Обаятельное чудовище

А Марта, вдруг тоже выхватив меня из толпы взглядом, настороженно застывает. Большие черные глаза распахиваются на секунду и… сразу гаснут. Она теряет интерес и устало отворачивается.

Я хватаю бутылку и припадаю к ней губами. Жадно пью.

– Ого! – удивляется Лола, поглаживая твердую плоть под тканью моих джинсов.

Пульсация там бешеная. И лучше ей не прикасаться.

Но девушка елозит задницей, пытаясь распалить меня все сильнее. Вот только у нее ничего не выходит: сердце плавно замедляет ритм, а кровь постепенно остывает. На самом деле все просто. Причиной моей эрекции была не Лола, и странный факт обескураживает меня еще сильнее, чем все, происходившее до этого.

6

Марта

Восьмой час. Мы с Дашей клубились до утра!

Конечно, не в привычном понимании слова. Но мы реально потратили всю ночь, чтобы объехать несколько самых крупных ночных заведений города. После того как я тщательно исследовала устройство нашего клуба, оценила работу коллектива, музыку, организацию работы с гостями, мне потребовалось сравнить полученную информацию с тем, как обстоят дела в других заведениях.

Рискнула признаться в этом нашей управляющей и… не прогадала. Даша с удовольствием составила мне компанию в трудном деле: сопроводила, все рассказала и показала, а ее парень Ярослав со своим другом, тоже музыкантом, обеспечивали нам прикрытие: возили из клуба в клуб, охраняли от посягательств пьяных мужчин и делились хорошим настроением.

Если честно, это был мой лучший вечер за последние годы! Да что там – за целую жизнь! Мы много смеялись, с удовольствием наблюдали за разными шоу-программами, смотрели, как смешивают сложные коктейли, а потом пробовали их, и я даже отважилась немного потанцевать в самом конце.

Это Даша виновата – в ней столько задора, искренности, душевного тепла. Она будто вся нараспашку. А когда они вдвоем с Яриком, то беспрерывно шутят, и просто невозможно оставаться строгим руководителем или владельцем заведения рядом с ними. Хочешь не хочешь, а становишься самой собой. Даже не той, которую ты выдумала в качестве ширмы для посторонних, а той, что живет где-то внутри тебя. Которая наконец-то вырвалась на волю и хочет все попробовать, испить жизнь жадными глотками. И очень боится, но страх не удерживает ее от того, чтобы не нырнуть в новую жизнь прямо с головой!

«Общайся, разговаривай, попробуй улыбнуться собеседнику и увидишь, как это действует» – так мой психолог советовал мне решать проблемы с социализацией. Прежде ее идеи казались мне до тошнотворного бесполезными, почти бредовыми. Что она могла знать обо мне? О таких, как я? Как можно решить проблемы, заговаривая с малознакомыми людьми и улыбаясь им?

Но Даша показалась мне настолько доброй и безобидной, что вдруг захотелось открыться ей, хотя бы ненадолго. И результат потряс меня до глубины души. Кто я такая? Что хорошего сделала, чтобы ко мне относились с теплом? Я ворвалась к ним, хамила, качала права. Но она словно забыла обо всем и… улыбалась мне. И делала все искренне, потому что по-другому не умела.

И я рискнула. Улыбнулась ей в ответ, и что-то внутри меня будто ожило. Знаете, это как если бы засохшее дерево вдруг обросло молодой листвой, и на нем зацвели свежие цветы. Нет, речь не шла о том, чтобы расслабиться полностью и утратить бдительность, но даже выдохнуть немного и слегка повеселиться в их компании стало для меня чем-то вроде целебной повязки на загнивающие раны.

В последнем клубе, куда мы прибыли уже под утро, была особая атмосфера. Места совсем немного, все друг у друга на виду, танцпола как такового нет, но люди танцуют на любых свободных уголках пространства – в проходах между диванами, на лестнице, возле барной стойки. И там не было привычной светомузыки, мелькающей огнями, – лишь мягкий, приглушенный свет, словно сидишь на кухне у старого друга.

И все так хорошо и уютно. А среди посетителей почти не оказалось пьяных или неадекватных, все были настроены мирно: тихонько болтали или покачивались в такт музыке, и это меня удивило больше всего. Возможно, поэтому мне и захотелось подвигаться, даже несмотря на то, что танцевать я не умею.

– Качай бедрами, – смеялась Даша.

И я послушно повторяла за ней.

– Руки, поднимай руки! – показывала она.

И я подражала ей, поднимая вверх ладони и будто пробуя воздух на ощупь.

Было странно, но мне нравилось. А когда к нам присоединились парни, стало еще веселее, потому что они прикалывались: вот кто совершенно не умел танцевать, но ничуть не стеснялся! И нам с Дашей приходилось выдумывать все новые и новые забавные движения, чтобы не отставать от них.

Честно? Я не ожидала от себя. И до сих пор не могу точно описать свои эмоции. А особенно то, что почувствовала, когда ощутила симпатию со стороны Бори – друга Ярослава. Он танцевал рядом, придвигаясь все плотнее, и пусть в его взгляде не было ничего угрожающего – просто дружелюбие, но я инстинктивно напрягалась, не зная, как нормальные люди должны реагировать на такое и что может последовать дальше. А главное, не понимала, хотела ли я этого? Или боялась до смерти?

В любом случае ночь стала для меня открытием во всех смыслах. Куча идей, десятки заметок и планов! Хотелось горы свернуть, потому что я вдруг поняла, в каком направлении должна их сворачивать. Именно поэтому, когда ребята отвезли меня домой, я настояла на том, чтобы Даша выспалась хотя бы до обеда, а сама переоделась и с воодушевлением рванула на байке в офис.

Паркуюсь на обычном месте, рядом – мотоцикл Левицкого. Странно – ведь его хозяин вчера весело проводил время и не должен был так рано появиться на работе. Глушу мотор, снимаю шлем, закрепляю на руле и смотрю вверх – на окна своего кабинета. Жалюзи опущены. Слезаю и наклоняю байк на стоящего рядом железного коня: другого выхода у меня нет, потому что подножка на моем еще не прикручена.

Дергаю плечами, поправляя новый жакет, стряхиваю невидимые пылинки с черных брюк и любуюсь винного цвета лоферами на плоской подошве, в которых отражаются солнечные лучи. Непривычно, но отражение в стекле витрин говорит, что мне очень даже идет новый прикид. Улыбаюсь и, с трудом подавив зевок, вхожу в здание с черного хода.

– Здравствуйте! – приветствует меня охрана.

– Доброе утро! – робко улыбаются сотрудники.

Приветствую их кивком головы и улыбаюсь в ответ. Шагаю по коридору, понимая, что недосып все-таки дает о себе знать: глаза слезятся, а мысли плавают словно в тумане.

Откидываю волосы назад, гордо приподнимаю подбородок, готовясь к встрече с Левицким. Возможно, он и не думал смириться с новым положением дел, и нам предстоит новый виток противостояния? Кто знает? Но вдруг вынужденно замедляю шаг, слыша воркование и женский смех, доносящиеся откуда-то из коридора.

Едва я останавливаюсь, вижу, как открывается дверь кабинета. Оттуда, смеясь, выплывает брюнетка: та самая, что сидела вчера у Тима на коленях в клубе. Она наваливается на косяк рукой и дарит тому, кто находится в кабинете, долгий и глубокий поцелуй. С моей позиции я вижу только ее бесстыжий зад, едва прикрытый вульгарным платьем, и приподнятую ножку, облаченную в красную лодочку на тонкой шпильке.

А вот и мужская рука – она выныривает из-за двери, чтобы по-хозяйски прихватить девушку за задницу. Раздается смех. А я морщусь, слыша, как он говорит ей развратные мерзости. Это его голос – низкий, хрипловатый и густой, точно крепкий кофе. У меня мурашки бегут по всему телу. Похоже, девица чувствует то же самое, потому что противно хихикает в ответ.

Хлопает дверь, и она поворачивается.

– Ой, – наигранно удивляется брюнетка. Поправляет волосы и пальцами стирает с кожи около губ следы поцелуев. – Здрасте, – не скрывая презрения бросает мне, проплывая мимо.

По дороге продолжает поправлять буфера, которые, будто перезрелые грейпфруты, сильно натягивают ткань платья. А я с недоумением гляжу ей вслед, отчаянно хлопая ресницами.

Они что, там… Фу-у-у!

Решительно подхожу к кабинету, дергаю дверь, но та заперта. Настойчиво стучу, и она распахивается:

– Пришла за добавкой? – улыбается Тим.

Но видит меня, и улыбка сытого кота, налакавшегося сметаны, сразу покидает его помятое лицо.

– А, это ты…

– Веселая ночка выдалась? – качаю головой я. И переступаю порог.

В помещении нечем дышать: слишком высока концентрация запаха женских духов и его одеколона.

– У меня – да, – многозначительно говорит Тим, не сводя с меня взгляда.

Он не спеша застегивает пуговицы на рубашке, а я бросаюсь к окну, чтобы поднять жалюзи и пошире распахнуть створки. Утренний воздух просто обязан очистить стены кабинета от такой мерзости. Шумно выдохнув, оборачиваюсь и понимаю – этот тип только что пялился на мой зад! Справедливости ради надо заметить, что Левицкий и не пытается ничего скрыть: медленно скользит взглядом по моей фигуре и, хмыкнув, останавливается на лице.

– А где стремные штаны? Где вчерашние штиблеты? – кривится он.

– У тебя помада, – холодно говорю я. – На подбородке, шее и воротнике рубашки. Лучше бы тебе съездить домой и привести себя в порядок, – обвожу взглядом кабинет, отыскивая здесь признаки имевших быть место любовных утех, но, слава богу, ничего не нахожу. – Или ты передумал и решил продать мне свою долю?

– Ну уж нет, пупсик, – скалится парень, стирая тыльной стороной ладони следы красной помады.

– Пупсиком будешь свою подстилку называть, – отвечаю я, проходя к столу, – а меня, пожалуйста, по имени-отчеству.

– Ох, конечно, – язвит он. – Как прикажете.

Тим