Бедный Йорик

– Коллекцию? – переспросил Бен. – Нет, конечно. Памятуя о прежних своих профессиях, было просто неразумно отказываться от того, что само плывет в руки. Новый диплом дает мне право заниматься делом, которое в равной степени включает в себя владение обоими моими ремеслами. Так как, на твой взгляд, я буду смотреться в роли специалиста по международным отношениям?

Бетти взяла в руки диплом, раскрыла его и устремила на мужа удивленный взгляд.

– Так ты теперь будешь получать деньги за то, что не будешь говорить правду?

– Ты только что осчастливила мир новой трактовкой понятия «дипломатия», – в том же ироничном ключе отозвался Бен.

Бетти отложила диплом в сторону, подошла к мужу и легко коснулась губами заросшего подбородка. Бен старательно брился дважды в день, утром и вечером, но щетина на его лице в промежутках между сеансами бритья успевала отрасти вновь быстрее, чем ему хотелось. Бетти даже шутила по этому поводу, утверждая, что целовать мужа она может только в ванной, сразу по окончании бритья. Стоит ему выйти из ванной – и об этом лучше и не мечтать: слишком поздно!

Овладение новой профессией не раз выручало Бена и его коллег в непростых ситуациях, в которые они то и дело попадали сразу после посадки на очередную обитаемую планету. Общение с представителями аборигенов было неизбежным и далеко не всегда напрасно потерянным временем, хотя и такое бывало.

Обычно никто заранее даже предположить не мог, как далеко зайдут проблемы в общении с аборигенами из других миров. Разумеется, земляне как могли пытались избежать неприятных последствий в ходе такого общения. Увы, одного лишь благого желания, как случалось иной раз, было мало. Вот тогда на помощь экипажу приходил Бен со своей неизменной доброжелательностью и готовностью исправить все, что пошло вкривь и вкось в результате общения коллег-непрофессионалов с чужеземцами.

– Как бы то ни было, – подвел итог под своим очередным розыгрышем Бедный Йорик, – я честно пытался заслужить свой завтрак! Я просто упустил из вида тот факт, что у каждого из вас, включая капитана, есть часы с калькулятором! Как бы то ни было, не поскупитесь на то, что никому из вас все равно не нужно! Я имею в виду, на пакетик чая с запахом, от которого голова идет кругом так, что мне начинает казаться, будто я провел весь вчерашний вечер за стойкой бара, пропуская один стаканчик за другим! И пожалуйста, не забудьте добавить к пакетику чая еще и полчашки ух какого забористого кипятка!..

– А ваш любимый шоколадный батончик? Вы о нем забыли?

Одарив опоздавшего к завтраку астронавта лучезарной улыбкой, штурман-навигатор, а по совместительству еще и врач Карли Мейси протянула ему конфету.

Все знали, что Карли любит сладости не меньше, чем Бен, и тем не менее все старательно делали вид, что не догадываются, по какой причине Карли всегда брала из автомата по продаже чего угодно на один шоколадный батончик больше, чем ей было нужно. Это оказывалось кстати, когда вечно рассеянный Бен, приготовив напиток для себя, надолго застывал в углу кухни, с мучительной миной на лице пытаясь вспомнить, что именно он в очередной раз забыл.

– Ах, Карли, – вздохнул Бен, принимая сладость с благодарностью. – Стоит вас увидеть – и я теряю все разом: и речь, и разум, и даже свои привычки! Пожалуйста, не говорите никому о том, куда подевался второй из двух батончиков, которые вы взяли для себя, ладно? Что-что, но грабеж среди бела дня с отягчающими обстоятельствами мне точно не простят!

С этими словами он взял Карли за руку и осторожно коснулся губами ее ладони, в которой только что была зажата приготовленная для него конфета. Эта старомодная вежливость была предметом неустанной зависти подружки Карли – Эбби.

Что же касается Бена, то, чтобы не терять времени, он поспешил развернуть упаковку, в которую была завернута залитая шоколадом смесь молотых сухофруктов. На сгибах бумажного золота играли разноцветные огоньки. Умевший ценить маленькие радости жизни Бен несколько мгновений наслаждался этим крохотным салютом, прежде чем отправить батончик в рот. Сразу после этого он направился к полке с чайными принадлежностями. Здесь он выбрал из простенькой вазочки пакетик брусничного чая и положил его на дно чашки. Следом за бумажным пакетиком туда же, на самое дно пластикового сосуда, отправился лесной орешек из вазочки, в которой хранилось все для чая. После этого Бен с благоговением, словно распорядитель чайной церемонии в императорском доме, залил содержимое чашки кипятком.

– Вкусно пахнет даже отсюда! – Самый молодой член экипажа Эбби Куинси потянула ноздрями воздух. – Вот есть же у некоторых коллег из нашей звездной команды маленькие секреты, вроде рецепта чая с волшебными свойствами, но они почему-то ни с кем не желают делиться своими тайнами!

Она снова втянула в себя воздух и с откровенным сожалением добавила, глядя на свою чашку:

– Ну очень вкусно! А как это, должно быть, полезно!..

– Освободите вашу чашку, и я с удовольствием поделюсь с вами моим волшебным напитком, – с улыбкой отозвался Бен. – Что же касается рецепта волшебства, то я, увы, не в силах его разглашать. Эта страшная тайна умрет вместе со мной!

Женщины рассмеялись. На то была причина. Сохранить в тайне секрет приготовления чая, творимого у всех на глазах, было, разумеется, невозможно, тем более что он состоял всего лишь из двух известных всему экипажу компонентов, не считая кипятка. Тем не менее сидящие за столом астронавты пытались уверить друг друга в том, что Бен, незаметно для всех, подбрасывает в чашку нечто такое, что и является главной и, разумеется, тщательно скрываемой частью рецепта. Попробовать и оценить вкусовые качества знаменитого чая успели все, включая и капитана астробота. Он нравился всем. Еще и по этой причине о якобы засекреченном рецепте ходили слухи, а сам рецепт по-прежнему оставался так называемой тайной. Разумеется, на Земле на «волшебный» чай Бена никто из членов экипажа не обратил бы никакого внимания. Но в открытом космосе, в отсутствие каких бы то ни было развлечений взрослые всегда охотно придумывают доступные для них игры. И с не меньшим удовольствием в них играют.

– Мне просто времени жалко! – неожиданно для всех отозвался вдруг Майк Хауард. – Один вечер, посвященный экспериментам, – и можете не сомневаться: в результате у меня получился бы чай не хуже, чем у Бена!

Такого заявления от молчавшего обычно Майка никто не ожидал. Женщины переглянулись между собой и снова рассмеялись.

В обязанности Майка входила техническая поддержка полета. Как и подавляющее большинство представителей сильного пола, он по-настоящему оживал лишь тогда, когда нужно было проявить свои профессиональные качества. При этом Майк в самом деле всегда и неизменно выкладывался на все сто.

В отличие от остальных юношей, с трудом пытающихся найти свое призвание, Майку не пришлось долго ломать голову по этому поводу. Едва ли не единственным критерием в выборе профессии была слабая надежда на то, что и десять лет спустя выбранное занятие не будет вызывать у него смертельную скуку.

Майку, можно сказать, повезло. Самый важный в жизни каждого мужчины выбор сделала за него судьба. Мать Майка – Бонни Хауард – была известным специалистом в области техподдержки полетов. Ее авторитет еще более возрос после того, как она опубликовала книгу по оптимальному алгоритму поиска неисправностей на космическом корабле.

Но невзирая на славу, молодая женщина продолжала тратить едва ли не все свое свободное время на овладение всеми без исключения тайнами ремонта технических поломок. Сделать это легче всего было в многочисленных лабораториях астрошколы при Центре управления полетами, который для краткости именовался ЦУП.

Это было хорошо известно подругам Бонни Хауард. Потому никто не удивился, узнав, что даже такое событие, как рождение своего первенца, молодая женщина встретила в одной из лабораторий. Произвести Майка на свет ей удалось на удивление споро и ладно. При этом обошлось даже без вызова мультикоптера скорой помощи. Профессионал во всем, она стала матерью без надрывного крика и запредельного волнения. Все прошло с той же легкостью, с которой Бонни устраняла очередную поломку в одном из устройств очередного астробота.

Электрику, который по чистой случайности ремонтировал один из агрегатов оборудования в той же лаборатории, пришлось потрудиться в ходе родов куда как больше. На его участь выпало самое трудное: помочь роженице избавиться от спецодежды. Справиться с проблемой ему удалось с помощью набора инструментов, вовсе для этого не предназначенных. Хотя и не сразу, в конце концов он все-таки смог разрезать едва поддающийся воздействию извне материал, из которого был скроен женский рабочий комбинезон. Если бы не помощь этого человека, которого Майк, к слову сказать, так никогда и не увидел, вероятность появления на свет очередного здорового специалиста по технической поддержке полетов была бы не столь высокой.

Самым подходящим местом для принятия родов оказался стол, за которым сидела Бонни. Чтобы облегчить состояние роженицы в отсутствие медсестер, электрик смог лишь раздвинуть лежавшие вповалку на столе микросхемы. Не прошло и нескольких минут – и непривычный к подобным шумовым эффектам воздух лаборатории вздрогнул от истошного детского крика.

Майк не делал тайны из своего прошлого, и по этой причине все члены экипажа под командованием Стивена Андруза были знакомы еще и с этой, самой первой историей его жизни. По этой причине никто из них не удивлялся, когда Майк вежливо, но настойчиво избавлялся от помощи очередного добровольца, готового жертвовать своим свободным временем ради того, чтобы помочь Майку с ремонтом очередной поломки.

– Кому ты мешать собрался? Да я родился в окружении микросхем!.. – говорил в таких случаях Майк, и непрошенный доброволец сразу понимал, что в радиусе десяти ярдов от Майка ему точно делать нечего.

Но до тех пор, пока на астроботе все работало, как часы, Майк пребывал в блаженном состоянии повышенной расслабленности, которое, если верить прекрасной половине экипажа, по сути являлась не чем иным, как самым заурядным сном.

Рабочее кресло техника помещалось в первом ряду кресел, рядом с рабочими станциями, за которыми сидели командир и штурман-навигатор. Кресло Эбби помещалось во втором ряду, сразу за креслом Карли Мейси. По этой причине ничто не мешало женщинам шушукаться, не привлекая к себе ничьего внимания.

Одним из обычных развлечений подруг было обсуждение вопроса: в каком из двух своих обычных рабочих режимов находится Майк в эту самую минуту: он уже заснул, или еще только готовится это сделать?

– А я знаю, кем он был в предыдущей жизни, – шептала Эбби на ушко смешливой Карли.

– Ты не можешь этого знать, – шепотом отвечала та и делала большие глаза, указывая на спину командира. Всем членам экипажа казалось, что Стивен Андруз обладал способностью не только видеть сквозь стены, но еще и слышать не слышимое никому с такой же легкостью.

– Могу, – не сдавалась Эбби. – Обрати внимание: он, как компьютер, которым давно не пользовались, автоматически переходит в режим ожидания. На его языке это означает: я еще не храплю, но уже зеваю! Это энергосберегающий режим, отличающийся замедлением всех видов активности. И знаешь, почему я об этом вспомнила?

– Нет.

– Пока я училась в школе, я подрабатывала в местном зоопарке. Там была представлена живность со всех концов Вселенной, но акцент был сделан на животный мир Земли. Ты даже представить себе не можешь, за кем только мне не пришлось там ухаживать!

– Как интересно! – восхитилась Карли. – А при чем здесь Майк? Вернее, его предыдущая жизнь?

– А при том, что я могу сказать тебе совершенно точно, как специалист: в своей предыдущей жизни Майк был ленивцем. Обыкновенным ленивцем! Обрати внимание на его подчеркнутое дружелюбие. Тебе это о чем-нибудь говорит? В земной природе нет существ более покладистых, чем ленивцы. Что же касается их привязанности к ближним своим, то она вошла в поговорку. Не приходится удивляться, что Майк искренне привязан к каждому из нас. Даже ко мне, представляешь? А теперь признайся: ты когда-нибудь ловила себя на желании покормить его с ладони?

– Чем?

– Крошками со стола.

– Ты просто ясновидящая!.. И в самом деле хотела, причем почему-то именно крошками!..

– И вот, пожалуйста, чтобы не идти далеко за примером, обрати внимание на то, как он лениво поводит глазами в разные стороны.

– И что?

– Это значит, что он ищет дерево, к которому можно было бы прислониться. Еще немного – и он уснет на плече у нашего командира.

Карли покатилась со смеху.

Командир услышал, но даже не обернулся. Вместо этого он еле заметно повел плечом – и Карли, как по команде, вновь стала самой собой: серьезной, ответственной, какой и полагается быть штурману-навигатору. Эбби тоже приумолкла.

Тем временем оживление за столом, вызванное очередным розыгрышем Бедного Йорика, совсем угасло. Только в глазах Эбби, не желавшей расстаться с мечтой о празднике, все еще вспыхивали оживленные искорки. Впрочем, и от них вскоре не осталось следа.

– На Земле я угощу вас кое-чем получше, чем этот чай, – говорил Бен, отливая немного своего знаменитого напитка из своей чашки в бокал, протянутый Эбби.