Стасу. Вероника дождалась вечера в гостинице, ведь ее жених посвящает себя полностью работе, посему не любит отвлекаться, да и новость предстояло преподнести из разряда хуже некуда. Она провела несколько часов в слезах, горюя над своей участью и оплакивая глупую Зинку. Как она попала под нож? Нормальные люди доживают до старости, а ее почему-то прирезали. Кстати, тетка, воспитавшая их, не раз твердила старшей: «Ой, Зинка, ты своей смертью не умрешь, больно плутоватая». Как в воду глядела!