Дао дэ Цзин. Книга о Пути и Добродетели (сборник)

* * *

Учитель Лецзы сказал:

– В старину мудрые люди считали жар и холод общей основой вселенной[28 - Тяньди – небо и земля, вместе взятые, у даосов чаще всего обозначали вселенную или природу.]. Откуда же появилась вселенная, если обладающий формой возникает из бесформенного?

Оттого и говорили:

– Существует первонепостоянство, существует первоначало, существует первообразование, существует первоэлемент[29 - Фрагмент посвящен космогонии Лецзы, разработанной более подробно и конкретно, чем у Лаоцзы.]. При первонепостоянстве еще нет воздуха[30 - Воздух, эфир (ци) Лецзы (а за ним Чжуанцзы и Ван Чун – I в. н. э.), как и древнегреческий философ Анаксимен, принимал за первовещество, отождествляя таким образом материю в целом и отдельный ее вид.], первоначало – начало воздуха, первообразование – начало формы, первоэлемент – начало свойств [вещей]. Все вместе – воздух, форма, свойства – еще не отделились друг от друга, поэтому и называются хаосом. Хаос – смешение тьмы вещей, еще не отделившихся друг от друга. «Смотрю на него, но не вижу, слушаю его, но не слышу, следую за ним, но его не обретаю»[31 - «Дао дэ цзин», § 14.]. Поэтому и называется [перво]непостоянство, что [перво]непостоянство не имеет наружных очертаний. [Перво]непостоянство развивается и превращается в одно[32 - Ср. «Дао дэ цзин», § 42: «Дао рождает одно, одно рождает два, два рождает три, а три – все существа. Все существа носят в себе инь и ян, наполнены ци и образуют гармонию».], одноразвивается и превращается в семь, семь развивается и превращается в девять[33 - Семь, девять – числа, означавшие «множество», возможно, имеют нечто общее с символикой чисел в «И цзине». См. Ю. К Шуцкий, Китайская классическая «Книга перемен», стр. 22.], девять – предел развития, снова изменяется и становится одним. Одно – начало развития формы. Чистое и легкое поднимается и образует небо, мутное и тяжелое опускается и образует землю. Столкновение и соединение [легкого и тяжелого] воздуха образует человека. Оттого что во вселенной содержатся семена[34 - «…семена» [цзин, а также цзи в двух вариантах знаков). Ср. «Дао дэ цзин», § 21: «В нем заключены семена». Мельчайшие семена, из которых формируются живые существа, растения и пр. «вещи» и на которые они снова распадаются, – это, возможно, древняя догадка о существовании атомов.], порождается и развивается [вся] тьма вещей.

* * *

Учитель Лецзы сказал:

– Небо и земля не всетворящи, мудрецы не всемогущи, тьма вещей не удовлетворяет все нужды. Дело неба порождать и покрывать сверху, дело земли – формировать и поддерживать снизу, дело мудрых – обучать и просвещать, [каждой из] вещей присуще [ее] дело. Однако и у неба есть недостатки[35 - «И у неба есть недостатки» – этот атеистический тезис Лецзы разделяется и другими философами (Пэн Мыном, Тянь Пянем, Шэнь Дао).] там, где у земли – преимущества; и вещи постигают то, в чем мудрецы терпят неудачу. Отчего? Оттого, что порождающее и покрывающее [небо] не способно формировать и поддерживать, формирующая и поддерживающая [земля] не способна обучать и просвещать, обучающие и просвещающие [мудрецы] не способны действовать вопреки тому, что присуще [вещам, а вещи] – не способны выйти за пределы того определенного, что им присуще. Поэтому путь природы – либо жар, либо холод, учение мудрых – либо милосердие, либо справедливость, у тьмы вещей – либо мягкость, либо твердость. Все они следуют за присущим [им] и не способны выйти за его пределы.

Поэтому есть обладающий жизнью, есть и то, что порождает обладающего жизнью[36 - Фрагмент посвящен противоположности и взаимосвязи между сущностью (материей) и ее многообразными формами, а также между субъективным (чувственным, человеческим) восприятием и объективной действительностью.]; есть обладающий формой, есть и то, что создает обладающего формой; есть обладающий звуком, есть и то, что дает звук обладающему звуком; есть обладающий цветом, есть и то, что дает цвет обладающему цветом; есть обладающий вкусом, есть и то, что дает вкус обладающему вкусом. То, что порождается рожденным, – смерть; но то, что порождает рожденного, никогда не кончается; то, что формируется в форму, – это сущность, а то, что формирует форму, никогда [формой] не обладает; произведенный звучащим звук слышен, а то, что порождает звучащее, никогда не звучит; порожденная цветом окраска ясно видна, а то, что порождает цвет, никогда не заметно; порожденный вкусом вкус ощущается, а то, что порождает вкусовое ощущение, никогда не обнаруживается: все это дело недеяния[37 - Недеяние, как полагают комментаторы, – «высшая [форма] небытия, поэтому способно служить основой для тьмы изменений». Ср. «Дао дэ цзин», § 2: «…Бытие и небытие порождают друг друга… длинное и короткое взаимно оформляются…»; 37: «Дао всегда в недеянии, но нет ничего, чего бы оно не делало». Категория, по-видимому, подобная «пустоте» у древнегреческих атомистов. В социально-этическом учении даосов под недеянием подразумевалась жизнь человека в соответствии с законами природы в противовес деяниям правителей осуществлявшимся вопреки этим законам, см. «Чжуанцзы», 259.]. [Недеяние] способно быть жаром и холодом, способно быть мягким и твердым, коротким и длинным, круглым и квадратным, живым и мертвым, горячим и холодным, способно плавать и тонуть, способно быть первым и вторым тоном гаммы, способно появляться и исчезать, быть пурпурным и желтым, сладким и горьким, вонючим и ароматным. [Недеяние] не имеет знаний, не имеет способностей, но нет того, чего бы оно не знало, нет того, чего бы оно не могло.

* * *

Учитель Лецзы, направляясь в Вэй, решил закусить у дороги. Его спутники заметили столетний череп[38 - Фрагмент, близкий к притче, посвящен проблеме жизни и смерти как форме движения материи. Позже он вошел в «Чжуанцзы» в более лаконичном варианте: Лецзы беседует не с учеником, а с черепом.] и, отогнув полынь, показали учителю.

Посмотрев [на череп, Лецзы] сказал своему ученику Бо Фыну[39 - Бо Фын, по-видимому, также ремесленник, появляется и в другом фрагменте, но уже в окружении своих учеников.]: – Только мы с ним понимаем, что нет ни рождения, ни смерти. Как неверно печалиться [о смерти]! Как неверно радоваться [жизни]!

* * *

Есть мельчайшие семена, подобные [икре] лягушки[40 - В этом фрагменте излагается догадка Лецзы о единстве органического мира и его многообразии, о возникновении растений и животных и их развитии от простейших организмов к сложным, включая человека. Соединяя процесс самозарождения с влагой и гниением, Лецзы, а за ним Чжуанцзы в какой-то мере перекликаются с Демокритом и другими древнегреческими философами. См. А О. Маковельский, Древнегреческие атомисты, Баку, 1946, стр. 101.], [яйцу] перепелки. Попадая в воду, [они] соединяются в перепончатую ткань; на грани с сушей приобретают покров лягушки, раковину [моллюска]; на горах и холмах становятся подорожником. Подорожник, обретя удобрение от гнилого, становится [растением] воронья нога. Корни вороньей ноги превращаются в земляных и древесных червей, а листья – в бабочек; бабочки также изменяются и становятся насекомыми[41 - Чунь – этот термин обозначает как класс насекомых, так и отряд пресмыкающихся, хотя для последних встречается и особое название э.]. [Когда насекомые] родятся у соляного поля, то будто сбрасывают кожу и называются [насекомыми] цюйдо[42 - «цюйдо…» – это и другие названия, данные в транскрипции, не поддаются отождествлению с современными.]. Цюйдо через тысячу дней превращается в птицу, ее имя – ганьюйгу. Слюна ганьюйгу становится сыми, сыми превращается в [насекомое] илу в пищевом уксусе. Илу пищевого уксуса порождает [насекомое] хуанхуан пищевого уксуса. От хустхуан пищевого уксуса родится [насекомое] цзюю, от цзюю [насекомое] моужуй, от моужуй вошь на тыквах.

Баранья печень превращается в дигао, кровь коня превращается в блуждающие огоньки, и кровь человека превращается в блуждающие огоньки[43 - «…блуждающие огоньки» – народное поверье.]. Сокол становится ястребом, ястреб – кукушкой, кукушка много времени спустя снова становится соколом. Ласточка превращается в устрицу, крот – в перепела, сгнившая тыква – в рыбу, переросший порей – в петушиный гребешок, старая овца – в обезьяну, рыбья икра – в червяка.

[Животное] Даньюань само себя оплодотворяет и рождает, это называется лэй. Водоплавающая птица родит от взгляда, называется птица-рыболов. [Есть породы] только самок – называются гигантские черепахи; [есть породы] только самцов – называются осы. В [стране] Дум[44 - Страна Дум (Сы) – страна сказочная.] мужчина не [соединяется], а чувствует, женщина без мужа, а зачинает. Царь Просо[45 - Царь Просо (Хоу Цзи) – основатель земледелия, герой одного из мифов, сохранившихся в гимне «Рождение народа» (см. «Хрестоматия по истории Древнего Востока», с. 429).] родился от огромного следа, Найденный на Реке Инь[46 - Найденный на реке Инь (И Инь) – легендарный советник основателя так называемой династии Шан-Инь, по традиции, относится к XVIII в. до н. э.] родился в дупле шелковицы.

Из согретой сырости рождается папоротник, из вина [насекомое] сицзи. [Растение] янси, соединяясь со старым бамбуком, не дававшим ростков, порождает темную собаку, темная собака – барса, барс – лошадь, лошадь – человека. Человек, состарившись, уходит в мельчайшие семена. [Вся] тьма вещей выходит из мельчайших семян и в них возвращается[47 - В этом фрагменте у Лецзы нет границы между предметами одушевленными и неодушевленными, однако ниже он выделяет существа, «обладающие кровью» (сюэ ци). Этот термин см. также у Ван Чуна («Лунь хэн», VII, 203).].

* * *

В преданиях о Желтом Предке говорится:

– Движение формы [тела] порождает не форму, а тень[48 - Абзац посвящен отличию явления от сущности, а также проблеме конечного и бесконечного, в частности – материалистическому объяснению смерти.]; движение звука – не звук, а эхо; движение <действие> небытия порождает не небытие, а бытие. Форма [тело] – это то, чему непременно придет конец. Придет ли конец небу и земле [вселенной]? Всему [ли] настанет конец вместе с нами? Не знаем, наступит ли полный конец. Наступит ли конец пути, который, собственно, не имеет начала? Истощится ли [путь], который, собственно, не имеет <бытия во времени>? Обладавший жизнью становится снова неживым; обладавший формой становится снова бесформенным; неживое, собственно, не то, что не жило; бесформенное, собственно, не то, что не обладало формой. Живому, по закону природы[49 - «Закон природы», ли, в отличие от дао, всеобщего закона развития мира, обозначал, видимо, закон развития отдельных вещей.], непременно придет конец; как конечное не может не прийти к концу, так и живое не может не жить. Те, кто хочет жить постоянно, без конца, не знают границ естественных законов[50 - Из того факта, что Лецзы отрицал бессмертие, можно заключить, что поиски возможности бессмертия велись и в то время.]. Жизненная сила[51 - Жизненная сила (ниже – энергия, душа) – цзиншэнь, по Лаоцзы, Лецзы и Чжуанцзы, состояла, как и плоть, из материи, лишь иного свойства.] – это часть, [полученная] от неба; скелет [тело] – это часть от земли; чистое относится к небу и рассеивается, мутное относится к земле и соединяется [с ней]. Жизненная сила покидает форму и каждая из них возвращается к своему подлинному [состоянию]. Вот почему [душа умершего] называется гуй. Гуй означает возвращение, возвращение в свой подлинный дом.

* * *

Желтый Предок сказал:

– Как [могу] я еще существовать, [когда] душа проходит в свою дверь, а тело возвращается к своему корню? Человек от начала и до конца четырежды переживает великие изменения: младенчество в детстве, возмужание в юности, одряхление в старости, исчезновение в смерти. В младенчестве только воздух [энергия] приводит желания к единству и достигается высшая гармония. Вещи не наносят вреда [человеку, к полноте его] свойств[52 - Свойства (дэ) – атрибуты.] нечего добавить. Во время возмужания в юности воздух [энергия] в крови[53 - Лецзы говорит о возрастных особенностях человека с естественнонаучных позиций. Ср. Конфуций о том же с точки зрения морали («Изречения», гл. 16.1, 359).] переливается через край, [человека] переполняют страсти и заботы, [он] подвергается нападению вещей, и поэтому свойства [его] ослабевают. Во время одряхления в старости страсти и заботы смягчаются, тело готовится к отдыху, вещи [С ним] не соперничают. Хотя [свойства его] и не обладают той полнотой, что во младенчестве, но [они] более спокойны, чем в юности. Исчезая в смерти, [человек] идет к покою, возвращается к своему началу.

* * *

Странствуя по Горе Великой[54 - Горa Великая (Тайшань) – одна из священных гор Китая, на территории современной провинции Шаньдун, другое название – Гора Преемства (Дайшань).], Конфуций[55 - Конфуций (Кунцзы, Кун Цю, Цю, Чжунни) – VI–V вв. до н. э. Полемике с идеалистическим социально-этическим учением Конфуция, воспринятым позже господствовавшей в Китае религией, посвящен данный фрагмент, как и многие нижеследующие.] заметил Юна Открывшего Сроки[56 - Юн Открывший сроки (Цицзи) – приверженец даосизма, о нем см. также «Хуайнаньцзы», цз. 11, VII, 184–185.], который бродил по пустынным окрестностям Чэн[57 - Чэн – город в Лу, одном из древнекитайских царств, находившемся на территории современной провинции Шаньдун.]. Одетый в оленью шкуру, подпоясанный веревкой, [он] играл на цине[58 - Цинь – струнный музыкальный инструмент.] и пел.

– Чему радуетесь [вы], Преждерожденный? – спросил Конфуций.

– Я радуюсь многому, – ответил тот. – Природа рождает Тьму существ, самое же ценное из них – человек. И мне удалось стать человеком. Такова первая радость. Мужчины и женщины отличаются друг от друга, мужчин уважают, женщин презирают, поэтому мужчина ценится выше. И мне удалось родиться мужчиной. Такова вторая радость. Человеку случается не прожить дня или месяца, [он умирает] не освободясь даже от пеленок А я дожил уже до девяноста лет. Такова третья радость. Быть бедным – правило мужа; смерть – конец человека. Зачем же горевать, если я обрету конец, оставаясь верным правилу?

– Прекрасно! – сказал Конфуций. – Как умеете [вы] утешать самого себя!

* * *

Подобный Лесу[59 - Подобный Лесу (ЛиньЛэй) – приверженец даосизма, см. также «Хуайнаньцзы», цз. 11, VII, 184–185.] достиг почти ста лет. В конце весны, [еще] одетый в шубу, он шел и пел, подбирая колоски, оставшиеся на заброшенной полосе. Его заметил на равнине Конфуций, который направлялся в Вэй и, обернувшись к ученикам, сказал:

– С тем старцем следует поговорить. Попробуйте подойти и его расспросить.

Попросив разрешения, Цзыгун[60 - Цзыгун (Дуаньму Сы) – ученик Конфуция, см. «Изречения», 1,I,14.] отправился навстречу. [Встав] в конце межи лицом к старцу, [Цзыгун] со вздохом спросил:

– [Вы] распеваете, подбирая колоски. Неужели Преждерожденного не мучает раскаяние?

Подобный Лесу не остановился и не перестал петь. Но Цзыгун [продолжал] спрашивать без конца, пока тот не поднял голову и не сказал:

– В чем же мне раскаиваться?

– С какой радости Преждерожденный поет, подбирая колоски? [Быть может]

В юности не трудился,
В зрелости не боролся,
В старости [остался] без жены и сыновей,
А смертный час уж близится![61 - Четверостишие заимствовано, по-видимому, из народных песен того времени, хотя в своде песен («Ши цзин») оно отсутствует.].

– То, что меня радует, у всех людей, напротив, вызывает печаль, – с улыбкой ответил Подобный Лесу. – «В юности не трудился, в зрелости не боролся»[62 - «…нe поборолся» – один из тезисов даосов, направленных против конфуцианского идеала («благородного мужа»), обязанного добиваться «славы», т. е. почестей и богатства (см. «Изречения», гл. 15,1, 342).] – поэтому-то и сумел прожить столько лет. «В старости [остался] без жены и сыновей, а смертный час уж близится!» – этому я и радуюсь.

– Как можете вы радоваться смерти? – спросил Цзыгун. – [Ведь] смерти люди боятся, а долголетию радуются.

– Смерть и жизнь подобны возвращению и отправлению[63 - Этот фрагмент позже стали толковать в буддийском духе.]. Откуда мне знать, что умерев в этом [случае], не родишься в другом [случае]? Ведь я знаю [только], что они [жизнь и смерть] не походят друг на друга. Откуда мне знать, не заблуждается ли тот, кто добивается жизни? Откуда мне также знать, не будет ли моя нынешняя смерть лучше, чем прошедшая жизнь? – Таков был ответ Подобного Лесу.

Цзыгун выслушал его, но не понял. Вернулся и сообщил [обо всем] учителю.

– Я знал, что с ним следует поговорить, – сказал учитель. – Так и оказалось. Он обрел [мудрость], но не до конца.

* * *

Цзыгун устал учиться и сказал Конфуцию:

– Хочу отдохнуть.

– В жизни нет отдыха, – ответил Конфуций.

– Значит [мне], Сы, негде отдохнуть?

– Есть где. Взгляни вот туда и узнай, где найдешь отдых. И простор и высота!