Истории Макса. Москва

– Мр-р-р, мр-р-р, – отвечал кот, подставляя уши под ласковую руку девочки, – чр-р-резвычайно пр-р-риятно познакомиться.

– Как вас зовут? – вежливо спросила кота Кристина.

– Мр-р-р Максимилиан, – важно представился кот, – для друзей просто Макс. Учёный кот, доктор библиотечных наук.

– Очень приятно. А меня зовут Кристина, а это моя подруга Мишель.

– Ты что, разговариваешь с котиком? – удивилась Мишель, – лично я слышу только «мыр-мыр»…

– Да, я могу понимать его. Только папа сказал никому не говорить, так что это секрет, ладно?

– Хмм, и что же он сказал? – недоверчиво покосилась на подругу Мишель.

– Сказал, что его зовут Максимилиан, а для друзей он Макс.

– Надежда Алексеевна! – крикнула Мишель в сторону кабинета директора библиотеки, – а как Вашего котика зовут?

– Я назвала его Максимилиан. У него любимое место – на стихах Волошина, постоянно там спит.

– Мондью! – смешно изобразила Одиллию Карловну Мишель. – Я в шоке! Как ты это делаешь?

– Не знаю, – пожала плечами Кристина, – просто понимаю его и всё.

– Максимилиан, ах, Максимилиан! – почесала Мишель за ушком коту, – и почему тебя нельзя взять к нам домой?

Глава третья, в которой Кристина узнаёт тайну

– А ну, отдай немедленно! Прекрати! – кричал Боря, бегая между партами за Алёнкой Бякиной – главной задирой класса. Бякина трясла Бориной тетрадью по математике, из тетради сыпались криво исписанные листочки. Кулькова и Курицына, составлявшие свиту Бякиной, хватали листочки и, громко хохоча, декламировали вслух написанные на них Борины поэтические экзерсисы:

– Бедная амёба: у неё нет нёба, – орала Курицына, – а у эукариот не наличествует рот!

– А-ха-ха! – гоготала Кулькова, – а наш Борька – идиот!

– О! А вот это интересно! – круглое личико Курицыной приобрело пакостливое выражение. – «Твои глаза, как озеро лесное…» Слышь, Алён! Борька признается в любви циклопу!

Боря пошёл багровыми пятнами и прошипел бледными трясущимися губами:

– А ну, отдай! – и рванул к Курицыной.

Против маленькой и пухлой, но шустрой и вёрткой Курицыной у Бори не было шансов. Он был самым высоким мальчиком в классе, слишком рано и быстро пошёл в рост и пока не мог совладать со своими длинными руками и ногами, отчего неуклюже запинался.

Однако в тот момент, когда убегающие от Бори Бякина и Курицына оказались у двери в класс, дверь отворилась, и вошла Кристина. Быстро оценив обстановку, Кристина двумя ловкими движениями вырвала из рук замешкавшихся одноклассниц тетрадь и листки со стихами.

– Ну, и что здесь происходит? – нахмурившись, спросила Кристина.

– Бякина опять просила списать математику, – задыхаясь от бесплодной погони, объяснил Боря. – Я не дал. Надоела уже! Вот и забрала тетрадь, растрясла тут всё.

– Ага! – ухмыльнулась Курицына, – достала твои бездарные любовные стишки.

– Ты пишешь стихи? – удивилась Кристина.

– Нет! – сказал Боря.

– Да! – одновременно с ним сказала Бякина. – Абсолютно тупые, как и сам Галушка.

– Ну, если они такие же тупые и бездарные, как человек, у которого Бякина каждый день списывает математику, русский и изложение, то я бы хотела прочитать, – язвительно заметила Кристина.

Боря осторожно взял тетрадь и листки у Кристины из рук, пока она действительно не прочитала.

– Я не поняла, – возвысила голос Бякина, – ты, что это, меня оскорбляешь?

Кристина пожала плечами и улыбнулась:

– Это не я сказала, заметь.

– А знаешь что, Кристина Неглинная? – Алёна поджала губы, – шла бы ты мимо и не лезла бы не в свое дело.

– Это очень даже моё дело, – спокойно ответила Кристина, – Боря мой друг – это раз, мой сосед – это два, сын моей няни – это три. А одна лентяйка регулярно паразитирует на его труде – это четыре. И если уж Боря позволяет у него списывать из жалости к её невысокому интеллекту, то я не собираюсь позволять ей над ним ещё и издеваться.

– Ну, и дрянь же ты, Неглинная! – взревела Бякина, окончательно выведенная из себя. – Настоящая заноза в заднице! Неудивительно, что тебя мать бросила!

– Ты… Ты… – внезапно дыхание у Кристины перехватило так, что больше невозможно было вымолвить ни слова, пол ушёл из-под ног, и в ушах застучали огромные барабаны…

– Поверить не могу, что Кристина так себя повела, – ахала няня Соня, сидя в учительской и капая экстракт валерианы в стакан, который держала классный руководитель Нина Владимировна.

– Сама в шоке, – ответила учительница, капая экстракт валерианы в стакан, который держала няня Соня.

«Ещё немного и эти дамы выпьют на брудершафт», – мрачно думал директор школы Юрий Петрович.

– Действительно, Кристина никогда раньше не вела себя агрессивно, – задумчиво сказал он, – напротив, она склонна проявлять себя совершенно как взрослый человек, примиряя конфликтующие стороны…

– Сама в шоке, – повторила Нина Владимировна.

– Конечно, то, что сказала ей Бякина, выходит за всякие рамки, – продолжал директор, – но драка…

– Сама в шоке, – опять выдохнула Нина Владимировна, залпом осушив стакан с валерьянкой.

– Да с Вами-то всё понятно, Нина Владимировна, – раздражённо оборвал коллегу Юрий Петрович, – что сейчас делать с Кристиной? Она сидит одна в кабинете английского, отказывается разговаривать. Думаю, у девочки сильный стресс. Вот что, Софья Дмитриевна, – обратился он к няне. – Берите-ка свою подопечную и идите с ней домой на пару дней. Четверг, пятница… потом выходные. В понедельник приведете девочку в школу. Если будут проблемы, вот телефон школьного психолога, в любом случае, думаю, вам будет невредно с ним пообщаться. И позвоните отцу Кристины, слышите? Обязательно! Он должен приехать хотя бы на пару дней, у ребёнка явный нервный срыв, ей сейчас нужен близкий человек, родитель.

Няня Соня, слегка осоловевшая от валерьянки, быстро закивала, накинула на плечо сумочку и побежала в кабинет английского.

– А мне ещё выслушивать истерику мамы Бякиной, – со вздохом сказал Юрий Петрович и отвернулся к окну, – просит исключить Кристину из школы… Ну, конечно! Чёрта с два! – разгорячился директор. – Сейчас же исключу будущую золотую медалистку и оставлю Бякину, буду с ней дни и ночи таблицу умножения учить до одиннадцатого класса!

– Сама… – заикнулась Нина Владимировна, но, поймав на себе испепеляющий взгляд начальства, подхватила стопку тетрадей и торопливо вышла из учительской.

Кристина лежала на кровати, уткнувшись в подушку. Рядом сидел Микки и удивлённо смотрел на хозяйку, но гладить его не хотелось. Было тошно. Хотелось отмотать время назад, и чтобы этого утра не было, чтобы ничего этого не произошло. Кристине одновременно было и стыдно за драку с Алёнкой, и казалось, что Бякиной досталось мало. «Бросила! Бросила! Тебя мать бросила!» – пульсировало в голове. С чего Бякина это взяла? Она ведь не могла сама всё придумать. Значит, где-то услышала. Значит, взрослые так говорят. Значит, это правда, мама ушла из-за меня. И все вокруг мне врут, потому что не хотят расстраивать.

Дверь скрипнула и приоткрылась, в комнату тихонько зашла няня.