Долгосрочные секреты краткосрочной торговли

Наша неспособность предвидеть будущее очень хорошо доказывается каждый год таким известным спортивным журналом, как Sports Illustrated. В 1997 году спортивные оракулы предсказали, что команда Penn State займет первое место в футбольной лиге, а для команды Michigan отвели 18 место. К концу сезона Michigan оказался номером один, a Penn State – безнадежно позади. Команда Washington, предположительно, должна была стать третьей, а была побита непритязательной Washington State – командой, не упомянутой ни в одном из списков 20 лучших, которая, тем не менее, стала чемпионом Рас 10 и была близка к победе над Michigan в матче – Rose Bowl!

История повторяется и живой пример тому – Майк Тайсон. Любопытный случай произошел с банкиром года из Монтаны, который за несколько лет до этого растратил банковские фонды. В попытке уплатить долг он поставил миллион долларов на победу Железного Майка, который, конечно же, был бит Бастером Дугласом. Растратчика вычислили, судили и отправили в тюрьму.

Кто мог предсказать закат газетного дела или скандал с Тайгером Вудсом?

Люди, зарабатывающие себе на жизнь гаданием на хрустальном шаре, обречены на поедание битого стекла.

Однако, расслабьтесь: хотя ни вы, ни я не можем предсказать будущее, особенно поведение цен, мы можем научиться управлять своими потерями. Эта уверенность, основанная на математике, обеспечит вас строительными блоками для возведения здания успехов, причем каждого из них.

На протяжении многих лет я гонялся за пророками прибыльных сделок, теми финансовыми предсказателями, утверждавшими, что они сами или их индикаторы могут открывать будущее. В конечном счете, я понял: Бог не желает, чтобы мы видели будущее. Это именно так и никак иначе.

Если бы мы могли видеть, что находится там, все были бы мультимиллионерами. Мы ставили бы на лошадей, крутили колесо рулетки и бросали кости, если, конечно, не принимать во внимание, что ни одно казино не стало бы заключать пари, которое невозможно выиграть. Кроме того, как безысходно скучна стала бы жизнь, если бы мы могли знать сегодня, каким будет каждый день нашего будущего. Кто захотел бы так жить? Где радость открытия, магия неизвестного, восторг победы, дух борьбы перед преодолением препятствий?

Если бы все мы были богаты благодаря нашим способностям предвидения, кто работал бы на нас: выращивал пшеницу, разводил скот? Не было бы ни телефонных компаний, ни кино, ни телевидения, поскольку никому не надо было бы работать. Хуже того: кто бы нанимал нас?

Как я говорил, Бог со всей его бесконечной мудростью не хочет, чтобы мы знали много о будущем и, наверняка, еще меньше хочет, чтобы мы знали о будущем фьючерсных контрактов. Потенциальные спекулянты думают, что это – игра в предсказание будущего, ставка на знание того, что не может быть известно. Это не так. Речь идет об игре развития стратегий с выигрышными преимуществами, привлечения шансов на свою сторону, работы с этими шансами, а также постоянной готовности отреагировать на любые потенциальные изменения в игре, включая новых игроков или новые идеи и концепции.

Слово спекулировать происходит от латинского specular, означающего наблюдать. Мы не игроки, вступающие в игру, в которой со временем они обречены на поражение. Все, что они могут, это надеяться, что удача повернется к ним, а не к игорному заведению. Мы, спекулянты, предвидим, как события должны разворачиваться в будущем, но так как мы знаем, что никаких гарантий этого нет, мы защищаем нашу позицию соответствующими методами сохранения капитала, поэтому мы и можем победить в нашей игре.

Искусство спекуляции требует наблюдение связывать с гораздо большей долей осторожности.

Мое самое важное рыночное убеждение

Основываясь на собственных исследованиях и опыте, я разработал мощную и прибыльную систему убеждения:

Я верю, что моя текущая сделка будет убыточной… очень убыточной.

Это моя самая главная рыночная мантра. С выигрышами мы справимся, но неудачи могут прикончить.

Это может звучать весьма негативно для всех вас, думающих позитивно, но позитивное мышление может убедить вас, что вы выиграете, покупая и продавая слишком много контрактов и чрезмерно задерживая закрытие позиций. Из-за уверенности, что все получится, вы наверняка будете держаться изо всех сил, когда рынок пойдет против вас, ожидая сильного скачка или поворота, который никогда не наступит.

Я смотрю на это так: если вы переполнены позитивной уверенностью в своем рыночном успехе, ваша убежденность приведет к тому, что вы не слишком умело, управитесь с убыточными сделками. Именно поэтому системы веры столь важны для трейдера. Если система веры утверждает, что текущая позиция будет выигрышной, а потом это оказывается не так, то потребность вашего разума укрепить эту веру, буквально вынудит вас, дать расти потерям, заставит цепляться за убыточные позиции, т. е. делать то, что никакой успешный трейдер никогда не сделает. Наиболее опасно неумеренно позитивная убежденность в том, что следующие одна или две сделки повернут удачу в вашу сторону или даже позволят вам сколотить маленькое состояние.

Теперь давайте вернемся к моей уверенности, что моя текущая сделка будет убыточной и что у меня нет никакого договора с Господом Богом касательно успеха этой сделки. Действительно, я искренне убежден, что рынок отнюдь не совершенен. Имейте в виду, что статистические данные в основном подтверждают это: 75 процентов управляющих взаимными фондами демонстрируют показатели не лучше, чем фондовый индекс Dow Jones, а 80 процентов краткосрочных трейдеров просто-напросто теряют свой рисковый капитал. Что касается меня, то многие из моих собственных сделок не приносят деньги и я могу с уверенностью спрогнозировать, что многие из ваших торговых операций также будут неудачными.

Ни одну из крупных потерь, которые у меня когда-либо были, – а потерь я понес более чем достаточно – нельзя отнести на счет ошибки рынка. Они (потери) никогда не досаждали мне. Я сам себе досаждал, веря, что моя текущая сделка будет прибыльной и поэтому не следовал правилам игры.

Я согласен с теми, кто говорит, что вы сильны настолько, насколько сильна ваша система убежденности, потому что эта убежденность дает вам силы действовать с большей уверенностью и меньшими колебаниями. Мы действуем исходя из того, во что мы верим: эта вера – сценарист, пишущий пьесу нашей жизни.

Примите мою сторону и убедите себя, что текущая сделка вероятно не сработает и тогда вы немедленно обеспечите себе защиту, поставив стоп-ордера на ограничение потерь. Вы будете контролировать начало катастрофы и соскочите в первую же спасательную шлюпку, а не пойдете на дно вместе с тонущим судном.

Примите мою веру, что текущая сделка, вероятно, не сработает, и вы наверняка не будете входить в рынок, надеясь на то, что она решит все ваши проблемы. Даже незначительное снижение котировок может стереть вас в порошок, если вы открыли очень крупную позицию или взяли слишком большое число акций или фьючерсных контрактов.

Позитивная вера в будущие результаты заставляет нас идти на неуместный риск. Поступать так в игре, где шансы неблагоприятны с самого начала, прямой путь к катастрофе.

Начало моей карьеры спекулянта

Я участвую в родео, потому что слишком ленив, чтобы работать и слишком честен, чтобы красть.

    – Фреклз Браун, чемпион мира по родео

Моя карьера спекулянта началась в седьмом классе, когда парень по имени Пол Хайлэнд показал мне, сколько денег можно сделать, играя в орел-решку, если ставка – сверкающие серебряные доллары, которые мы таскали в карманах наших джинсов. Мое детство в Биллингсе, штат Монтана, превосходная прелюдия к спекуляции. Я начал с подбрасывания четвертаков, конечно, часть денег потерял, но если я чему-то и научился в школе, помимо рисования и игры в футбол, так это тому, как сделать много легких денег, играя на четвертаки и доллары.

Очень может быть, что все, что мне нужно было знать о спекуляции, я узнал в средней школе. Хотя на это потребовалось некоторое время и я, в конце концов, понял, что Пол и Верджил Маркум вытягивали мои деньги за счет командной игры. Один ставил на орла, другой – на решку, так что я не мог выиграть. Позднее они поделили доходы, а я получил свой первый урок манипуляции рынком.

Я не стал обращаться в полицию или к каким-либо иным представителям власти. Я сам разобрался с этим и по сей день не доверяю бюрократам, которые должны устранять подобную несправедливость. Они все равно этого не сделают, по крайней мере, не настолько быстро, чтобы успеть помочь вам или мне.

Джек Макаферти был самым крутым хулиганом в Биллингсе. Да что там: он был самым крутым хулиганом во всем штате Монтана, а это кое-что да значит, принимая во внимание количество ковбоев, чернорабочих и шахтеров, живших тогда в Штате Сокровищ. Когда здоровый парень бьет вас по руке, вам больно. Когда Джек, который не был таким уж крупным, ударял по руке, было так больно, что мы переставали чувствовать свои руки. Он обладал невероятной силой, хорошо служившей ему в каждой отдельной драке, в которой я когда-либо его видел. Никто не решался приблизиться к нему. Драка стала его образом жизни и позднее Джека убил лос-анджелесский полицейский – согласно официальной версии – во время преследования на шоссе. Правда, однако, в том, что Джек был настоящим дамским угодником и крутил шашни с женой этого полицейского.

Большинство ребят, вовлеченных в монетные спекуляции, не желали играть с Джеком. Обычно он расплачивался, отдавая вам свой четвертак, но если он отказывался, то, что вам оставалось делать? Угрожать ему, чтобы он потом вышиб из вас дух? Вот и другой урок спекуляции: будьте осторожны при выборе своих деловых партнеров.

Много лет спустя я смог увеличить сумму на своем счете с 5000$ до более чем 40000$, торгуя по системе расчета цен фьючерсов на говядину, разработанной Ричардом Алмером. Случилось это в брокерской конторе, принадлежавшей Джорджу Лэйну, человеку, утверждающему, что он изобрел широко используемый Индекс стохастик (Stochastics Index). На самом же деле Джордж не был изобретателем стохастиков, а мне так и не удалось получить в брокерской конторе свои 40000$. Власти закрыли старину Джорджа, а непосредственно перед этим деньги с моего счета исчезли!

Другая истина, которую я познал благодаря Джеку, в том, что сильные люди не уважают слабых. Я достаточно долго терпел, что Джек нарушает свое слово, играя с нами в орлянку, и когда он в очередной раз решил зажать мой четвертак, я изо всей силы врезал ему в живот. Удивленный, он уставился на меня и спросил:

Какого черта ты это сделал? Ты ведь знаешь, что я теперь тебе набью морду.

Все, что я мог сказать, было:

Давай, бей, да только мне надоело, что ты нарушаешь правша. Я знаю, что ты с удовольствием переломаешь мне все кости, но это ничто по сравнению с тем наслаждением, которое я испытываю оттого, что дал тебе отпор.

Джек буркнул в ответ:

Мне это нравится, я тебя уважаю, вручил мне четвертак, который я только что выиграл, и ушел. После этого мы стали довольно близкими друзьями, но в орлянку никогда больше не играли.

Люди в Монтане работают много. Конечно, мой отец работал так же напряженно, как и другие, отдавая более 40 часов в неделю нефтеперерабатывающему заводу, да еще подрабатывая по выходным на нефтеперерабатывающем заводе Doc Zinc. И как будто этого не было достаточно, по вечерам он допоздна читал книги, изучая электронику, чтобы быть еще полезнее для нефтяной компании ConocoPhillips, своего основного работодателя. Сочетание упорного труда и лояльности окупилось – он получил повышение.

Одно из преимуществ работы отца на нефтеочистительном заводе состояло в том, что летом его дети могли получить там работу, если они учились в колледже. Я так и поступал и это укрепило во мне желание не заниматься тем, чем занимались эти люди – работой. Они работали долгие часы, да еще по графику, который постоянно менялся. Одну неделю они приходили на работу к 3:30 дня, на следующей неделе – к 11:30 вечера, еще через неделю смена могла начаться в 3:30 или в 7:30 утра. В этих расписаниях не было ни логики, ни закономерностей, которые я мог бы понять. Все, что я видел, было бесконечными часами добровольного рабства на горячем, заполненном зловонием, шумном, нефтеочистительном заводе, где ничто не имело для меня смысла.

На заводе по очистке нефти, по-видимому, миллион клапанов, и я уверен, что все они открываются и закрываются одинаково. Моя проблема – я никак не мог понять, как это делать правильно. Это удручало не только потому, что демонстрировало мою неспособность, но и потому, что задевало моего отца, знавшего всю эту механику наизусть. Действительно, не существовало механического устройства, которого он не мог бы починить. Если бы мне пришлось подвергнуться операции на сердце, я, скорее, доверился ему, а не врачу.

Отец умел строить (наш дом, изящную мебель для мамы) и чинить: отчасти, полагаю, потому что у нас просто не было денег оплатить ремонт. Бедные люди развивают в себе больше навыков, чем богатые.

Моя нерасторопность служила предметом насмешек, особенно когда люди сравнивали меня с моим старшим братом, который, казалось, с рождения знал, что и как делается на нефтеочистительном заводе и хорошо уживался со взрослыми людьми. Моя лень, подкрепленная желанием оставаться в одиночестве, и полная неспособность делать хорошо хоть что-нибудь, кроме рисования, заставляли меня чувствовать себя не на своем месте. Моим первым шагом в стремлении обрести чувство собственного достоинства было участие в спортивных состязаниях. Но это чувство самоутверждения возникало только во время игры. Я, бывало, лежал без сна в постели, мечтая и строя планы, как добиться лучшей жизни, размышляя, как некоторые люди, владеющие большими домами, достигли успеха. Я не был удовлетворен и я хотел вырваться на волю.

Игра в орлянку казалась вполне разумным занятием, однако изготовление поддельных водительских удостоверений (5$ за каждое, свидетельства о рождении – по 20$) оплачивалось намного лучше. Мои, пусть и ограниченные, художественные таланты приносили больше денег и позволяли работать самостоятельно. К этому добавлялась еще и здоровая доза риска. Мне нравилось осознавать, что я делаю что-то такое, что рядовой человек не мог или не захотел бы делать и, конечно же, я не собирался находить удовлетворение в том нудном существовании своего отца, которое видел в то время.

Мой папа делал все по закону и следовал всем правилам – за одним исключением.

Когда наступал охотничий сезон, правила выбрасывались в окно. Мы убивали достаточно оленей, антилоп и лосей, чтобы прокормить наше семейство в течение года. Мы использовали одни и те же оленьи бирки или лицензии по три-четыре раза. Я узнал, когда речь идет о выживании, правила не соблюдаются: люди, даже такие, как мой родитель, должны идти на риск. Что мне больше всего нравилось в тех охотничьих экспедициях: сама охота или риск быть пойманным с излишками оленины, рыбы или другой дичи? Я часто задумывался об этом. И то, и другое было по-своему волнующе – так неоднозначно начиналась моя карьера спекулянта.

Действительно хорошие спекулянты любят острые ощущения, они ищут их, это что-то вроде интеллектуальной лихорадки.

Возможно, именно поэтому я любил после школы продавать газеты на улицах или рождественские открытки и садовые семена, обивая пороги и предлагая их каждому, чтобы заработать денег на карманные расходы. Я рисковал, никогда не зная, удастся ли продать, но я имел шанс сделать довольно приличные деньги только благодаря тому, что я там появился, потрепал языком и показал товар.

Я достаточно насмотрелся тяжелого труда, чтобы осознать, что совсем его не жажду. Подобно наездникам родео, я был слишком ленив, чтобы работать, и воспитан слишком честным, чтобы красть. Поэтому такие варианты, как поступление в колледж или запись на службу в ВМС после средней школы представлялись правильным направлением и именно к этому меня побуждали родители. Они всегда учили нас добиваться большего успеха, стремиться к более легкой жизни, а колледж был дверью в эту жизнь.

В 1962 году я спросил кого-то, что означает в газете список наиболее активных акций. Я моментально попался на крючок, услышав ответ: Ну, видишь, акции компании General Motors поднялись за день на 1