Сердце на двоих. Теория поцелуя

– Любишь черно-белые снимки? – Спросила девушка.

– Очень.

Перейдя дорогу, я остановился. Ей пришлось сделать то же самое. Я взял в руки фотоаппарат и направил на нее.

– Нет! – Вдруг резко вскрикнула Юлиана. Выскочила из-под зонта и спрятала лицо.

– Почему? – Оторопел я.

Она осторожно повернулась, но, увидев, что камера еще в моих руках, вновь отвернула голову:

– Не люблю фотографироваться.

– Не бойся. – Попытался успокоить ее. – Ты… Можешь даже не улыбаться. Объектив любит такие лица, как у тебя.

– Какие? – Спросила девушка, развернув немного корпус и поглядывая на меня одним глазом.

– Хорошо очерченные скулы… – Я приблизил фотоаппарат к своему лицу и неловко зажал ручку зонта между щекой и плечом. – Линия подбородка. Глаза. Далеко посаженные, большие, яркие. – Нажал на затвор. – Они оживают, проецируются и расцветают при обращенном к ним внимании. Вот как сейчас.

Теперь она повернулась ко мне. Отошла еще на пару шагов назад. Не улыбалась, не пыталась принять выигрышную позу, не вытягивала трубочкой кораллово-розовые нежные губы. Просто смотрела в объектив, как смотрят обычно в глаза другого человека.

– Я часто беру с собой камеру. – Продолжил я, не забывая делать снимки с разных ракурсов. – Она оживляет окружающую действительность. Сижу дома – ничего не происходит, но если она при мне – обязательно случается что-то интересное.

– Дождь? – Спросила Юлиана тихо.

– Нет. Ты, например. – Едва не выронил зонт, удержал в последний момент. – Со мной случилась ты.

Ее губы тронула едва заметная улыбка. Мне посчастливилось запечатлеть и ее.

– Поймать подобный момент на фото – большое счастье. Его нельзя будет воспроизвести, но он останется со мной навсегда.

Ручейки воды сползли с ее волос и потекли уже по лицу. Девушка поспешила вернуться обратно под зонт. Взяла его в свою руку, и у меня тут же прекратила ныть от напряжения шея.

– Спасибо. – Поблагодарил я.

– Покажешь потом, что получилось?

– Обязательно. – Кивнул, стирая с фотоаппарата случайные капли. – Если хочешь, можем проявить вместе и даже напечатать.

Она нахмурила нос и бросила на меня взгляд с явным упреком.

– Помнится, я предупреждала, что у нас не свидание. – И не сумев долго сдержаться, улыбнулась.

Мы двинулись дальше по улице.

А вот этого я знать не мог. Запоздало, но улыбнулся тоже. Значит, не на всех так охмуряюще сногсшибательно действовали чары моего брата.

– Ладно. – Ей приходилось держать руку достаточно высоко, но мне все равно каждый шаг попадало зонтом по голове. – Подержи. – Девушка передала мне его, пошарила в карманах и достала самый обыкновенный полиэтиленовый пакет. – Нужно надеть на камеру, иначе испортишь технику.

Сопротивляться я не стал. Остановился. За пару секунд она ловко устроила камеру внутри пакета, и снаружи остался лишь объектив. Я не удержался, приподнял фотоаппарат и щелкнул ее еще раз.

Девушка часто заморгала.

– Только не показывай никому, хорошо? – Спросила она как-то осторожно.

Признаться, я немного удивился.

– Да без проблем. Боишься, что плохо вышла?

Юлиана спрятала взгляд. Покачала головой и потянула меня дальше по дороге.

– Нет. – Она убрала мокрые пряди волос за уши. – Так ты считаешь, что черно-белые фото красивее?

Мне показалось, или она так искусно переводила тему?

– Да. – Согласился я. – И еще… Цветное фото показывает одежду, а черно-белое… обнажает душу. Как-то так.

– Что-то в этом есть. – Произнесла девушка задумчиво.

А мне вдруг очень сильно захотелось, чтобы она сейчас держала меня под руку. Представить, каково это. Идти, держась друг за друга, крепко-крепко. Без цели и повода. Просто идти, куда глаза глядят, и болтать. Или молчать. Да, так даже лучше – молчать обо всем на свете. Просто идеально.

– Так как ты представляешь свой самый лучший снимок? – Прервала она мои раздумья. – Снимок мечты?

«На нем должна быть ты», – подумал я, но решил не озвучивать.

– А ты?

– Я? – Смутилась Юлиана и глубже спрятала лицо в ворот моей кожаной куртки, оставляя на ней лишь пар своего дыхания.

– Да. Ты.

– Не знаю. – Она напряженно сжала губы. – Большие капли причудливой формы на стекле, а в них окна домов. Сплющенные, раздутые, погнутые. Такие, какими их показывает нам дождь, преломляя под светом витрин и проезжающих мимо автомобилей. А ты?

– А для меня это улица, залитая водой. На снимке со вспышкой доминирует темно-серый. Перед глазами зрителей дорожка из воды. На ней… Велосипед, рассекающий водную гладь, словно острый нож. Капли, стеной взмывающие вверх в воздух. И крупным планом колесо, от которого отскакивают брызги. Когда-нибудь я обязательно сделаю такое фото.

– Супер! – Даже охнула она. – И как тебе такое в голову пришло?

– Элементарно. Это случилось однажды в дождь. На трассе. – Я увлек ее за собой в проулок. Там, в конце, имелся небольшой тупичок. Все-таки не хотелось подвергать девушку опасности, делая снимки прямо на оживленной дороге. – Я вылетел с мотоцикла, сделал кувырок в воздухе и упал на землю.

– Как так?!

– На соревнованиях. – Остановился, примерился взглядом к самой большой луже. Пожалуй, подойдет. – Упал. Открываю глаза. Глина, комья грязи, летящие из-под колес проезжающих мимо байков, ливень, хлещущий прямо в лицо, потому что маску я уже успел сорвать.

– Ужас. – Девушка приняла из моих рук зонт. – Не поняла, что это за соревнования такие?

– Суперкросс. – Я присел на корточки и попробовал щелкнуть лужу под разными углами.

– Это же опасно! – Она поспевала за каждым моим движением, пытаясь прикрывать мою голову зонтом. – Вот с этой стороны попробуй. Ниже. Ниже. Ага. – Плюнула, убрала зонт в сторону и присела рядом. – Это спорт, где нужно прыгать на мотике и выделывать всякие страшные трюки? Так бы тогда и говорил – клуб самоубийц.