Телепорт сломался. #серия_рассказов_Т

– Я обязательно найду минутку, чтобы позвонить тебе вечером. Целую, обнимаю, люблю.

И сообщение, немного помедлив, свернулось обратно в чёрную капсулу, оставив старика один на один со своим одиночеством.

На скамейке кто-то вежливо прокашлялся. Дан поспешно вытер с левой щеки слезу и убрал капсулу в карман портфеля.

– А я чуть-чуть не успел достать свою капсулу, – сказал такой же старик, в том же костюме и с тем же портфелем, сидя на другом конце скамьи. – Поэтому загадал желание вместе с вашей.

Дан устало посмотрел на него.

– Они решили, кого из нас следует дезинтегрировать? – без выражения спросил он.

– Нет, они проверили контрольные суммы, и всё сошлось. Закон запрещает дезинтегрировать любого из нас, – ответил второй.

– Ясно, – коротко бросил первый.

И после неловкой паузы добавил:

– Полагаю, нам обоим больше некуда идти, кроме как домой.

– Полагаю, что так, – кивнул второй Дан.

Они молча сидели на разных концах скамьи в одной на двоих задумчивости, а вокруг бегали и перекрикивались дети, и разноцветный народ искал друг друга у выходов в зоне ожидания. Заботливый женский голос напоминал о мерцающем маячке, а над головой неспешно пролетали цифровые летние облака, совсем как земные.

– Может, выпьем по чашке мятного кофе? – спросил один Дан.

– Как раз хотел предложить то же самое, – с лёгкой улыбкой ответил ему второй.

Посреди заброшенной дороги

– Ты меня не слышишь!

– Нет.

– Алекс, ты меня не слышишь!

Марта резким жестом сложила руки на груди и показательно отвернулась. Она простояла так пару секунд, но не смогла выдержать даже короткую паузу.

– Отдай мне частотную отвёртку, я сама всё сделаю, – буркнула она.

Чей-то зад торчал из-под капота старенького лёткара. Его обладатель продолжал переминаться с ноги на ногу, выдавая крайнюю занятость и нежелание продолжать диалог. Кстати, зад принадлежал хорошо сложённому и, судя по всему, высокому молодому человеку, который заодно приходился мужем обиженной, недослушанной Марте.

– Я же говорю, что знаю, в чём неполадка, и если ты мне дашь возможность самой…

Зад подался назад, и над головой Марты возвысилось раскрасневшееся от жары и работы лицо Алекса. Он вытер лоб рукавом рубахи и показательно бросил в ладонь жены короткий прогнивший провод. Марта удивлённо перевела взгляд с мужа на провод и обратно, а тот почти надменно объявил:

– Вот, в чём была проблема. И отвёртка здесь вообще не понадобилась.

Марта отбросила в сторону бесполезную запчасть биодвигателя, благодаря которому им так долго удавалось экономить на дорогом, относительно новом общественном телепорте, но теперь их усилия были уничтожены, обнулены. От досады лицо девушки приняло то неприятное выражение, которое по праву принадлежало её матери: всегда недовольные любыми решениями дочери губы, полный раздражения взгляд, некрасивые глубокие впадины у крыльев носа. Марта тут же мысленно представила своё отражение в зеркале и заставила себя расслабиться, насколько это было возможным посреди пустой заброшенной дороги в жаркий засушливый день.

– Чёрт возьми, – сквозь зубы процедила она, а затем выругалась гломатом.

«В жизни происходят вещи и похуже», – услышала она в своей голове. И этот голос, – как старый знакомый, чьё имя ты уже забыл, но чей ненавистный образ всё ещё узнаёшь издалека – этот голос снова решил напомнить о себе. Два долгих, невыносимо долгих года назад Марта, живущая в уютной подержанной капсуле с мужем, получила сообщение на свой голобраслет о том, что её родители на сто четвёртом году жизни приняли решение о прекращении жизнедеятельности. И если бы умирала одна только мать, это бы её нисколько не задело. Но отец, любимый отец! Пусть он никогда не замечал ненависти, горящей в глазах этой женщины каждый раз, когда та смотрела на своего единственного ребёнка. Но он был так нежен с Мартой, так заботлив! Его любовь полностью компенсировала ненависть матери, и Марте хотелось, чтобы он прожил ещё столько, сколько бы смог. Но если эта женщина его уже на этот шаг уговорила, то дочери оставалось лишь смириться. О, если бы только всё прошло успешно, если бы только теперь материнский голос не перебивал её собственный!

Марта нарочно тряхнула головой, приводя мысли в порядок, и Алекс, вытирая руки о старую выцветшую тряпку, раньше служившую футболкой, заметил её растерянное выражение лица.

– Ты опять изгоняешь голос? – заботливо поинтересовался он.

Жена бросила виноватый взгляд, а потом устало вздохнула и опустилась на растрескавшийся асфальт в тени, отбрасываемой заглохшим лёткаром. Алекс нежно посмотрел на маленькое беззащитное создание, подобравшее колени и спрятавшее в них голову, и, забросив футболку в лёткар через открытое окно, сел рядом с ней.

– Эй, ты чего? – спросил он. – Что тебя так расстроило?

Марта подняла голову и, нахмурив брови, уставилась на мужа. Потом закрыла глаза и тихо произнесла:

– Вот скажи мне, я, конечно, всегда нелогично рассуждаю, но разве мы не находимся посреди необитаемой пустыни с поломанным лёткаром в самый разгар жары?

– Находимся, – с улыбкой ответил Алекс.

– И разве не старались мы накопить эту нереальную цепочку денежных знаков для моей операции? И не поэтому ли ты купил самый дешёвый двигатель на наш старенький лёткар, когда прежний расплавился?

– Да, – почти шёпотом подтвердил он.

– И разве нам теперь не придётся заплатить за транспортировку лёткара на расстояние половины меридиана, и разве это не обойдётся нам в четверть накопленной цепочки?

Алекс молча поцеловал раздражённую девушку в оголённое плечо, но та только недовольно надула губы. Зачем тогда было вылетать, если теперь придётся возвращаться домой и снова копить, копить, копить? Да и кому эта поездка вообще нужна? Неужели только ей одной?

Марта глубоко вздохнула. Она отчаянно боролась с чужеродным сознанием, паразитировавшим на её негативном настрое. Как же могло так получиться? Как могла одна глупая ошибка врачей так сильно испортить жизнь?

Они с мужем, возможно, были одними из первых жителей планеты, которые побывали в Центре Переноса Сознания. Революционная технология по переносу сознания от умирающего родителя ребёнку казалась такой волшебной, что Марта прощалась с отцом, будто до завтра, а с матерью, как с человеком, которого больше никогда не вспомнишь. Чувство горечи от потери родителей, от их физической смерти таяло где-то на стыке чувства новизны и предвкушения сладкого воссоединения с сознанием отца. И жизнь должна была стать такой наполненной! Вот только недостаточно овладевшие сложной технологией, но допущенные до практики медики-колонисты по ошибке вживили в спящий мозг отпечаток сознания ненавистной матери и будто в насмешку предложили в качестве компенсации слабые ментальные таблетки. Алекс уверенно говорил, что им нужно лишь немного времени и немного оптимизма, что они смогут накопить достаточно средств и избавить её от непредвиденных последствий медицинского вмешательства. И его последние слова, надежда на то, что чужой ненавистный голос уйдёт, остановили панику, начавшую было петлять по её нервам. Марта собрала волю в кулак, слабо улыбнулась и успокоилась. С того дня она, не обладающая прежней чистотой мысли, полностью положилась на мужа.

И вот он сидел рядом, спокойный и довольный, смотрел на неё, как на маленького глупого ребёнка. Казалось, происходящее для него было нереальным, и потому несущественным: как будто не было этой полупустой колонии, где жизнь возможна только на полюсах, будто смерть от перегрева и обезвоживания посреди безжизненной пустыни была простой выдумкой. Да что там! Они оба просто-напросто присели отдохнуть приятным днём в тени сказочного дерева, глядя на спокойный шёлковый океан, переливающийся в лучах земного солнца. Своим беспечным видом Алекс вынуждал её задать этот вопрос.