Наглец

Неспособность взрослого мужика самостоятельно снять гидрокостюм раздражает еще больше. Помогаю товарищу, тихо матерясь себе под нос.

Смотрю на часы: нужно поторопиться.

– Ворочай булками, Швед, – говорю, кидая в спортивную сумку сырые перчатки, тапки, шлем.

Затем вытираюсь, надеваю брюки, носки, тонкий свитер, пальто и кожаные туфли. Швецов в это время, не торопясь, проверяет сообщения в телефоне.

– Ты долго? – Терпение у меня заканчивается.

– Не стони, Дым, – усмехается Макс, пряча телефон и обтирая шею полотенцем.

– Шевелись!

Выношу одну за другой доски, оформляю их хранение на местном складе, подписываю нужные бумажки, расплачиваюсь наличными. Когда возвращаюсь в раздевалку, Макс все еще одевается и что-то тихо напевает.

– Хуже бабы! – замечаю, подхватывая обе сумки.

– Да иду я, – смеется Швед, набрасывая куртку.

Мы выходим в общий зал с деревянной отделкой и десятком маленьких столиков. Жизнь здесь по-прежнему кипит.

– Подожди, я возьму кофе, – говорит Макс, подмигивая очередной курице, сидящей с журналом возле окна.

– По дороге возьмем, – заявляю безапелляционно и направляюсь к выходу. – Я…

Но ничего не успеваю добавить, потому что в тамбуре на полной скорости налетаю на ту самую девушку, которую видел на набережной.

– Ой, – срывается с ее губ, когда она отлетает от моей груди, точно от массивного отбойника.

Она едва удерживается на ногах – только потому, что я успеваю среагировать и подхватываю ее под локоть.

Достаточно высокая, но хрупкая. Худенькая. Я даже бы сказал, изможденно тощая. В момент столкновения большой черный капюшон слетает с ее головы, обнажая лицо: идеальный овал, пронзительные серо-синие глаза и почти бесцветные пухлые губы.

Высветленные волосы длиной до плеч, взметнувшиеся от столкновения, опадают обратно, как в замедленной съемке, – на редкость аккуратными прядями, прямыми и ровными. Я делаю глубокий вдох, и мой нос улавливает нежный аромат цветов и дождя, исходящий от них.

– Простите, – хрипло говорит девушка, опираясь на мою руку в попытке восстановить равновесие.

И грубый черный ботинок неловко опускается прямо на мою идеально блестящую туфлю.

– Ой, – еще раз выдает она, убирая ногу.

Но на носке уже красуется темное пятно грязи.

– Ничего страшного, – цежу я сквозь зубы недовольно.

– А кто тут у нас? – усмехается Швецов, выглядывая из-за моего плеча.

«Только этого сейчас не хватало!»

Девушка смотрит на Макса, как затравленный зверек, пытается шагнуть в сторону, чтобы уйти, но Швед заграждает собой весь проход.

– Привет, красотка, – расплывается в улыбке он.

Она медленно поднимает на него взгляд и хмурится. Делает новую попытку уйти, но врезается коленом в сумку, которая висит у меня на руке.

– Слушай, – Макс наклоняется к ней, – мы могли бы подружиться.

Незнакомка прячет глаза:

– Вряд ли.

Швед смеется:

– Я стесняюсь, поэтому ты первая давай… со мной знакомься.

Ее брови взлетают вверх.

– Это самый тупой подкат из тех, что я слышала! – фыркает она презрительно и, передумав входить в здание, разворачивается, толкает дверь и оказывается снаружи.

– Куда ты? – Швецов бросается за ней. – Погоди!

Но она не оборачивается. Быстро шагает вдоль набережной.

– Эй, цыпа, я в жизни такой красоты не встречал! Твоя фигурка, мм… А что за ножки! А волосы! Я таких шикарных волос никогда не ви…

Выхожу следом за ними, придерживая дверь, и с любопытством наблюдаю. «Что такого интересного случилось и заставило Макса заткнуться?» И тут же чуть не теряю дар речи.

– Нравится? – девушка рывком срывает с головы парик и швыряет его в руки Швецова. – Тогда носи на здоровье!

Лысая… Совершенно лысая…

Она накидывает на голову капюшон, застегивает плащ и стремительно удаляется по направлению к городу.

Макс пару секунд ошарашенно разглядывает парик, держа его перед своим лицом двумя вытянутыми пальцами, а затем швыряет в урну:

– Во дает…

Я невольно усмехаюсь, оглядывая обескураженного напарника, а затем поворачиваюсь и смотрю вслед девушке. Долго, пристально. Впитываю глазами небрежную мальчишескую походку, гордо расправленные плечи и вспоминаю поразивший меня взгляд – испуганный и злой.

– Чего молчишь? – спрашивает у меня Макс уже в машине.

Мы проехали несколько километров, а я даже слова еще не сказал.

– А что надо? Петь? – пренебрежительно бросаю в его сторону и гляжу на часы.

– Девчонка та понравилась тебе, да?

– Кто? – чуть не давлюсь от смеха. – Та лысая, плоскогрудая гопница? – с трудом прочищаю пересохшее горло. – По-твоему, такие в моем вкусе?