Адамово яблоко

Думаю, что Катькины таланты раскрылись в полной мере именно благодаря Павлу и тому, как он повлиял на её мироощущение, тому как он научил её видеть невидимое и осязать неосязаемое.

А еще он ей много писал. Утро начиналось с его длинных писем, и ими же заканчивался их вечер. Он был очень необычным, этот Павел.

Катька регулярно получала от него цветы без какого-либо повода и их не стало меньше, когда всё, наконец, случилось – красиво и чувственно, без тени пошлости и бесстыдства.

Через пару месяцев после знакомства, в самый разгар их романтической влюблённости, Павел уехал в Питер на неделю, предупредив её, что не будет выходить на связь. Но просил не переживать. Он никуда не денется.

Он позвонил ей на «WhatsApp» раньше, чем закончилась неделя, когда поднимался по эскалатору в торговом центре, куда приехал, чтобы купить ей подарок. Глядя в его полные тоски глаза, она понимала, что ей не о чем переживать. На неё смотрел влюбленный мужчина.

Когда он вернулся, она не стала задавать ему наводящих вопросов. Но и он сам ничего ей не рассказал. Это было странным. Только в нём было столько всего странного и загадочного, что Катька с лёгкостью приняла и эту историю.

Такие поездки стали периодически повторяться. Они не были частыми, а иногда и вовсе случались длительные перерывы. Неизменным было одно: стоило только Павлу добраться до Питера, как он пропадал из зоны действия сети, появлялся на связи лишь пару раз в сутки, урывками. И никогда не звонил, а только писал.

Катька часами смотрела на одинокую серую галочку в мессенджере и понимала, что он отключал интернет раньше, чем она успевала ему ответить, а она отвечала ему максимально быстро, едва дождавшись его сообщения.

Наконец, в одну из таких поездок, ей пришлось признать то, что было вполне очевидным с самого начала: он что-то скрывал от неё. И, возможно, даже скорее всего, он скрывал и саму Катьку от кого-то ещё.

Она вырубила интернет и больше не заходила в «WhatsApp» до самого его возвращения. Это был её протест. Вся эта история с поездками становилась не просто каким-то его, Павла, маленьким секретом. Это всё больше подходило на обман, в котором Катька была лишь одной из водимых за нос сторон.

Павел объяснился, когда приехал. При этом, он был немногословным и тщательно подбирал выражения: Он ездит к другу, а интернет отключает, потому что Катька же сама говорит, что, проводя время с человеком, надо быть здесь и сейчас, а не пялиться в телефон. Катька, и вправду, так ему горит, когда он пишет ей, общаясь с семьей, например. Но говорит она так, потому что надо бы так делать. Только это не свойственно Павлу. А значит, он сейчас пытается её обмануть, объясняя причины своего поведения лживыми мотивами.

Внезапная догадка пробежалась мурашками по всему Катькиному телу, от макушки до кончиков пальцев. И вопрос, который она задала Павлу, дался ей не просто. Но пора уже было объясниться:

– Ты спишь с ним?

Павел сначала медленно и глубоко вздохнул, глядя прямо в Катькины глаза, и затем совершенно спокойно, не отводя от неё взгляда, ответил:

– Уже нет. Это друг. Я больше с ним не сплю.

Признание далось ему нелегко, но он это сделал. Его никогда не тянуло только к женщинам или только к мужчинам. Он влюбляется в человека. В его характер и черты, в его индивидуальность. А гендерная принадлежность – это то, что интересует его в последнюю очередь. Но он любит Катьку, он ей верен. А там – просто друг, с которым у него есть интересный проект и у друга, слава Богу, тоже всё хорошо и есть отношения. Ему жаль, что он не мог рассказать ей всё это раньше. Просто он очень боялся её потерять.

Катька спросила знает ли его друг про неё, и Павел ответил, что да, теперь уже знает.

Он попросил Катю доверять ему, поверить в чисто дружескую природу их общения, и она, поверив, не лезла больше в эти странные отношения со своими расспросами.

В одну из таких поездок он прислал ей прямо из Питера фото. Красивый, чёрно-белый снимок, на котором был её Павел. Только был он на нём – без одежды. Это угадывалось сквозь мятую простыню, которой он был прикрыт. И он смотрел на неё теми глазами, которые она так любила целовать и в которых так любила тонуть. Только сейчас её Павел лежал совершенно голый, в чужой постели, под чужой измятой простынёй и смотрел, сквозь объектив камеры, в глаза другого человека, который, возможно, тоже, сейчас стоял, слегка наклонившись или даже присев перед ним на корточки, обнаженным.

Под фото был текст "Чтобы не скучала".

И следом, ещё одно сообщение: «Не ревнуй. Это постановочное фото».

Не ревнуй… Катьку поливало кипятком каждый раз, когда он присылал ей всё более и более откровенные картинки. Она любовалась им и, одновременно, её поедом съедала ревность до самых кончиков её рыжих волос.

Когда Павел предлагал ей раньше найти фотографа для их интимной фотосессии, она не то, что бы сопротивлялась. Но для неё это было неким таинством. Как выйти замуж или родить ребенка.

На первый взгляд, смешно, конечно, сравнивать такие вещи. Но, если вдуматься, так и есть. По крайней мере, так было для Катьки.

И теперь её разрывало от этих откровенных фотографий, сделанных в другом городе человеком, к отношениям с которым Катька ревновала Павла всё больше и больше.

Они редко говорили об этом. И никогда – о том, чем они там занимались, оставаясь наедине и вообще, как проводили время вдвоём.

Но наш мозг устроен так, что любую недостающую информацию, любой образовавшийся вакуум он стремится заполнить и не успокоится, пока все пазлы не встанут на свои места.

И тут возникает лишь два пути. Мы, либо, дорисуем себе картинку, в соответствии с особенностями работы нашего мозга, в свойственной ему негативной манере. Либо начнем искать новые, недостающие факты.

У Катьки получилось сделать и то и другое. То, что она со временем узнала или увидела, было искусно дорисовано её догадками там, где оставались пробелы.

Принять Пашину сексуальность стало для Катьки гораздо проще, чем задушить разрушающие её чувства.

То, что ревность – это инстинкт, который просыпается в женщине, когда её любви что-нибудь угрожает, даже если это всего лишь страх, Катька не знала. Как и не знала она куда её засунуть, когда Павел уезжал туда снова и снова. Хотя, он и был с ней максимально предупредительным, больше не отключал интернет и старался отвечать на все её сообщения побыстрее. Только Катька писала ему редко, пока он был в этих поездках, как, впрочем, и он – ей.

Однажды Павел создал публичную страничку в одной из социальных сетей. Он не привязал её ни к своему номеру телефона, ни к почте. Поэтому, Катька могла бы так о ней никогда и не узнать. Могла бы. Но Павел сам показал её Катьке. Там он выкладывал красиво отснятые и со вкусом откадрированные работы, сделанные им на заказ, чередуя их со своими чёрно-белыми снимками. Сначала это были портретные фото или фрагменты его, Пашиного, тела. Катька даже назвала этот проект «Части тела». Потом выкладываемые им снимки и тексты под ними стали становиться всё смелее и провокационнее.

В кадре стал появляться другой мужчина. Рука, лежащая на плече, тень на стене. Это не было вульгарно. Посыл был другой. Показать через дружбу, через любовь и единение тел – саму суть, ту опору и вдохновение, что дарит людям единение двух душ.

Он говорил Катьке: не обращай внимания. Это просто проект. Ты же сама мне говорила, что соцсети – это иллюзия, что там всё ненастоящее. Я пишу абстрактные, безотносительные тексты и создаю такие же картинки. Они не адресованы никому конкретно и, в то же время, адресованы каждому.

Одним из вечеров, который Катька проводила без Павла, она решила впервые, по отметке на его посте, пройти на страничку этого таинственного человека, его друга.

То, что она там увидела – ей совершенно не понравилось. Это был какой-то Павликов фан-клуб. Каждый пост и через пост – про него и о нём. Вот они в обнимку, вот закутанные, под одной простыней, вот Павел в его постели, вот он – за его спиной. И везде: я так тебя люблю, ты такой замечательный друг, спасибо, что ты у меня есть…

Катьку порвало. Это выходило уже за любые рамки её понимания. То, что они называли дружбой, было чем угодно, но в само понятие дружбы никак не укладывалось.

– Он же любит тебя, как ты не понимаешь! – вопила Катька.

– Ему кажется, что любит. Но это не так.

– То есть ты все-таки, понимаешь, что ваши отношения – это, когда один любит, а другой просто позволяет себя любить и все делают вид, что этого как бы и не происходит, что вы просто дружите?

– Я еще раз тебе говорю, что ему кажется, что он меня любит. Ты должна доверять мне. По-другому не получится. Для меня он друг. Ты понимаешь?

И Катька еще какое-то время старательно, скрипя сердцем, старалась всё это понять. Пока, одним поздним одиноким вечером не удержалась от любопытства и не решила опять зайти на ту злополучную страничку. Вот только она не смогла этого сделать. Он заблокировал Катьку, добавил её в «ЧС».

Её охватило дикое волнение. Сердце заколотилось с удвоенной скоростью, а кровь била в виски и глаза с такой силой, что требовалась опора, чтобы не упасть.

Блокировать её не было никакого смысла. Профиль был открыт, и она могла зайти к нему с любого другого аккаунта. Значит, он сделал это из других побуждений. Это был щелчок по носу Катьке.

Ей, которая никогда не была многословна в его адрес, ни разу не сказала о нём ни одного дурного слова, он сейчас дал по носу за то, что она знала о его истинных чувствах к Павлу?

И ещё, это означало, что Павел делился с ним тем немногим, о чем они говорили, обсуждая всю эту ситуацию, наедине. Он пересказывал ему все её слова, и они обсуждали это. И у его друга также закипала кровь от её, Катькиного присутствия в жизни Павла.

Она долго не могла заснуть той ночью. Утром Павел не позвонил. До обеда от него прилетела пара сообщений: пожелание хорошего дня и аудио с записью их постельных шепталок. Надев наушники, Катька переслушала их раз десять, каждый раз, помимо воли, широко улыбаясь.

Её мама всегда говорила, что она безошибочно определяет, когда Катька переписывается с Павлом, по счастливому и глупому выражению её лица.

После обеда она позвонила ему сама. Разлука затянулась, и возможность провести вместе выходные была для неё выше всех прочих переживаний, которые на утро притупились и отошли на второй план. Она даже не была уверена, что обсудит с ним события вчерашнего вечера. Очень уж ей не хотелось провоцировать лишних ссор. Ей хотелось с ним просто обменяться порцией своей любви.

Он снял трубку сразу. Катька пыталась пошутить. Потом она даже не могла пересказать что конкретно она ему говорила. Помнила только, с доскональной точностью, что готовил ей он, и какая у него была интонация. Его голос и фразы сразу выдали то состояние, когда тебя припирают к стенке. Он что-то бубнил про дела и что он уехал. Поэтому, и зона пропадает. Слово в Питер он так и не произнес. Она сама спросила его об этом, и он подтвердил, что да.