Черепаха. Стихотворения

От музыки-Марины до моря недалёко.

А голос так высоко – высокогорья голос

Встречал открытой бездной и боль предвозвещал,

И силу беззащитности вселял;

И всплески волн октавных, и монолиты пенья,

И многоструйное небес теченье!..

И грудь разверстая плыла к ним жадным ртом —

Мир рушился телесный за бортом.

У зеркала

Ты называешь меня тучкою своею
За мои серые глаза.
Вот и печалей не развею —
И плачу, словно небеса
В июне
тёплыми дождями.
И ночами
Тревожно сердце громыхало вдалеке.

Ты слышал? Это от молчания
И тишины, накопленной в тоске.
Ты слышал, чувствовал ли? —
Молнии к твоим тянулись берегам!
ЯзЫками безмолвными
Глубоко вскрикивали там.

Кольца

Давай нанижем расстоянья,
Как кольца, дни и ночи – кольца,
На руки, встретимся руками
В пожатье страстном.
Сожмешь сильнее – боль расслышу,
Чуть легче – холод ожиданья.
На языке прикосновений
Поговорим, давай.

Слова нелепые минуя
Средь суетливости нелепой…
Тьма театрального партера —
Нам грёзы сумрак.
И только тяжесть ноши дивной
Нам не позволит продержаться
Подольше: – О, ещё немного,
Ещё немного! Ах и ах!

Посыпался и разбежался
Весь сонм колец, звеня паденьем.
И два венчальных прозвенели,
Скатившихся в небытие.

Ночь

Из детства выросшая ночь, —
О, ведь и ты была дитятей! —
Уже свою рождаешь дочь,
Из цепких выпустив объятий.
Заматерелой девой сна
(Твой сон особенного свойства) —
Как и тогда  ты у окна,
Нет и теперь во мне геройства.

Теперь и вовсе не ищи!
Когда смотрю поверх заката,
Уж пригляжу среди лощин
Громоздких туч пути возврата.
Мой скорый рейс: закат – рассвет.
Чтоб не входить, не прорываться…
О, мне известно, сколько бед
Несёт ручищ твоих коварство.

И отчего – тишком-тишком —
Тобой пугают, и боятся
Звучащих за спиной шагов,
Порой лишь глупого паяца.
Живая правда при тебе
Так беспощадно, так жестоко
Видна, что плачешь по судьбе,
Своей судьбе ещё до срока.

ХХХ («Закат-восход…»)

Закат – восход.
Закат – восход.
Виток – уход.
Виток – приход.

Синева, фиолетовость, электро-синий —
Трогает душу, как товар в магазине.

– Проходи мимо, – говорю, – не продаётся.