Заставь меня влюбиться. Влюбляться лучше всего под музыку

– Есть кое-что из современного в том же стиле. – Брат нажал на кнопку стерео-системы, и в комнату тут же ворвались первые звуки «BrunoMars – 24kmagic».

Пашка стал пританцовывать, смеясь надо мной, и я не удержалась – тоже пустилась с ним в пляс. Он чертил носом вертикаль и отбивал ритм ладошками, а я двигала плечами и щелкала пальцами: нам с детства нравилось так дуреть вместе. Единственное, что изменилось с тех пор – мы теперь не скакали на кровати на пару, доводя маму до бешенства.

– Пришел вчера с занятий… – начал он, когда песня закончилась.

– О-о, ты опять ходишь на занятия! – Рассмеялась я, поправляя прическу. – Каких богов благодарить?

– Представь себе, да. – Суриков выключил музыку и принялся заправлять постель. Ну, как заправлять: просто расстелил поверх скомканного одеяла лоскутное покрывало и сел. – Захожу домой, а на кухне мама со Стасиком мило воркуют, чай пьют. Видимо, он пришел пораньше, а тебя еще не было дома.

– Вот как… – Теперь мне захотелось остаться и узнать подробнее.

В груди неприятно заскребло.

– Я сначала напрягся, приревновал вроде как, а потом пораскинул мозгами и даже порадовался. Хороший он мужик, серьезный, этот Станислав Как-его-там-по-батьке. Сошлись бы они с ней, так маман перестала бы таскаться к этому алкоголику, подачки носить, да благотворительностью заниматься. Так ведь?

– Э…

Неловкая пауза.

Я даже забыла, как ворочать языком, чтобы получалось хотя бы что-нибудь членораздельное. В таком контексте я о своем Стасике даже и не думала. И эта мысль, озвученная вдруг братом, и эти сведения о милых чайных посиделках с мамой не вызывали во мне почему-то ничего, кроме резкого неприятия. Надеюсь, ему всего лишь показалось.

А если нет?

Закрыв рот, я уставилась себе под ноги. Странное чувство. Будто тебя обманули, но ты не имеешь даже права так думать, кого-то обвинять или предъявлять претензии. Потому что ты, в общем-то, никто. Просто девчонка, которая опять заигралась со своими мечтами.

– Ты чего? – Брательник толкнул меня в плечо.

– Ничего, – словно во сне, отозвалась я.

8

Нарисовала птицу. Огромную такую, на целый лист с обратной стороны тетрадки. Почему-то захотелось раскрасить каждое перышко цветными чернилами. Чтобы она вдруг ожила, взмахнув крыльями, и освободилась от бумажных оков.

Улыбнулась сама себе, доставая набор ручек. Затемнила каждое перышко на конце, выделила мощные когти глянцевым черным с помощью гелиевых чернил и принялась старательно заштриховывать клюв.

Аудитория постепенно просыпалась. Тут и там пробегали взволнованные шепотки тех, кто уже закончил работу над переводом. Я справилась еще минут двадцать назад, поэтому спокойно могла развлекаться рисованием, ожидая окончания отведенного на самостоятельную работу времени.

– Маш, – обернулась ко мне Галя.

Я подняла глаза на преподавателя. Серафима Андреевна изучала что-то особенно интересное в своем смартфоне, не забывая при этом широко улыбаться экрану. До нас ей не было совершенно никакого дела.

– А? – ответила я шепотом, переводя взгляд на одногруппницу.

Галя не была ботаником в привычном понимании этого слова. Из обязательного набора только очки с толстыми стеклами, густая коса и некоторое стремление к знаниям. В остальном: думаю, дай ей волю, она бы плюнула на учебу и хорошенько зажгла, только не с кем было.

Единственной ее подружкой была Наташа – зубрила от бога. Та и косой была богаче, и гранит науки грызла особенно старательно. И не было Наташе дела ни до мальчиков, ни до развлечений: она упорно шла к своей цели – не разочаровать родителей. Ни в коем случае и никогда. И увидев однажды ее матушку, которая являлась полной копией дочки, только постаревшей и смотавшей длинную косу в плотный тугой калачик на затылке, я могла с уверенностью сказать: да, я бы тоже не осмелилась перечить такой родительнице. Ни за что.

Так вот, Наташа почти никогда не разговаривала ни о чем, кроме учебы. И Галя не смела даже пытаться завести разговор с подругой о посторонних вещах, чтобы не схлопотать ненароком осуждающей отповеди. Ведь она прилипла к ней, как гриб-паразит, гриб, который, сам того не подозревая, должен был дотянуть на своих плечах Галину до самого выпуска. Эдакое взаимовыгодное сотрудничество, слегка походившее на дружбу.

Со мной же Галя поддерживала некое подобие приятельства, изредка перекидываясь парой фраз: потому что Наташа имела свойство иногда прихворнуть, как любой живой человек. А сверяться ответами на тесты и решенными домашними заданиями с кем-то было нужно – в этом смысле я вполне годилась на Наташе-заменитель.

– Сделала, что ли, уже? – спросила Галочка, выглядывая из-за толстых линз.

Она имела в виду мою работу, конечно же. На птицу с яркими перьями она даже не смотрела.

– Да. – Просто ответила я, указывая взглядом на листок с подписанной в углу фамилией.

– Вот там, в конце… – замялась Галя, поправляя воротничок вязаной кофты.

– Посмотри, – убедившись, что Серафима по-прежнему занята, я толкнула к ней лист.

А что? Мне не жалко. Слово в слово все равно не сдерет. Что-то у Наташки возьмет, что-то у меня. Рерайтинг, он такой рерайтинг. Зато набьет руку и сможет потом трудиться в этой области.

Галка отвернулась, с жадностью хищника впиваясь в текст моей работы.

– Новенький, ага. – Раздался вдруг шепот с правого края.

Это была Диана. Мне пришлось оторваться от рисования, чтобы посмотреть на девушку. Розовые ногти, розовые пряди в волосах, малиновая кофточка под пиджаком – вылитая барби. Она рассказывала что-то подругам и активно жестикулировала. Настолько потерять страх, чтобы что-то обсуждать вполголоса при учителе, заставить ее могло только событие чрезвычайно интересное и важное – очевидно, новая сплетня.

Диана перегнулась назад через парту, передавая смартфон девчонкам. Волна шепота тут же разнеслась от них по всему кабинету. Увиденное на экране вызывало у них оживление и почти дикий восторг. Вероятно, это было фото: даже со всего места я могла видеть яркое пятно на снимке. Обычно заставить их так радоваться, почти дрожа в исступлении, могла очередная гаденькая новость про кого-то из наших.

– Смотри, – Танька тронула Вику за плечо и сунула ей под нос мобильник.

Королева красоты все-таки снизошла до того, чтобы взглянуть мельком на изображение. Ни одна черточка не дрогнула на ее лице, словно бы там был черный квадрат Малевича, а не то, что заставляло всех остальных девочек ерзать на стульях и закатывать глаза от восторга.

– Ну… – пробормотала она, пожав плечами, – ничего особенного.

Ш-ш-ш. Улей словно вскипел.

– Как?! – со всех сторон.

– С ума сошла? – Вытаращила глаза Диана, подскакивая на стуле, будто ей мешало спокойно сидеть здоровенное шило.

– Краса-а-авчик! – Роняя слюни на экран, подхватила Танька.

Она уже, наверное, раз триста успела глянуть туда и даже зажевала клок рыжих волос, чтоб не застонать от восторга.

– Что там? – оторвался от работы Денис.

Устало оглядел компанию стрекочущих в припадке восхищения чем-то необычным девчонок.

– Новенький. Новенький! – Дружно зажужжали те.

– Дай. – Протянул он руку.

Взглянул на фото и громко хмыкнул. Девушки оживленно закивали. Да-да, этим они еще раз подтверждали важность того, что было на экране.

Денис бросил короткий взгляд на преподавателя и затем наклонился к ним. Шепнул что-то, заставившее подруг по очереди подпрыгнуть, создав волну, как на футбольном стадионе. Вся аудитория оживилась: и те, кто доделал работу, и те, кто еще не закончил – отвлеклись все. Звездам опять удалось захватить всеобщее внимание.