Пьесы для театра

АНДРЕЙ (сначала иронично, потом, напрягшись, говорит почти связно): Ой-ой-ой! В жертву она принесла! А зачем? Кто от тебя просил таких жертв? А? Я просил? (показывая на Риту): Она просила? (берет со стола какой-то столовый предмет): Может быть он просил? А? Никто не просил! И мне ничего не надо было, ясно? Я, вообще, ничего не хотел! И ты тоже! Ты просто поняла, что твои бредни про любовь больше никто не будет слушать, и решила использовать меня. И не нужна ты никому со своей придуманной любовью! И вообще ты никому не нужна, и никого не любила! Ни меня, ни этого своего!

ОЛЯ (Рите, шепотом в ужасе): Мама!

Рита хватается за сердце.

АНДРЕЙ: Ни мать, ни-ко-го! Ты любила только свои идеи, которые сама же и сочинила. А, я понял! Ты – шизофреничка. Твои истерики и слезы – это все… это… (не находя подходящего слова, машет рукой). Да и что тут говорить, если…

ОЛЯ: Что ты знаешь о любви? Ты никогда не любил!!! Ты и меня никогда не любил!

АНДРЕЙ: Ну вот. Сама и сказала.

РИТА: Да что же это? Хватит уже!

ОЛЯ: Нет, мама, пусть говорит!

АНДРЕЙ: Говорить? А что говорить? Я тебя не любил. Никогда. Я любил свою жену. А теперь у меня нет жены. И мне некого любить.

РИТА: Батюшки!

ОЛЯ (начиная бесцельно метаться): Изверг! Изверг! Я не вынесу! (всхлипывая в голос): Я не вынесу этого! Господи, помоги мне!

Продолжая метаться с бутылкой, на какое-то мгновение задерживается возле шкафа, проводит быстро некоторую манипуляцию, скрытую от зрителей. Не видно, что именно она делает, но похоже, что откупорив бутылку, она наливает из нее в стакан водки и задерживается еще на несколько мгновений.

РИТА (подходит к Андрею, она тоже готова разрыдаться): Как же это? Что же это? Зачем же вы так с ней, Андрюша?

АНДРЕЙ: Простите меня.

ОЛЯ (подходит к ним с наполненным стаканом): Мама, скажи ему, я не вынесу, мама! Скажи, пусть он уходит! (ставит стакан на стол. Обращается к Андрею): Как я ошиблась! Ты сломал нам жизнь. Без тебя было спокойно и привычно. Теперь все разрушено, потоптано, выжжено. Теперь не осталось ничего (Безжизненно падает на стул рядом с ним). Если я и грустила, то это была светлая грусть, это была память, светлая и святая! Мы жили так, как мы хотели. И никому не мешали! А ты пришел и сломал нашу жизнь.

АНДРЕЙ (устало): Ухожу, ухожу. Вот и сказали друг другу все, что хотели. (Тянется за стаканом, при этом Оля с готовностью двигается, чтобы ему было удобнее). (Рите): Вы извините меня. Я знаю, что недостоин называться порядочным человеком, которым вы меня считали. (Делает несколько больших глотков и тут же начинает задыхаться)

РИТА (испуганно поворачивается к нему): Ай! Водички надо! (убегает за водой)

Оля продолжает сидеть, наблюдая за корчащимся Андреем. Возвращается Рита с водой. Оля встает ей навстречу, медленно забирает стакан у нее из рук.

ОЛЯ: Я сама.

Оля так же медленно двигаясь, подходит к Андрею со стаканом воды в руке и молча встречается с ним взглядом. Он пытается поднять руку за водой, но она не делает ни малейшего движения в его сторону.

РИТА (продолжая суетиться): Скорую надо! Ему же плохо!

ОЛЯ: Не надо скорую, мама!

РИТА (останавливаясь и замирая, до нее медленно доходят слова дочери): Как это «не надо»? Что это ты говоришь?

Андрей делает рывок, чтобы встать, валится на пол и замирает. Обе женщины несколько секунд молча стоят над ним, не сводя глаз. Рита смотрит с ужасом и страхом, Оля – внимательно.

ОЛЯ (с гробовой мрачностью): Ну, все. Теперь можно скорую, мама…

РИТА (кидаясь обнять дочь, надрывно кричит): Доченька моя! Олечка! За что же тебе все это?! Да за что же?!!

Занавес

Конец пьесы.

СПАСИБО ГРАФИНЕ

Пьеса в двух действиях (все персонажи в ней реальны, хоть их имена и поступки вымышлены)

Действующие лица

Софья, интеллигентная женщина средних лет

Оксана, ее соседка

Борис, приятель Оксаны

Олег, постоялец

Действие происходит в наши дни в одном из провинциальных городов

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

Картина первая

Просторная комната в современной квартире: диван, телевизор, обеденный стол и прочие необходимые атрибуты приличной обстановки.

Некоторое время на сцене никого нет. Потом раздаются настойчивые звонки в дверь и после паузы звук открываемого замка. С ключами в руках появляется взволнованная Оксана.

ОКСАНА (озираясь): Сонь, ты дома?! Ушла, что ли?! Нету тебя? (Убедившись, что никого нет, начинает нервно ходить по комнате, потом что-то бормочет, будто продолжая начатый ранее диалог): Ну, козел, блин! Урод! (продолжает возбужденно ходить из стороны в сторону, вертя в пальцах ключи). Нет, он, видите ли, разуверился! Да я сама первая разуверилась в этом оборотне! Будет тут мне еще! А я в прокуратуру напишу! И в этот, как его… В телевиденье! Подумаешь, нашелся тут незаменимый. Я таких козлов кобелиных пачками отшивала! И отшивать буду! Гнать его на хрен, пусть катится к едрене фене!

Появляется Софья в верхней одежде. Она вернулась домой, спокойно встает в дверях, постепенно раздевается и наблюдает за метущейся Оксаной.

ОКСАНА (не замечая Софьи): Возомнил о себе невесть что, а сам-то. Не то что полезное, даже бесполезного не сделает, лентяй безрукий. Толку ноль, а нервы все пощипал, не дай Бог!

СОФЬЯ (понимающе): Поругались. Из-за чего на этот раз?

ОКСАНА: Ох! Пришла, что ли? Я тебя и не видела! Посижу у тебя, пока этот псих не успокоится.

СОФЬЯ (с улыбкой): Да сиди уж, не в первый раз, да и не в последний. Только он все равно знает, что ты у меня.

ОКСАНА: Знает-то знает, но ключа ведь у него нету! Ты, главное, дверь не открывай. А то и тебе достанется.

СОФЬЯ (смеясь): Мне не достанется, не переживай. А вот тебе уже пора разобраться в ваших отношениях. (Достает чашки, потихонечку накрывает стол. В процессе разговора усаживаются пить кофе). Вот мы сейчас посидим спокойно и все обсудим. Расскажешь не спеша за чашечкой кофе, сама и разберешься – что у вас за любовь такая зарождается.

ОКСАНА: Да уж спасибо тебе. Я же по-соседски понимаю как тебе, наверное, наши вопли надоели. А что делать? Эта же скотина по-другому и разговаривать не умеет. Или орет как ишак резаный, или, если довольный, ржет как петух на насесте.

СОФЬЯ (смеется): Как же, интересно, петухи ржут на насесте?