Дядюшка Бо. Из Темноты. Часть первая

– А, это… – Марк смущённо потёр ладонью затылок, – типа кличка. Я так называл Шери и Бо, ну то есть твоих маму и дядю…

– Вы… друзья?

– С детства, – признал Марк Вунд, и в его голосе послышалось тепло.

– В округе мало таких, как мы, – объяснил он, – дети из деревни не особо любят… нас. Так что мы держались вместе. Жаль, что так вышло с твоей мамой…

Я посмотрела на Марка; ему было и правда жаль, и мне захотелось взять его за руку, но я не стала.

– Мне тоже жаль, – призналась я, – хоть я её не знала. Я скучаю по людям, которых я никогда и не знала.

– Это нормально, – уверил Марк, и его тяжёлая рука утешительно легла мне на плечо. – Ты не устала?

Я очень устала; ноги у меня уже подкашивались, а нашему путешествию ещё не было видно конца.

Марк всё понял без слов и, слегка присев, похлопал себя по спине:

– Давай сюда. Я так постоянно ношу своих детей, когда они устают гулять.

Он убрал свои волосы, и я неуклюже забралась ему на спину; с трудом я смогла обхватить широкие плечи. Марк Вунд без труда поднял меня над землёй и понёс. Кажется, я была для него не тяжелее рюкзака. Тепло от Марка шло, как от печки, а волосы у него пахли, как ёлка; я впервые начала согреваться.

– Хэй, я а мог бы быть папой, – зачем-то сказал Марк, легка повернув голову, чтобы я услышала. Это было необязательно, потому что его голос был такой звучный, что я бы услышала и из-за моря.

– В смысле? – переспросила я.

– Ну, гипотетически, мог бы, – с моей позиции мне было хорошо видно, что кончики ушей у Марка немного покраснели. – Я сватался к твоей маме.

– Чего-о-о?

– Это всё Бо. Твои, получается, бабушка с дедушкой, всё искали твоей маме жениха, – рассказывал Марк. – К ним постоянно кто-то приезжал, но никого не одобряли: то Шери что-то не нравилось, то родителям. Бо взял меня на слабо, что я не смогу посвататься к Шери. А я смог! Мы купили мне какой-то шикарный костюм, бабочку – я выглядел убийственно! И вот, при параде, я пришёл в замок и предложил свою кандидатуру. Но меня не одобрили, потому что я был волком. Бабушка сказала: в кого же дети тогда пойдут? Вампир и оборотень – налить, но не смешивать.

– Жалко, – очень серьёзно сказала я.

– Хуже всего, что Бо меня потом подкалывал, – вздохнул Марк.

Я попыталась представить дядю, такого же молодого, как я видела в воспоминаниях о моём дне рождения, но только улыбающегося, подшучивающего над лучшим другом. Интересно, каково это?

– Вам нравилась мама? – я осторожно высказала предположение.

– Ну да… – я не видела его лица, но мне показалось, что Марк усмехнулся, но тут же объяснил: – Она всем нравилась. Но моё сердце не разбито! Я встретил любовь всей жизни позже. Она, правда, тоже была замужем за другим, но у нас всё так завертелось… Шрам видела?

– Ну да.

– Это он мне оставил. Но потом всё было хорошо: у нас классный дом и целая стая волчат.

– Дядя Марк, а вы сердцеед, – я хихикнула.

Марк в ответ добродушно рассмеялся, и его плечи так затряслись, что я чуть не упала.

– Я не специально! Так уж вышло, – сказал он в своё оправдание.

Его болтовня отвлекла меня от тяжёлых мыслей. Но больше у меня не было сил говорить, и я просто прислонилась к его шее, пока он шёл и иногда осматривался по сторонам. Так, в молчании, мы дошли по берегу до уже знакомых мне мест, куда я забредала во время прогулок, а потом и до замка Патиенсов.

– Ну пока, подруга, – подмигнув, сказал Марк Вунд, когда мы уже стояли у ворот.

– Пока, – так же добродушно ответила я, забыв, что передо мной оборотень, и что называю я его на «вы».

Он улыбнулся снова и, помахав рукой, оставил меня. Я ещё я минуту глядела ему вслед. Кажется, у меня образовался папа номер четыре. Интересно, должна ли я их нумеровать по времени появления в моей жизни, или по степени родства, или по значимости?

-Ева, ты, что ли? – ахнул Хьюго Клауд, открыв ворота. – Я-то думал, не вернёшься уже…Ну ты заходи, заходи.

Я не торопилась заходить. Совсем недавно я улепётывала отсюда, как из самого опасного места на всём белом свете, а сейчас вернулась и замерла на пороге в нерешительности.

В итоге я всё-таки вошла. Ворота со скрипом закрылись за моей спиной. Почему-то я чувствовала облегчение, почти радость, что вернулась сюда, хоть это место и наводило на меня страх.

Хьюго, видно, обрадовался мне. Старик говорил что-то без устали, постоянно спрашивал, как я себя чувствую, и как-то спешно, почти виновато, брался исполнять любую мою просьбу. Я же была слишком уставшей, чтобы поддерживать беседу, а просьбы мои были просты: тёплый душ, еда и продолжительный отдых. Всё это я получила сразу же. После обильного ужина, приготовленного стараниями Хьюго, я не без лёгкого трепета вернулась в свою комнату, и тут же, упав на кровать, уснула.

Глава 11

Мирный договор

– Спишь? – спросил голос после лёгкого стука в дверь.

– Сплю… – недовольно ответила я, не открывая глаз и мысленно посылая незваного гостя ко всем чертям. Вдруг до меня дошло, чей это голос, и я тут же проснулась и села на кровати: – Дядя Бронислав?

– Да, это я. Надо поговорить.

«В прошлый раз ты не стучал…» – раздражённо подумала я, но решила всё же открыть.

– Ну, раз надо…

Я включила свет, наскоро оделась и открыла дверь. Бронислав Патиенс материализовался откуда-то из темноты коридора. Он недовольно покосился на горящую лампочку и мой «творческий беспорядок», но ничего не сказал, только бросил рядом со мной на кровать мою сумку – «Синтия передала» – и сел на край стола. Я села напротив него на кровать и принялась ждать, пока он что-нибудь скажет. Но он, почему-то, молчал и смотрел куда-то в пол.

– Так что… – хмыкнула я после пятиминутного молчания, – о чём мы должны поговорить?

– Да, я…Ты уже знаешь, что у нас необычная семья…

– Угу, очень.

– Но из неё остались только мы вдвоём, – Бронислав Патиенс посмотрел на меня, вернее, он как будто смотрел мимо меня, в стену. – Я должен был тебе всё рассказать, но это … сложно. Я не смог, и из-за меня ты оказалась в опасности.

Бронислав сложил руки в свой типичный жест: подушечки пальцев левой руки к подушечкам пальцев правой, получалась такая маленькая «крыша» из пальцев. Этой «крышей» он прикрывал своё лицо, будто хотел спрятать нос в руках. Такой жест он и сделал, и, глядя поверх своих пальцев, наконец, пересёкся со мной взглядом.

– Мне жаль, – сказал Бронислав, с усилием выдохнув воздух.

Я усилие оценила. Пытаясь сделать ни капли не впечатлённое лицо, я ответила:

– Ну… проехали уже, наверное.