Замкнутый круг обмана

Она успела дойти до двери, Алекс ее остановил:

– Я пошутил. Оставайся, только чтобы ребенок не шумел.

Он любил подобные приколы. То ли проверял людей, то ли издевался – неизвестно, Алекс никому ничего не объяснял. Лия с Антоном поселились в дальней комнате, потом он пристроил им еще и ванную с туалетом. Иногда на него накатывала щедрость. Заметив, что она пришла с одной сумкой, где были в основном детские вещи, пригласил швею, и та сшила ей сменную униформу. Лия оказалась исполнительной и аккуратной, что и требовалось, только никогда не улыбалась, никогда. Мало того, в выходной не отлучалась, продолжая работу. Когда Алекс спросил, почему она не воспользуется законным правом, Лия ответила, что ходить ей не к кому и незачем. Он не удивился, ибо сам славился чудачествами. Вообще, он покровительствовал ей. В доме полно мужиков, а она их не подпускала к себе, значит, не потаскушка, скромная. Он разрешал ей пользоваться библиотекой, давал охрану, когда она отправлялась за покупками, и не приставал, предпочитая женщин в теле, которых после утех выставлял вон. А ежели дама не угодила, выгонял среди ночи.

Однажды у ворот появился незнакомец, охранник спросил, что ему нужно.

– Я пришел за женой и сыном, – ответил незнакомец.

Охранник доложил Алексу, тот призвал Лию:

– У ворот ждет твой муж, он хочет забрать тебя. (Она закрыла лицо руками, расплакалась, отрицательно качая головой.) Ты боишься его? (Она утвердительно кивнула.) Не бойся, уйдешь тогда, когда сама захочешь. Здесь тебя никто не посмеет тронуть.

Алекс соизволил выйти лично, любопытно было взглянуть на мужа Лии, но дальше порога не двинулся. Охранники пропустили крепкого на вид человека старше Лии лет на десять, который без боязни приблизился и в упор вылупился на Алекса колючими глазами.

– Она не хочет, – коротко сказал Алекс и повернулся спиной. – Больше не приходи.

– Передай ей, – жестко бросил в спину муж, – она может очень пожалеть, очень.

– Передам, – пожал плечами Алекс и, не оборачиваясь, прибавил: – А ты пошел вон со своими угрозами, – и скрылся в доме.

Муж злобно смотрел вслед. Каракуль, тогда едва приступивший к обязанностям начальника охраны, встал перед незнакомцем:

– Ты че, мужик, оглох? Не отдадим ее! Гуляй отсюда.

Муж вышел за ворота, оглянулся и c чувством плюнул в сторону дома. Больше не появлялся. Алекс же пригласил Лию в библиотеку и долго о чем-то говорил с ней, что действовало на нервы Каракулю. О чем они говорили, никто так и не узнал, но после их беседы ни Антошка, ни Лия не выходили за ворота особняка без охраны.

Лию и Антошку Радж принял в свою стаю, а стая состояла из немногих. На первом месте, конечно, был Алекс, которому Радж позволял думать, что он вожак. Ведь приятно ощущать себя покровителем слабого, а у Алекса ни клыков, ни мощных лап, ни силы не было. Иногда Радж показывал, кто тут хозяин, но Алекс почему-то не понимал, сердился, пес уступал. На втором месте оказался Антошка, этому разрешал играть с собой, да кто же не любит щенков? К Лии относился как к женщине – нежно, а стряпню ее просто обожал. Например, котлеты. Радж замирал на кухне, когда Лия готовила, следил за каждым ее движением. Стоило ей зазеваться – котлеты в желудке, даже горячие. Зато Кизил, Каракуль и Сашко являлись рядовыми членами стаи, этим поблажек не делал. А приходящих телохранителей вообще ни в грош не ставил, их Радж терпел постольку поскольку.

Кизил – местный, живет в доме давно, а Каракуль – менее двух лет. В Алекса стреляли, убили телохранителя, закрывшего шефа телом. На его место прибыл Каракуль. Он служил в десантных войсках, воевал по контракту. Вернувшись домой, не мог найти дела по душе, приехал к приятелю поплавать в Черном море, приятель и порекомендовал парня Алексу, сам же вскоре уехал на постоянное место жительства в Германию. Кизил вначале обиделся на Алекса, отдавшего престижную должность чужаку, но позже смирился. Три телохранителя несли службу, денно и нощно находясь в доме. Впрочем, они не мешали Раджу, не лезли с ласками, как некоторые дуры, которых привозил хозяин на ночь.

– Он чудо! – елейно говорили дуры, сами же от страха дрожали. – Погладить можно?

Пес нехотя, по приказу Алекса, позволял мерзко пахнущим духами ладоням гладить себя по спине, а так хотелось откусить вонючие руки! Зато потом Радж мстил. Алекс и его ночная гостья отправлялись в спальню. Пес выжидал некоторое время, затем шел к спальне, открывал лапой дверь. Он здорово научился это делать при помощи Кизила, занимавшегося от скуки дрессурой. Затем Радж тихонько пробирался внутрь на пузе, то есть ползком. А на кровати творилось несусветное: то хозяин прыгал на гостье, то она на нем. Радж взбирался на кровать и начинал громко лаять или стаскивал одеяло. Алекс выпроваживал пса, но история повторялась. Приходилось запираться на ключ.

Второй раз попытка убить Алекса произошла около ресторана. Алекс тогда здорово набрался. А набравшись, всегда вел себя как скотина, распускал нюни, что его никто не любит, что он один на свете, только Радж у него и есть.

– Радж, – плакался, – ты меня любишь? Любишь, я знаю. Где официант?

Кизил сорвался с места и притащил за локоть женщину, испуганно хлопающую глазами. Алекс, качаясь на стуле из стороны в сторону, сказал жалобно:

– Моя собачка хочет пить. Принеси водички, а?

Она умчалась, услужливо притащила чистое ведро, наполненное водой, ведь подобной собачке только из крупногабаритной посуды следует пить. Едва поставила на пол ведро, Алекс пнул его ногой, озверело заорал:

– Ты что, сссука, принесла? Я тебя спрашиваю: что это?

– Вода, – задрожала официантка всем телом.

– Моему Раджу подавать следует в хрустальной вазе! Поняла?

Вмиг появились люди с тряпками, собрали воду в ведро, а официантка принесла собачке попить в вазе для фруктов. Радж лакал, поглядывая на хозяина: мол, я бы и из ведра попил, чего кипятиться из-за ерунды? Тем временем Алекс еле языком ворочал:

– Все бабы сссуки… и подлюки… и твари… Всех их в расход… в резервацию!

Слово «сука» имело совсем противоположное значение для Раджа. При этом заветном слове у пса под шкурой заиграли мышцы. Он прекрасно помнил, как к нему приводили сук на случку, а делалось это редко, потому запомнилось основательно.

Алекса вынесли под руки на улицу, и первым почуял опасность Радж, бежавший впереди. Пес резко остановился, напрягся, зарычал на кусты перед рестораном. Каракуль сразу обратил внимание на поведение пса и дал команду остальным:

– Назад! Быстро!

Алекса мигом подхватили и унесли в ресторан. Радж, ощерившись, лаял на кусты, откуда послышался шорох. Каракуль и Кизил, крадучись, обошли кусты, но получили привет в виде удаляющегося на бешеной скорости мотоцикла с двумя ездоками. Почему-то у всех сложилось мнение, что это были несостоявшиеся убийцы Алекса. Дома он в знак благодарности скормил Раджу шедевр кулинарии Лии – запеченную баранью ногу.

Радж не знал таких понятий, как «любовь», «ненависть», «смерть». В его понимании сложилось одно: полностью принадлежать хозяину, служить ему, быть преданным, потакать прихотям. И вдруг Алекса не стало. Возможно, Радж, лежа в углу в пустой спальне, стал постигать эти сложные три понятия, которые переплелись, внесли неразбериху… Куда пропал Алекс? Его унес железный зверь в небо. Радж рвался к зверю, поглотившему Алекса, он готов был сразиться с ним, но его крепко держал за ошейник Каракуль, вдобавок поводок обмотал вокруг ствола дерева. Радж только и мог, что встать на дыбы, забыв о раненой ноге. Теперь он остался один с тоской по хозяину, а лоскут под лапами вызывал жгучую ненависть. Он пах тем человеком, который причинил зло Алексу и Раджу, разлучил их. В куске ткани притаилась смерть, и пес стал рвать лоскут, яростно рыча. Но смерть выползла из лоскута, растворилась в спальне и находилась где-то рядом, совсем близко, поселившись в доме навсегда. Радж почувствовал, что больше не увидит хозяина. Тогда завыл. Завыл громко и протяжно, с болью и горечью. Он оплакивал Алекса. Радж выл остаток дня и всю длинную ночь.

6

Ничто не предвещало потепления, но весна взяла реванш единым махом. Температура поднялась до семнадцати градусов, на что растительность откликнулась мгновенно. Солнце слепило глаза, лопнувшие почки наполнили воздух ароматом зелени, выбрасывали листья на глазах. На юге отсутствует постепенность. Зимы здесь коварны, холод постоянно враждует с теплом, однако тепло, конечно, побеждает. В такое время тянет гулять по берегу моря, слушая прибой и размышляя о вечном. Впрочем, горячие южане, являясь частью природы, полностью соответствуют правящим здесь стихиям: часто неспокойному морю и жаркому солнцу. Потому они не склонны к философствованию, а живут вполне земными проблемами, волнующими их сию минуту.

Приблизительно такие мысли навеяла атака весны на Артема, родившегося и выросшего в умеренном климате, следовательно, человека более холодного, чем жители юга. Он ходил вокруг могилы матери Алекса, а Сева и Руслан разложили на одной из могильных плит газету, поставили на нее бутылку водки, пластиковые стаканы. Сева резал хлеб и колбасу толстыми кусками, Руслан, открыв рыбные консервы, обратил лицо к ярко-синему небу, на котором застыли ослепительной белизны облака. Прищурив один глаз, он расплылся в улыбке:

– Хорошо! В такую погоду работать не хочется. Артем! Прошу!

– Кто понял жизнь – работу бросил, – назидательно сказал Сева, подняв нож вверх.

– Иду, иду, – отозвался Артем, переступая холмики и огибая ограды. Присев на краешек низенькой скамьи, потер руки. – Ну, вздрогнем!

Осушив по полстаканчика, дружно заработали челюстями, уплетая за обе щеки скромный обед, на что Руслан воскликнул:

– Эй! Друзья-товарищи! Не превращайте закуску в еду. Так, еще по половинке? – выпив, крякнул, чмокнул дно стакана. – Ух, хорошо пошла, подлая! Ух, люблю ее, гадину!

– Я пригласил вас, господа хорошие, – начал Артем, осторожно отправляя в рот кусочки рыбных консервов, с которых капало масло, – чтобы сообщить неприятную весть…

– Проверка едет? – предположил Руслан. – Нам бояться нечего. Начальство по морю их покатает, коньяком упоит, деликатесами закормит да еще подарки всучит.

– Да нет, хуже, – загадочно улыбнулся Артем.

– Тогда нагоняй нам обеспечен, – высказал свою версию Сева. – За что?

– Еще хуже.

– Не, ну давай раскалывайся, чего томишь? – загалдели хором Руслан и Сева.

– Я пригласил вас, – торжественно растягивал слова Артем, – облюбовать местечко, – и рукой обвел неприглядный пейзаж. – Ибо поступил звонок… Ты разливай, Руслан, разливай. Вернее, поступило два звонка. Один от неизвестного, который предупредил меня, что если я, «сучара легавый», буду совать свою «сопливую нюхалку» куда не следует, то мне и моим «легавым ищейкам» – то есть вам – гробы уже сколотили. Вот такие дела. Нам осталось выбрать, где будет приятней лежать.

– И все? – неопределенно полюбопытствовал Руслан, доставая сигареты.

– Все. А тебе мало?