Сердце умирает медленно

Вот что предстояло решить в самое ближайшее время.

-8-

Новый день начался с приема лекарств. Пузырьки выстроились на тумбочке. Приняв по очереди нужные таблетки и запив их водой, я встала, заставила себя позавтракать и вышла во двор. Мама с волнением наблюдала за мной через окно.

Я знала, что, если дунет ветер, она бросится ко мне с воплем, что я могу простудиться. Если с неба упадет хоть одна капля, она прикажет вернуться в дом, чтобы не промокла. Если к калитке подойдет почтальон, она, не разбирая дороги, кинется ему навстречу – только бы я не сделала лишний шаг. Ведь любой контакт с инфицированными людьми несет в себе смертельный риск, а инфицированным может оказаться любой прохожий, поэтому мне лучше оставаться дома под ее присмотром.

Так я и просидела свой первый день попеременно то в кресле во дворе, то в гостиной. Разговоры с мамой сводились к обсуждению будущих обязательных походов к стоматологу, кардиологу и психологу или вопросов о моем самочувствии. Даже возвращение папы с работы не улучшило ситуацию: мать то и дело клевала его едкими замечаниями на тему, что он заботится обо мне не так, как нужно. Не знает нюансов, которые непременно знал бы, будь он образцовым отцом, который не ставит работу и «свои позорные тайные делишки» выше интересов больной дочери.

Намеки на его неверность, звучащие каждые пять минут, – подколки, претензии, грубости – все это еще больше вгоняло меня в уныние. Семейный ужин, сопровождавшийся беседой (если ругань во время принятия пищи можно так назвать), был окончательно испорчен. Отодвинув тарелку с едой, я встала и ушла в свою комнату. Вряд ли кто-то из родителей заметил, потому что над столом помимо ядовитых словечек уже летали салфетки и самые настоящие молнии.

Устроившись на кровати, я наконец нашла в себе силы взять лэптоп и просмотреть ленты соцсетей. Личные сообщения пестрили значками уведомлений: многие из ребят желали мне скорейшего выздоровления, сил, бодрости духа, другие делились фотографиями с выпускного, на которых я была запечатлена вместе с Райаном – тощая, как жердь, с огромными впалыми глазами и отсутствующим взглядом. Но от него самого не было ни весточки. Он даже не заходил на свою страничку со дня нашей ссоры.

Я пролистала несколько аккаунтов знакомых девчонок, отмечая, что помню их наряды с того самого памятного события, которое закончилось моей экстренной госпитализацией, помню их улыбки, атмосферу выпускного, музыку, яркий свет прожекторов, направленных на танцпол. И, конечно же, не забуду танец, в котором так бережно и осторожно кружил меня Райан.

А потом я увидела несколько записей ребят о том, куда они едут учиться. Кто-то уже обосновался в общежитии колледжа, кто-то посетил с родителями кампус университета, кто-то до сих пор не мог выбрать лучшее предложение из поступивших ему и хвастался пачкой писем о зачислении в десяток вузов. У каждого начиналась новая жизнь, а мне пора было подумать о своей. Никто не торопил меня, не заставлял бросить заботы о здоровье и заняться учебой, но мне самой приходили в голову мысли о том, что однажды это придется сделать. Решить, кем я хочу быть, сдать все долги, написать тесты, получить документ об окончании школы и разослать результаты по интересующим меня заведениям.

– Приготовить тебе ванну? – донеслось от двери.

Я чуть не подскочила от неожиданности. Мама стояла на пороге, теребя край кофты. Выглядела она виновато, очевидно, ей было неловко за то, какими выходили каждый раз их непростые разговоры с отцом.

– Нет, мам. Я сама, – отложив в сторону лэптоп, встала с кровати. – Ты лучше отдохни. Ты как, нормально?

Она задумчиво прикусила щеку изнутри, затем неуверенно кивнула. Все ее переживания глубокими морщинами проступили на лбу.

– Да, – ответила едва слышно.

Громко хлопнула входная дверь. Ее плечи машинально дернулись, губы напряженно сжались в тонкую линию и побелели.

– Папа ушел?

Мама отвела взгляд.

– Наверно, – но ее подбородок дрожал.

Даже не представляю, насколько ей больно. Она и срывалась-то на нем только потому, что не знала, как изменить то, что ей неподвластно – чувства другого человека. Как склеить семью, которая держится только на том, что все сплотились вокруг беды – моей болезни.

– Иди, приляг, – я погладила ее по плечу. – Сама справлюсь, не переживай.

Мама неохотно кивнула, затем подалась в сторону ванной комнаты, но тотчас неуклюже тормознула, вспомнив, что согласилась принять мою самостоятельность. Хотя бы в этом. Вроде бы мелочь, но и тут она переживала, как бы чего со мной не произошло.

– Если что, я позову тебя, – улыбнулась ей.

После этих слов на ее лице отразилось облегчение. Зная, что она постоянно будет кружить вокруг и прислушиваться, я усмехнулась. Вошла, закрыла за собой дверь и включила кран. Вода с шумом стала наполнять ванну. Капли разбивались о дно, превращаясь сначала в мелкую лужицу, затем буквально за минуту заполнили всю поверхность. Зрелище меня завораживало. Поднимающийся от горячей воды пар щекотал ноздри, и, чтобы не навредить сердцу, пришлось добавлять холодной.

Сняв длинную тунику и хлопковые пижамные штанишки, я уставилась в зеркало. Еще вчера казалась себе девчонкой, хрупкой, худой до безобразия, а теперь, даже с краснеющим на груди длинным шрамом и темными кругами под глазами, видела себя молодой женщиной. Моя фигура успела обрести приятные изгибы в нужных местах, мягкие выпуклости, нежные впадинки. Все как полагалось. И я как будто бы не узнавала свое тело.

К примеру, вот эту родинку. Чуть ниже ключицы. Я провела по ней рукой, но ничего не ощутила. Маленькое темное пятнышко оказалось совсем плоским на ощупь и не чувствовалось под нажимом подушечек пальцев. Опустив глаза, попыталась ее рассмотреть, но, как ни поворачивала шею, так и не нашла. Снова посмотрела в зеркало и с удивлением обнаружила, что больше родинки видно не было. Подошла ближе – точно. Чисто.

Улыбнулась.

Наверное, что-то налипло. Мне давно следовало помыться, но предосторожности из-за шрама, которому требовалось как следует зажить, легкие обтирания, больничный душ под строгим контролем мамы – все это оттягивало приятный момент до сегодняшнего дня.

«Осторожно ступить. Если не горячо, присесть. Посмотреть, как реагирует организм на данную температуру. Если все хорошо, то дальше без ограничений. Главное, не усердствовать в области грудной клетки губкой».

На самом деле, врачи не давали особых рекомендаций по приему ванн, зато мама ежедневно разрабатывала для меня планы по безопасному существованию в мире опасностей – кажется, она обрела новый смысл своего существования.

Я застыла возле ванны. Долго смотрела, как прибывает вода, и не понимала, почему никак не могу решиться залезть внутрь.

– Ты в порядке? – донеслось из-за двери.

– Да! – отозвалась я.

Осторожно закинула одну ногу и опустила в воду. Приятное тепло окутало сначала ступни, потом щиколотки и поползло вверх к колену. Помнится, раньше в такой момент хотелось скорее нырнуть туда всем телом, чтобы согреться. А тут… Даже не знаю… Паника, давящая на грудь, ледяная, неприятная, скрутила желудок и, цепляясь острыми когтями сомнения, стала карабкаться вверх. В одно мгновение стало трудно дышать, запершило в горле, перехватило дыхание.

Я быстро высунула ногу, отскочила назад и зажмурилась.

«Все хорошо. Успокойся. Вдох-выдох. Тихо. Дыши… Дыши…»

И поток воздуха с силой ворвался в легкие. Голова закружилась, пришлось опереться о стену и открыть глаза. Мне почему-то было страшно даже смотреть на ванну, наполненную водой. По телу расползались мурашки, ощутимо знобило.

Преодолев приступ паники, я наклонилась и выдернула пробку. Отошла к противоположной стене и, замерев, долго наблюдала, как утекает вода. Кран продолжал работать, и шум ударяющихся о поверхность капель меня словно парализовал. Не могла пошевелиться или сделать хоть один шаг. Меня уже вовсю трясло от холода, когда ванна полностью опустела. И сразу стало легче дышать. Будто то, что меня пугало, вдруг исчезло.

Я не понимала, что со мной стряслось. Что за ерунда только что творилась с моим телом и разумом? Не припоминаю, чтобы когда-то у меня были подобные проблемы. И воды вроде никогда не боялась. Странно. Действительно совершенно непонятно.

– Как ты, Эмили? – постучала мама.

Я отпрянула от стены. Прочистила горло, взглянула на свое отражение в зеркале. Видок у меня был тот еще. Перепуганный, глазищи огромные, нижняя челюсть ходуном ходит.

– Да я нормально, ма-а-ам! – выдавила, проводя ладонями по лицу.

Подошла ближе и уставилась пристально на свое отражение.

– Ладно, – пискнула она.

Вода продолжала грохотать, ударяясь о дно ванны и стекая в сливное отверстие.

Я не узнавала свои глаза. Казалось, из глубин меня самой на меня смотрит кто-то чужой. С силой зажмурилась, открыла веки – все в порядке. И что-то – все равно не то. Что же там такое?

– Если понадобится помощь… – продолжил голос за дверью.

– Знаю! – нервно бросила я, с трудом отрываясь от зеркала.

Переборов тревогу, забралась в ванну. Неуверенно взяла лейку и переключила поток воды на душ. Вздрогнула, когда меня обожгло первыми каплями, сжалась, затряслась, как испуганный мокрый котенок. А через пару секунд вдруг осознала, что вода совсем не горячая. Приятная, теплая. И только тогда смогла облегченно выдохнуть. Осторожно присела и всхлипнула, позволяя ласковым струям и мелодичному журчанию окутать мои плечи и спину. Обессиленно вытянула ноги, расправила плечи.

«Что это? Что за чертовщина со мной творится?»

-9-