Сердце на двоих. Теория поцелуя

Открыла глаза и вздрогнула, встретившись с ним взглядом. Мысль, пришедшая в эту секунду в голову, ударила в подсознание ножом: это не Он!

Не Он…

1

Сколько весит ваша жизнь?

Если хотя бы на миг представить, что вам пришлось переезжать из одного города в другойто, как бы вы перевозили свои вещи? Наверняка, наняли бы грузовик, чтобы могла уместиться вся мебель, техника, посуда, весь гардероб и прочие мелочи. Но на сколько килограмм бы вытянул весь этот скарб? Страшно даже подумать, да? А ведь это и есть – вся ваша жизнь.

Есть такой хороший психологический прием. Вас просят представить тяжесть вещей, которые необходимы вам для существования. Начинается все с документов, продолжается любимыми шмотками, драгоценностями, дорогими гаджетами, наушниками к ним и прочим. А еще ведь есть кровать, любимая машина, уютный дом.

С ними как быть? Не оставить же кому-то постороннему, правда? И все это, собираясь на ваших бедных плечах, становится тяжелее, давит сильнее и еще сильнее. А потом вам вдруг предлагают представить, что начался пожар. Чтобы бы вы хотели спасти из всего этого?

И вот здесь начинается самое интересное. Кто-то вспоминает про дорогие сердцу фотографии, старые безделушки, несущие определенную память. Мучительно решают, что захватить. Но на самом деле вас не должно удерживать ничего из перечисленного. Пусть горит. Чем больше вещей вас окружает, тем больше страх потерять их.

Меня зовут Нана.

И моя жизнь весит всего два килограмма.

Вся она умещается в старом сером рюкзаке из потертого текстиля и состоит из теплой толстовки с капюшоном, джинсов, паспорта, сменной пары нижнего белья, музыкального плеера, а также резинки для волос и расчески. Больше у меня нет ничего.

Вру.

Еще есть наушники, но те вечно болтаются на шее. Если только не прикрывают своими большими подушечками из искусственной розовой кожи мои замерзшие уши.

Да, ночью бывает холодно. Особенно если тебе бывает негде ночевать.

575 дней до прибытия на Старый вокзал

Из телевизора раздавались музыка и шум десятков голосов. В темной гостиной пахло пивом, потом и семечками. Отчим отдыхал за просмотром очередного танцевального воскресного шоу.

Я прикрыла дверь в спальню мамы: завтра рано вставать, не хотелось, чтобы эти звуки мешали ей спать. Не включая света в коридоре, прокралась на цыпочках к дверям своей спальни. У самого порога одна из старых половиц предательски скрипнула.

Не повезло. Сердце забилось в груди отчаянно громко и быстро.

– Нана! – Послышалось из гостиной. – Нана, скорее! Иди сюда!

Его голос казался довольным и даже взбудораженным.

– М? – Спросила, не желая двигаться с места.

– Иди скорей! – Повторил нетерпеливо, и я увидела, как в выхваченном из темноты прямоугольнике света, подзывая меня, двигается его рука.

– Что? – Прошептала, все же нехотя плетясь в сторону гостиной.

– Давай, шевелись! – Привстал, убрал на столик тарелку с семечками и тяжело плюхнулся обратно в кресло. Из бумажного пакетика, оставшегося зажатым между его ляжкой и подлокотником, на пол повалилась шелуха. Его это не сколь ни беспокоило – убирать-то все равно другим.

– Мм? – Промычала, замерев в шаге от него. Сказать что-то членораздельное не хватило духа, конечности буквально свело от темных мыслей, не дававших покоя последние две недели.

– Садись! – Он, смеясь, наклонился вперед, потянул меня за запястье и в секунду усадил к себе на колени. – Сейчас объявят победителя. Это же твое любимое шоу, доча!

«Доча». Я стиснула зубы.

– Уже нет. С тех самых пор, как приходится смотреть его в твоем присутствии. – Хотелось сказать, но я все-таки промолчала.

Сидела, не шевелясь, словно окаменев, пока он наблюдал за происходящим на экране. Почти не дышала, чтобы не вдохнуть ненароком кислые пивные пары, летящие мне в шею из его рта. Не видела мелькающих в телевизоре ярких пятен, а следила лишь за потными пальцами, впившимися с нажимом в мои бедра. И с нетерпением ждала, когда пустят, наконец, финальную заставку, чтобы можно было встать и уйти в свою комнату.

2

Кирилл

– Кирюха, твой брат – точно чудик, – усмехнулся Тим, глядя в сторону гоночного трека.

Я поправил жилет-черепаху, натянул сверху джерси и посмотрел в сторону трассы. Мой брат Илья медленно шел по треку от секции к секции, изучая глазами покрытие под ногами. Да, пожалуй, для всех он выглядел сумасшедшим. Эдаким чудилой от мира суперкросса: странноватым парнем, неразговорчивым, сосредоточенным только на происходящем на трассе и четко понимающий свои планы и цели.

Пока другие участники общались с прессой и фотографировались с поклонницами, Илья предпочитал в сотый раз проверять байк, готовиться морально, настраиваться и сканировать взглядом трассу. Он делал это для меня. Потому что после травмы, приобретенной почти полгода назад, брат пропустил целый сезон и сам не участвовал в гонках.

– Он просто серьезно относится к делу, – я перевел взгляд на свой байк, заботливо подготовленный братом к гонке, – это для тебя, Тим, каждый заезд – очередной повод покрасоваться перед девчонками, а для него… – Улыбнулся. – Ну, в общем, парень живет этим, не то, что мы с тобой.

Я подмигнул другу. Да, мы с Тимом Левицким с недавних пор не являли собой образцы ответственных спортсменов. И вчерашний кутеж, закончившийся далеко за полночь, конечно же, не делал нам чести.

– Но в финале-то мы! А Илюха… – Левицкий дотянулся и хлопнул меня по плечу, – прости, братан, но Илюха твой сейчас в заднице.

– У него все впереди. – Я сел на скамейку и прикрыл лицо ладонью от солнца. – А я, наверное, завязываю. Всё. Этот заезд будет последним.

– Шутишь? – Лицо Тима вытянулось, он озадаченно провел рукой по ежику черных волос на макушке.

– Не вижу перспектив. – Вот здесь, признаюсь, я немного слукавил.

– Ты?

Я пожал плечами.

– А смысл? – Опустил голову и уткнулся взглядом в новенькие мотоботы. Попросту спрятал глаза от весьма проницательного друга. – Меня уже не вставляет, надоело.

– Может, ты просто испугался? – Мне в бок снова прилетел нехилый удар. – Глядишь, Илюха восстановится и составит тебе конкуренцию. Придется с ним тягаться, а это, наверное, еще унизительнее, чем проиграть Психу, да?

В желудке неприятно заурчало. Не поминай дьявола, как говорится. Стоило только назвать его имя, как из-за угла вальяжной походкой проследовал к мойке сам Ян Коренев по прозвищу Псих. Двадцать три года, пугающая манера дергать плечом при разговоре, агрессивный стиль вождения, чертова косая сажень в плечах и бешеный взгляд, которым он нас сейчас даже не удостоил.

Гонщик в синей форме с номером «13» ленивым жестом поздоровался с бригадой, бортующей колеса в тени под тентом, хлопнул ладонью по стоящим стопкой запасным шинам и с видом победителя направился к боксам с мотоциклами и стоящими за ними многочисленными фургонами.

– Ты даже рот открыл. – Заметил Тим, как только Псих скрылся из виду.

– Что? – Спросил я, угрожающе сжимая челюсти.

– Испугался его, говорю? – Дразня, рассмеялся он и, зная мой характер, тут же сгруппировался, прикрыв грудь кулаками.

– Кого? Психа? – Внутри уже закипала волна гнева. – Ты шутишь? – Одарил друга устрашающим взглядом. – Вставай и проваливай отсюда, понял? – Оттолкнул его ребром ладони, вынудив подняться со скамьи. – Запомни, Левицкий, я никого не боюсь. Ни тебя, ни эту бешеную собаку Коренева. Всем вам надеру задницы сегодня!