У Ромео нет сердца

Немного позже Маринка находит меня в толпе, долго и пламенно говорит о чем-то, пытаясь перекричать музыку. Но я слышу лишь конец фразы:

– Слава богу, ты не умеешь обижаться…

Да, я не буду этого делать, ведь Маринка в своих порывах искренна. Она настолько уверена в своей правоте, что высказывается так, будто творит всемирное благо. Ее категоричность и резкость лишены злобы. И это единственная причина, почему сейчас я лишь улыбаюсь ей и подмигиваю.

* * *

Сегодня необычно тепло для конца ноября. Впервые за неделю не идет дождь. Все это… в придачу с Марком, который весь вечер говорил со мной, воспринимается как еще один подарок на день рождения, теперь от судьбы. Если я когда-нибудь сочиню о себе роман, то о сегодняшнем вечере напишу что-то вроде: «Она всегда улыбалась, купаясь в море беззаботной любви».

В половине двенадцатого наша компания выходит из клуба и отправляется к Кириллу домой. Почему к Кириллу, зачем? Я не знаю. Не будь рядом Марка, у меня хватило бы мужества уйти, но он здесь – и я иду вместе со всеми…

– Разрешите? – Это не вопрос, это бомба, которая разрывается рядом со мной.

Марк берет меня под руку, и от неожиданности я подпрыгиваю.

– Стоять! Ты куда? – смеется он.

– Извини, не ожидала… – я в стотысячный раз краснею.

Маринка оборачивается к нам. Вздернув бровь, она с явным неодобрением смотрит на Марка. Должно быть, у меня сейчас очень жалкий вид – я иду, словно кукла, неловкая и будто бы неживая. Отличие только одно: куклы не краснеют… к счастью, Марк не отвечает на взгляд сестры, лишь сильнее прижимает меня к себе, и неугомонная Маринка тотчас оказывается рядом с нами.

– А меня-то забыли! – звенит в ночи ее голос.

Оставшийся путь мы так и проходим – втроем. Марк идет посередине, непринужденно подавая руку то мне, то сестре. Лишь в подъезде она оставляет нас наедине, упорхнув с Кириллом на лифте. Мы остаемся ждать своей очереди, а когда, наконец, поднимаемся наверх, Марк вдруг берет меня за руку и тащит по лестнице еще выше, к звездам. Только сейчас я понимаю, что мы на последнем этаже.

– Эй, а разве Кирилл живет не на седьмом? – слышу я свой голос и даже не осекаюсь, ведь ночная прохлада придает мне смелости.

– Пойдем, кое-что покажу!

* * *

Небо давит сверху своей ослепительной ноябрьской суровостью. Мы стоим на крыше и смотрим, как кружева грозно-серых облаков проплывают над нами. Марк достает шампанское и бокалы из корзины с цветами, которую он весь вечер таскает за мной…

– О чем ты мечтаешь? – спрашивает он.

– Мм…

– Понимаю, смешно. Этакая сцена из фильма: крыша, ночь, шампанское… и он спрашивает ее о мечте… Романтика. И что же дальше ждет эти два одиноких сердца? – Марк усмехается, а затем резко добавляет: – Смотрите на экранах страны!

– А что смешного в разговорах о мечтах?

– Ничего. Это я так…

Какое-то время мы молча следим за неторопливыми облаками, любуемся огнями спешащих куда-то внизу машин, просто смотрим в глаза друг другу. «Я ведь на самом деле здесь присутствую, это действительно я? Мои мысли и мое тело?» – спрашиваю себя. И мое сердце стучит в ответ: «Да, да, да…»

– Так о чем ты мечтаешь? – Марк нарушает тишину, открывая шампанское.

Раздается хлопок, и водопад из янтарных, игривых пузырьков струится в бокалы.

– Только что я мечтала о том, чтобы пробка не улетела кому-нибудь из нас в глаз и чтобы ты не обрызгал меня… потому что это тоже, типа, романтично, – смеюсь я.

– Спрыгнула! – подмигивает он.

– Возможно. А какие твои мечты?

– Я мечтаю быть. Просто быть… – неожиданно серьезно говорит он.

– Быть кем? – Я смотрю на него в совершенной растерянности.

Но Марк больше не видит меня и не отвечает. Его мужественный взгляд устремлен куда-то ввысь. Лицо, всегда спокойное и невозмутимое, вдруг обнажается передо мной, но это оголение производит обратный эффект – доступный Марк выглядит еще более загадочным. Он замечает мое недоумение и отворачивается…

* * *

Меня будит яркий луч света, который разливается по лицу. Тщетно пытаюсь отстранить упрямый луч рукой. В соседней комнате звучит музыка. Открываю глаза, за приоткрытой дверью вижу фигуру, но не успеваю даже рассмотреть, кто это – мужчина или женщина. Неизвестный исчезает, с грохотом споткнувшись обо что-то в коридоре и чертыхаясь. Марк вздрагивает, убирает руку с моего бедра, отворачивается к стене.

Тянусь к мобильнику. Всего два часа назад я сбежала. Мое терпение закончилось: больше не могла смотреть, как Ёжик шутит, Марина танцует, а Марк курит. Унылая картина, даже описывать не стоит… К тому же я хотела спать. Ненавижу хотеть спать и не иметь возможности уснуть. Взяв одеяло, я улизнула, чтобы устроиться на полу на кухне – единственном помещении, где, кроме меня, никого не было.

Едва задремав, я услышала, как кто-то вошел. Моя голова уже была тяжелой, и я не шелохнулась. Еще пара секунд – и каким-то волшебным образом я поняла, что это Марк. Он лег рядом, вытянувшись вдоль стены. Я не дышала и притворялась спящей до тех пор, пока не почувствовала, что он уснул. Потом открыла глаза и пару минут просто глядела на него: впервые за все время нашего знакомства он показался мне очень беззащитным и простым, без своих обычных заморочек. Я медленно коснулась рукой его щеки. Его губы…

Он открыл глаза и посмотрел на меня, а потом протянул руку к моему лицу. Я почувствовала его тепло. Удивительно. Я и он.

– Не надо, – сказала я тихо, когда он привстал и наклонился. – Не надо, – повторила еще тише после первого поцелуя. – Не надо…

– Все нормально.

Я немного отстранилась и оглянулась на дверь. Не знаю, почему я так сделала, – на самом деле, меньше всего в этот момент меня волновала дверь. Я просто боялась. Себя, его, всего. Но, несмотря на страх, вновь ответила на поцелуй.

– Дверь я закрыл, – прошептал Марк. И это было последним, что он произнес.

Все произошло совсем не так, как обычно описывают в романах. Никаких вихрей страстей или криков со стонами. Были страх и желание, нежность и удивление, немного боли и наслаждение, прикосновение его тела… Прижавшись к нему, мне хотелось лежать вечно: впервые любовь перестала быть просто мыслями или словами. Это было здорово… чувствовать его рядом.

И вот теперь, спустя час, я проснулась. «Мне повезло, что еще не утро», – думаю я. Надо уйти. Как вообще это происходит? Что в таких случаях говорят по утрам: спасибо, было очень приятно… Тихо встаю, стараясь не разбудить Марка; ищу в темноте свою одежду, задеваю угол стола и безмолвно кричу от боли. Я делаю все это машинально, потому что не могу иначе. Бежать, бежать, бежать.

Уже подойдя к двери, я понимаю, что хотела бы оставить Марку напоминание, чтобы он еще хоть немного подумал обо мне. В фильмах девушки рисуют помадой на зеркалах сердечки или пишут игривые фразы. Но здесь нет зеркала, у меня нет помады, да и игривость – это не обо мне.

Медленно выхожу в коридор, вспоминаю, что кто-то совсем недавно стоял здесь и смотрел на нас с Марком. Интересно – кто бы это мог быть? В квартире уже тихо, все спят. «Быстро угомонились», – думаю я и выхожу за порог.

Только на лестнице понимаю, насколько мне плохо. Вниз я иду разбитая, вся какая-то неловкая, скованная в движениях, как робот; и уже у выхода осознаю, что оказаться сейчас на улице будет слишком опасно. Долго роюсь в мобильнике в поисках телефона такси, которым пользуюсь, когда приходится ехать к врачу с Димкой. Реву. Почему я реву? Если бы знать. Решаю посидеть в подъезде до рассвета, а потом пойти искать метро. Но, увы, не могу остановиться и снова реву. Опять ищу телефонный номер. В конце концов я его нахожу, звоню и уезжаю.

* * *

Утро я встречаю в ужасном настроении, чувствуя жуткую усталость и тяжесть из-за плохого сна. Нужно проверить, как там Димка: жив ли, спит ли, ест или пьет, – а потом уж начинать думать о себе. Но сегодня я решаю изменить этой традиции, просто лежу, уставившись на свою бледную руку на простыне. Солнечный свет заливает мою кровать; я сбрасываю одеяло и подставляю под лучи сначала одну ногу, потом другую…

Ноябрьское солнце не может согреть меня. Как бы забыть про все и пролежать все утро вот так, не шевелясь? Произошедшее вчера так нереально, что сейчас кажется сном, – так обычно пишут в книгах, и так сейчас думаю я, ощущая себя героиней романа. Все-таки хорошо, что проснулась дома. Мне нужно привыкнуть к себе новой. Вот странно – жила-была я. Жила. И теперь тоже живу – только другая. Все, что случилось, было так… так необратимо. М-да, снова слово из романа. Но именно оно сейчас подходит к моим ощущениям больше всего. Так я себя успокаиваю.

Всего одна мысль о том, что было между нами, – и я вскакиваю с кровати, чтобы подбежать к зеркалу. Мне нужно увидеть свое лицо: видны ли на нем следы первой ночи? Я замираю у зеркала и вижу круги под глазами, припухлые губы и какой-то новый, ранее не присущий мне взгляд – или мне это кажется…

Стук в дверь. Димка в гипсе, он и раньше-то никогда не выходил из своей комнаты по пустякам, значит, случилось что-то важное. Я забираюсь под одеяло и кричу: