Его последняя надежда

Хоть бы майку надел что ли, да штанишки так и просят, чтоб их подтянули. Из душа небось только вышел. Тёмные волосы, вьющиеся на концах, ещё влажные, а лицо уже гладко выбрито. Голубоглазый демон внешне бодр и свеж, чего не скажешь обо мне.

– Это не то, что вы подумали, – отчитываюсь в суете, резко захлопнув холодильник.

Максим прыскает со смеху и огибает кухонный островок, стремительно надвигаясь на меня. Я сильнее вжимаюсь в металлическую дверцу холодильника, опасаясь, что мне сейчас прилетит за своеволие.

– А что, по-твоему, я подумал? – встаёт напротив и вскидывает бровь в притворном удивлении. – Что ты решила вынести все мои продукты из холодильника пока я сплю?

– Я всего лишь искала сметанку к сырникам, – махнув рукой, указываю на тарелку с аккуратной творожной пирамидкой.

– И? – продолжает пристально смотреть на меня. – К холодильнику пустишь или мне нужно в упорной борьбе взламывать твою оборону?

– Моя оборона тебе не по зубам, – выпаливаю, не подумав, в горле наступает засуха, но я спешу исправиться: – Проходите, конечно. Это же ваш холодильник.

Я сторонюсь, Максим вынимает с полки бутылку воды, а заодно и сметану. Он передаёт её мне и направляется за стаканом.

– Блин, забыл. Передай кубики, пожалуйста, – обращается ко мне, наливая воду. – Они снизу.

Какие ещё кубики ему понадобились?

"У тебя этих кубиков на прессе полно, куда тебе ещё?" – рой опошленных мыслей атаковал мой разум на простую просьбу.

Сообразив о каких кубиках велась речь, я достаю из морозильника лёд и передаю ему вместе с формочкой.

– Присаживайтесь за стол и зовите свою невесту на завтрак. Я тут всем наготовила, – не переставая улыбаться, накладываю в миску сметану.

Максим полностью осушает стакан, бросает ленивый взгляд на тарелку с сырниками и морщит нос.

– Извини, я на белковой диете. Жирное и жареное не ем на сушке, – как гром среди ясного неба.

Одна фраза стёрла с моего лица улыбка, да и вообще испортила всё настроение.

Я тут для кого старалась, спрашивается?

– Они же из… обезжиренного творога, – говорю с трудом из-за подступившего кома к горлу.

– Фу! Это чем так воняет? – морщится Милана, материализовавшись из ниоткуда.

Нарисовалась – не сотрёшь. Ещё утро на дворе, а она уже при параде. Пёрышки начищены, павлиний хвост распушен, клюв разукрашен. Я же на её фоне – белая ворона. Аж как-то стыдно стало за то, что даже кудри свои не расчесала.

– Так это… сырники, – дрожит мой голос от нарастающей в душе обиды. – Будете? Они очень вкусные. Попробуйте, – ещё на что-то надеюсь, смотря на её брезгливую физиономию.

Милана деланно тычет своим наманикюренным пальцем в мои старания и кривит рот.

– Сколько же в них холестерина! Да моя фигура мне этого не простит. Ешь сама, – фыркает она и достаёт из холодильника связку бананов.

– Не хочу. Что-то аппетит пропал, – стою, подпираю собой стеночку и смотрю в пол, мечтая скрыться от них.

Я же хотела как лучше. Хотя бы притворились, что им приятно.

– Надь, а ты ведь права! – вдруг слышу Максима, поднимаю вдохновенный взгляд и вижу, как он трескает мои сырники, да ещё с таким аппетитом, за обе щёки. – Кстати, ни че они не жирные. В самый раз. Мил, попробуй.

Милану огорчил тот факт, что Максим пошёл против правил. Но как же меня он воодушевил, ведь что-то подсказывает, пошёл он против правил, чтобы не обижать меня. Спасибо и на том.

– Как-нибудь в другой раз, дорогой! – вздёрнув нос, снова фыркает Милана. – Будь готов! Через час нам нужно ехать на примерку! – надкусывает банан, и пулей выметается из кухни, скрываясь в какой-то комнате.

Проводив её недобрым взглядом, Максим ставит локти на стол и усердно потирает свои виски. Вся бодрость и свежесть испарилась с приходом Миланы, но с её уходом так ничего и не вернулось.

– Извини, настроение с утра поганое что-то. А сырники и впрямь очень вкусные, – он поднимается из-за стола, споласкивает руки, а затем подходит ко мне и подушечкой большого пальца смахивает что-то с моей щеки. – У тебя там мука… была.

Глаза в глаза. Момент достаточно странный и напряжённый.

Что он ищет на моём лице? Зрачки его так и бегает по нему, потому я вынуждена отвести взгляд в сторону.

– Я, наверное, пойду, – скриплю я как проржавевшая дверь, ковыряясь в своих ногтях. Нервы, что ли? – Спасибо, что приютили.

– Да не за что. Скажи, когда будешь готова, я до машины тебя провожу, – бросает он и, вернувшись за стол, надкусывает очередной сырник.

– Папочка, почему ты не разбудил меня? – раздаётся звонкий голосок, как у птенчика, а потом на кухне появляется маленькая белокурая девчушка.

Она вихрем подлетает к Максиму и набрасывается на него с объятиями, а он подхватывает её, подбрасывает в воздух. Целует её в обе розовые щёчки, а потом снова и снова, пока девочка заливается заразительным смехом. Мои губы самопроизвольно расползаются при виде такой искренней радости.

У них с Миланой есть дочь. Это же просто замечательно.

– Да как же я мог тебя разбудить? Ты же так сладко спала, – светится он от счастья, держа её на руках. – Принцесска, познакомься с тётей Надей.

Девчушка переводит на меня огромные синие глаза, округляет их.

– Ой, я думала это Милана, – хмурит она светлые бровки.

Милана… Не мать она ей вовсе.

– Ну, до Миланы мне далеко, – отвечаю, приходя в умиление. – И как же тебя зовут, принцесса?

– Василиса, – прячет она лицо, укрывшись в волнистых волосах и вцепившись в шею Максима.

– Какое красивое имя. Тебе оно очень идёт.

– Сходи почисть зубки, а потом позавтракаем и будем собираться, – Максим ставит девчушку на пол и она убегает. – Она не любит… посторонних женщин.

Так вот оно что.

– В этом вы с ней схожи, – отвечаю, не подумав. – В смысле, в общем, не важно. Я ухожу.

Тупость.

Поскольку собирать мне нечего, а зубки почистить нечем, я заправляю постель и возвращаю комнату в первозданный вид. Выхожу в коридор, намереваясь обуться, а балеток моих уже и след простыл. Я обшариваю все углы, заглядываю во все шкафчики, но они как сквозь землю провалились.

– Что-то потеряла? – спрашивает Максим уже одетый в джинсы и футболку.