Школа мастерства (сборник)

К ней тайна горнею стезёю
к тебе спешит,

и шелеста не слышно.
Какая тишь!
А ночь не спит: всё видит, слышит.
И точит мышь

грёз золотое покрывало —
калейдоскоп
всего, что было, не бывало,
в долине снов.

У озера. Свидание

Там, у слияния двух лун,
на пятачке —
сиянье глаз, свеченье скул.
На волоске

повисла без движенья даль,
поник простор.
На цыпочки поднявшись, встал
под небосклон

едва забрезживший рассвет.
В лучах зари
всё – слух, и зрение, и вздох.
Не говори.

Как первозданный мир открыт! —
Сиянье. Свет.
Здесь корень знания зарыт.
А в нём – ответ.

Южная ночь

Сквозь сутолоку смотрят на меня
забытые, немыслимые очи.
…Благоухание померкнувшего дня
течёт по жилам душно-томной ночи.

Весь в царственном убранстве кипарис
указывает путнику дорогу,
и мириады звёзд – лучами вниз —
в глухой ночи мерцают искрой Божьей.

Элул

Месяц трубления в рог.
Лодкой над Иерусалимом
луна золотая плывёт
ночью. А утром ранимым

яростный пышет день
из своего горнила
солнцем, где даже тень
испепеляет. Сила

выжженных солнцем трав.
Горечь песка и дыма.
Месяц трубления в рог.
Золото Иерусалима.

Русское поле

1. Полевые цветы

…И надвигающейся тучей
уже пугает небосклон.
Опушка леса. Трав пахучих
всё сладостней призывный звон.

Как лиловеют колокольчики!
Ах, как ромашки хороши!
И как же, Господи, не хочется
идти. А надо поспешить.

Тропинкой узкой, краем поля —
ещё далёко до жилья, —
с охапкою цветов, тревожно
на тучу, что кругом зашла,

косясь. Как сразу стало холодно,
и ветер пыль столбом погнал.
Свинцовый цвет размыл, рассеял
все краски солнечного дня.

Ворваться в дом под самым носом
дождя. Закрыть плотнее дверь.
И вот забарабанил косо
по стёклам ливень. Но теперь

не страшно слушать ливень шумный.
Цветы поставить на окно —
и сразу мутный свет заглушен.
Какое яркое пятно!

Лиловый, золотой. Меж ними
небесной синью васильки.