Портфолио для Крыськи

После задумчивого завтрака и традиционного кофе, Гелена спросила, – колись, какая там была фамилия?

– Истомина, – ответила Анна Сергеевна.

– Господи, это же твоя девичья фамилия.

– Геля, я эту фамилию носила сто лет назад, после двух моих замужеств ее забыли даже самые близкие друзья, кроме тебя, конечно. Ума не приложу, кто ее помнит.

– Ань, а твои родственники?

– Не знаю, вообще-то, я для них осталась Истоминой, но все они живут на Украине. Мы созваниваемся, с племянницей и сестрой я общаюсь по электронной почте, нет, они здесь не причем.

– Ты сказала, следовательше, что это твоя девичья фамилия?

– Хотела, но твой звонок меня отвлек. А когда ты начала выяснять фамилию, почему-то промолчала. И знаешь, что интересно, Крыся в этот момент меня вдруг лизнула и задрала хвост. Обычно, это случается с ней редко, когда она извиняется, благодарит или что-то важное хочет сказать. – Крысечка, ты считаешь, что я правильно сделала? Та подняла голову, тявкнула и вдруг вздохнула.

– Нет, ты видела, и как это понимать?

– Не знаю, что она хотела сказать, но мне кажется, из-за этого трупа нас ждут неприятности, – ответила Гелена Казимировна и принялась убирать со стола. Между прочим, это называется сокрытием информации от следствия.

– Гелька, откуда ты этого набралась?

– Да уж начиталась в свое время твоих газетных статей. Вечно ты с ментами то по притонам шастала, то в ночных рейдах участвовала, не говоря уже о расследованиях, а я за тебя переживала.

– Правда переживала? Ну что ты, в наше время журналистов не убивали, да и милиция не была такой продажной. Тогда много отличных ребят там работало, особенно в уголовном розыске.

– Ань, ты сказала в наше время, а сейчас какое, разве не наше?

– По сути наше, а по духу другое. Ладно, закрыли эту тему, мы ее уже обсуждали не раз, я вижу, у тебя новый кактус.

– Зашла в цветочный магазин и не удержалась. Ты же знаешь, цветы – моя слабость.

– Всегда завидовала твоему садоводческому таланту. Все у тебя цветет, растет и распускается, в отличие от меня.

– Просто ты никогда этим не занималась.

– Наверное, ты права. По молодости хотелось, чтобы везде горшочки с цветами стояли, но с моими постоянными командировками это было не реально. Кто бы за ними ухаживал. Димочка был маленький, если бы не ты, не знаю, как бы справилась и с работой, и с сыном.

– Ань, да ты что. Нам с Леонидом Петровичем он был не в тягость, а в радость. Димка рос таким самостоятельным, таким умненьким, общаться с ним было сплошное удовольствие. Помнишь, – хихикнула Гелена Казимировна, – когда ему было лет семь, он спросил у Леонида Петровича, что такое фаллос?

– Правда? А я не помню. И как отреагировал твой муж?

– Сначала покраснел, потом открыл книги по искусству, архитектуре и начал ему объяснять. Что он ему рассказывал, не знаю, потому что вылетела на кухню, чтобы не расхохотаться.

– Представляю, Леонид Петрович в очках, с бородкой на полном серьезе говорит о фаллосе семилетнему малышу. А теперь малыш вырос и живет за океаном.

– Аннушка, он же там работает в исследовательском центре, наукой занимается, тебе помогает. Если бы не Димочка, как бы ты жила на одну пенсию. Таким сыном гордиться надо, а ты нюни распускаешь.

– Да, ты права, что-то я захандрила. Анна Сергеевна сделала глубокий вдох, – так о чем это мы говорили?

– О цветах. Займись ними сейчас, у тебя получится, все-таки ты родилась в деревне.

– Геля, о чем ты говоришь, я абсолютно городской человек. Мы уехали из деревни, когда мне было три года. Потом был Львов, Волжск. Стоп, Волжск…

Кот на крыше, мыши в пляс

Волжск, месяц назад

Геннадий Сергеевич Истомин равнодушно оглядел свой кабинет. Он уже знал, что сюда больше не вернется. Подошел к окну. Как и много лет подряд огромная площадка была уставлена фурами, а вдали голубела полоса Волги. Этот вид его всегда успокаивал. И тогда, когда он был директором крупнейшего Волжского транспортного предприятия, и когда стал фактически его хозяином. Вздохнув, он вернулся к столу и попросил секретаря пригласить главного инженера и руководителя службы безопасности.

Оба вошли в кабинет одновременно и, не ожидая приглашения, заняли свои привычные места.

– Наша сегодняшняя встреча, скорее всего, будет последней и разговор должен остаться между нами. Так складываются обстоятельства, что меня здесь уже не будет.

– Вы переезжаете в Москву? – не выдержав паузы, произнес главный инженер, к которому Геннадий Сергеевич испытывал особую симпатию. Дмитрий Антонович Верховой – молодой, целеустремленный, с хорошими мозгами и со столичным высшим образованием, был для него символом нового времени…

– Нет, – скорее всего, я удаляюсь в другое место, а поэтому назначаю вас, Дмитрий Антонович, руководителем нашего предприятия, все необходимые распоряжения, я уже сделал. Вы свободны. – Николай Иванович, останьтесь, – обратился он к начальнику службы безопасности.

– Николай, спасибо, что промолчал. Впрочем, другого и не ожидал. Не люблю произносить красивые слова, но на прощание скажу, – мы вместе проработали лет пятнадцать, и за все эти годы ты меня никогда не подводил. Был надежен как автомат Калашникова. Когда в 90 – е случился рейдерский захват, я испугался, думал, что все, конец нам. А ты поднял водителей, и они стали стеной перед этими придурками в масках. До сих пор стыдно, что тогда я не был вместе с вами.

– А ты не кайся, Геннадий Сергеевич. У каждого свой маневр. Ты сделал главное – сообщил о грядущем захвате, а моя была задача – его не допустить. Откровенно говоря, ни ты, ни я не выиграли бы то противостояние, если бы не наши мужики. Они ведь защищали свою работу, свои семьи от нищеты. А те в масках исполняли приказ и, увидев их в фурах, все поняли и отступили. – Сергеич, ты ведь не для воспоминаний меня оставил, говори все как есть.

– Истомин сделал глубокий вдох, – я уезжаю в Германию и скорее всего не вернусь. У меня рак в последней стадии, врачи не дают никаких гарантий. А ты вместе с Верховым постарайся сохранить предприятие, думаю, у вас получится. Самая большая проблема возникнет из-за моего наследства. Не могу сказать, где и как, но подозреваю, что мои родственнички в лице Ольги и ее сыночка, проявят себя в не самом лучшем виде. Запомни фамилию – Андрей Петрович Веселов. Это мой старый и надежный друг еще с юности. Он живет в Москве. В случае форс-мажорных обстоятельств Андрей обязательно проявится. Все понял? Коля, я тебя прошу, не задавай лишних вопросов и не успокаивай. Я уже все для себя решил и пережил. Уходи.

Он снова подошел к окну, затем набрал знакомый номер.

– Андрей, это я. Да, все решено, я улетаю. Запомни, в нашем банке я оставил для тебя письмо, документы и деньги. Номер ячейки…Он задумался и улыбнулся. Сложи номера наших квартир и отними номер дома, в котором жила Анечка. Ты не забыл? Молодец, спасибо тебе за все. Прощай и, не дослушав друга, отключил телефон.

– Вот зараза, буркнул про себя Волков, сидя в своем кабинете в наушниках. Месяц назад он установил прослушку, когда понял, с шефом что-то неладное. Тот внезапно уезжал, не поставив его в известность, от ответов на вопросы уклонялся, а расспрашивать секретаря и водителя он остерегался. Однажды, лет пять назад за излишнее любопытство ему был устроен такой разнос, что помнилось долго. О жучках не знал никто, кроме него самого и приглашенного со стороны специалиста. Начальник службы безопасности, наблюдая за Истоминым, тогда никак не мог понять, что происходит. Мысли в голову приходили разные: завел любовницу? Так он вроде не ходок. Собирается продавать бизнес и уезжать в штаты к жене и пасынку? – Вряд ли. Любовь прошла, если она, конечно, была, завяли помидоры. Ему кто-то угрожает, шантажирует? Сомнительно. Не 90-е, да и бизнес у них чистый. В любом случае, об этом шеф точно бы сообщил своему начальнику службы безопасности. И только сегодня он понял причину странного поведения Истомина.

– Ладно, с этим все ясно, займемся делами насущными. Во-первых, кто станет хозяином предприятия, банка, торговых центров, базы отдыха и прочее, прочее. Пока не известно. Но сомнений в том, что Истомин уже все решил и документально оформил, нет. Мужик он предусмотрительный, умеет просчитывать свои действия на несколько шагов вперед. Если вспомнить его сегодняшний телефонный разговор с Андреем, а это скорее и есть его московский друг, то все документы и приложение к ним он оставил ему и хранятся они в нашем банке. Что же из этого следует? Пока ничего. Ячейку не вскроешь, если не знаешь номера, а его Сергеевич хитро зашифровал. Но мы тоже не пальцем деланы.

Он потянулся к телефону.

– Анатолий Иванович, Волков беспокоит. Надо бы встретиться. Да, в 13 часов на нашем месте.

С Анатолием Ивановичем Смирновым он пересекался не раз, когда работал в милиции. Отношения были чисто служебными, да и разница в возрасте сказывалась, но когда Волков возглавил службу безопасности Волжского транспортного предприятия, то вспомнил о Смирнове, который к тому времени после ранения работал в отделе кадров УВД города и мог быть ему полезен. Однажды он, как бы случайно, столкнулся с Анатолием Ивановичем на улице, когда тот возвращался с работы.

– Анатолий Иванович, это вы? Вот не ожидал. Живем в одном городе, а столько времени не виделись.

– Волков, Николай, – улыбнулся Смирнов. Тебя сразу и не узнать. Выглядишь на сто тысяч долларов. Слышал, ты в охранники подался?

– Типа того, засмеялся Волков. Так может, посидим где-нибудь, молодость вспомним за рюмкой чая.

– Извини, Николай, не могу, – погрустнел Анатолий Иванович. Жена болеет, мне еще в аптеку надо зайти и в магазин заскочить, дома – хоть шаром покати..

– Ну ладно, тогда дайте мне слово, что в следующий раз вы мне не откажете. Когда вам позвонить?

– Пожалуй, лучше в эту субботу, чего уж посиделки в долгий ящик откладывать, – охотно откликнулся Смирнов.