Эдем, Квазар

– Через пять минут ваш выход, подготовь раздолбаев. Десять месяцев… Десять месяцев…

Лев взял гитару и привычно убрал её за спину, закинув кожаный ремень на плечо. Мимо него суетливо сновал обслуживающий персонал. Вокалист поискал глазами свою группу и приметил их в другом конце коридора. Встретив парней, он обратился к бледному басисту:

– Эстонский экспресс, ты в норме?

– Чего?

Дмитрий, видя недовольную гримасу на лице Льва, поспешно произнёс:

– Отыграть он сможет, не парься, но проспаться точно нужно, мне в том числе.

– Хорошо, на секунду подумал, что вновь риторикой занимаюсь.

Зайдя за кулисы, они дождались завершения выступления Катарины и Алекса Романова. Вышедший на сцену Антон, поправил микрофон и начал свою речь:

– Дамы и господа! Специально для вас я решил сделать так, чтобы вы видели контраст в моих артистах. Я стараюсь развивать музыку не только для нашей страны и СНГ – «Эдем» уже завоевали Азию, страны Европы, и, уверен, если вокалист сможет унять свое эго, то и запад им покорится, благодаря нашему плодотворному союзу. Встречайте парней, что знаменуют собой российских «Sunrise Avenue» и несравненных «Thirty Seconds to Mars». Для вас прозвучат их хиты на русском языке.

Брови Льва свелись к переносице, губы скривились, зубы заскрежетали, лицо выдало отвращение от того, что он услышал. Бомер, видя его реакцию, тихо произнёс:

– На ранних «Марсов» мы реально немного походим, даже религиозный подтекст имеется. Да и потом – почти никто из фанатов об этом не узнает.

– Дружище, мы не раз и не два ему говорили – убиваем тысячи часов в студии ради того, чтобы сохранять нечто уникальное и находить новые, отличные элементы в звучании, способные цеплять людей. У нас большая часть музыки в СНГ находится в жопе именно потому, что все криво копируют, в редких случаях пытаясь создавать сами. Порвём Леприкона. Он наверняка сгорит от того, что услышит. Парни, играем, как репетировали на план «Б». Поставим его на место. Прямым текстом в песнях на русском мы его оскорбить не можем… А вот на инглише. Выдадим любителю сладких мальчиков сюрприз, который он заслуживает.

Дмитрий отпил виски, приготовленный Львом на окончание выступления, и с волнением произнёс:

– А это не будет творческим суицидом в итоге?

Антон растерянным взглядом смотрел на продолжающих стоять за кулисами музыкантов. Наконец он сам пошёл к ним.

Лев взял бутылку из рук Дмитрия и уверенно ответил:

– Лучше творчески суициднуться, чем доживать кастратом. Нахрен Леприкона. Мы, благодаря своим убеждениям, стали известны. Он помог с развитием, вложившись в нас, но мы уже давно окупили затраты. Эстонский экспресс, ты уловил суть?

– Да, мы идём губить свои карьеры…

– Феерично, чёрт подери!

Они привычно стукнулись кулаками в знак согласия. Лев отпил приличную часть оставшегося виски и швырнул открытую бутылку в сторону идущего Антона. Тот поймал бутылку, но содержимое выплеснулось, забрызгивая дорогой костюм. Зрители начали переговариваться, с недоумением наблюдая за быстрым выходом группы на сцену. Лев похлопал Антона по слегка выступающему животу. С красным от ярости лицом менеджер ушёл прочь со сцены. Подойдя к микрофону, Лев потыкал в него пальцем и обратился к людям:

– Задумка удалась, всё внимание на нас! Призываю зрителей расслабиться и не держать на нас зла: вы ничего не должны нам, мы вам, поэтому играем то, что хотим. Если не желаете слушать, вас никто не держит.

Реакция публики разделилась – кто-то счёл это лёгкой провокацией, кто-то принял всерьёз. В любом случае, разговоры стихли и внимание людей приковала сцена. Бомер ударами на барабанах задал ритм, и зазвучала песня – «Sick Puppies – You're Going Down». Басист пропустив вступление, подхватил на ходу, делая вид что так и было задумано.

Лев специально старался звучать намного жёстче оригинала. В момент, когда он начал петь: «Но не плачь, как сучка, когда почувствуешь боль», указал пальцем на Антона, который, стоя за кулисами, сгорал от коктейля из ярости, смятения и безысходности. На менеджере уже красовался чистый пиджак, но казалось, что он прожжёт дыру в полу или как минимум, сам задымиться.

Закончив с первым кавером, Лев с улыбкой на лице выдохнул. Он получил невероятное удовольствие от данной выходки. Пытался взглядом найти менеджера, но тот скрылся из виду. На его удивление за кулисами, почти у самого выхода на сцену, он увидел Анну и привлекательную девушку, стоящую рядом. Он узнал её. Эти искрящиеся, тёмно-карие глаза нельзя было не узнать – Остин Ли, девушка, имевшая ангельский образ. Её мощный, проникновенный голос помог группе «Violet Rising» обрести мировое признание. Длинные, осветлённые волосы изящно спадали на плечи, тонкие брови чётко отражали малейшие перемены в настроении, скулы подчёркнуты макияжем с плавным переходом к прямоугольной, идеально симметричной челюсти. Манящие формы её фигуры подчёркивались пышной грудью, округлые бёдра гармонично выделяло белоснежное платье, оголяя их при движении. Эта девушка приглянулась Льву уже очень давно, когда она только начала свой путь, заменяя прежнюю вокалистку. В его голове пронеслись воспоминания о последних годах и о том времени, когда денег совершенно не было, но он продолжал писать тексты и играть за гроши, пока не собрал состав «Эдем» и не начал получать достойную оплату своего труда. Он поймал себя на том, что в погоне за наказанием и публичным издевательством над своим менеджером, начал терять самое важное – возможность самореализовываться, просто наслаждаться музыкой, препарируя сложную структуру вещей и донося их в понятной большинству форме.

Лев и Остин встретились взглядами – это поставило точку для него – развернувшись, он подошёл к ударнику и сказал:

– Меняем план: играем темы, которые выбирали для экстренных случаев. Не станем дальше опускаться до уровня Леприкона. Закончим все по своему. Второй будет «Black Veil Brides – The Outsider». Бомер не скрывая злости, ответил вокалисту:

– Курс рубля – образец стабильности, в сравнении с твоими планами.

Лев и несколько людей в первом ряду оценили саркастичное высказывание, слегка посмеявшись, а ударник принял безысходность ситуации.

То же самое Лев донёс до басиста со второго обращения. Всю песню Лев провел словно заводной. В своё время он впитал в себя движения и манеру игры лучших исполнителей Рок-н-рола, и сейчас приковывал к себе взгляды публики. Но главной фигурой стала для него Остин. Украдкой посматривая в её сторону, вокалист видел, что девушка наслаждалась музыкой и кивала головой в такт. Когда песня стихла, она несколько раз ударила в ладоши, и, словно вторя ей, зал взорвался аплодисментами. Распустив свои волосы, Лев согнул руку и сжал кулак, пальцами он показал Дмитрию отсчёт – три-два-один – и начал мощное вступление «Black Veil Brides – In The End».

Лев специально развернулся в сторону Остин, с чарующей улыбкой продолжая петь. Приближаясь к концу песни, он подбежал к краю сцены и выдал шикарное соло на гитаре, сделав его длиннее, чем в оригинале. А затем с отвращением на лице сорвал с себя гитару и одним мощным ударом о сцену, разломал инструмент на несколько частей, чем испугал зрителей в первых рядах. Встав, он замер, медленно разводя руки в стороны. Зрители, придя в себя, начали рукоплескать, отовсюду доносилось – «Бис!».

Видя реакцию толпы, Лев несколько раз поклонился, едва сдерживая ухмылку.

Группа медленно ушла со сцены, Дмитрий помогал идти пошатывающемуся Алексею, они медленно направились к номерам. Вокалист приблизившись к Остин услышал её обращение на английском языке – несколько лет жизни в Сан-Франциско дали о себе знать, поэтому языком он владел свободно.

– Пламенно, но немного пафосно, на мой взгляд.

Лев поправил съехавшую повязку и, взглянув в глаза Остин, ответил заготовленной фразой:

– Ты права, но любое искусство должно оскорблять, разрывая шаблоны и непосредственно влияя на ассоциативные цепочки: так людям гораздо проще запомнить – творца своего конца.

К ним подошёл татуированный гитарист в серой шапке и тёмных очках. Стальной хваткой он прижал к себе Остин и сухо обратился к Льву:

– Ничо так, для второсортных парней.

Не дожидаясь ответа, он подал правую руку и продолжил речь:

– Я – Джон Майерс, тот, которого сам, мать его «Слэш» признал одним из лучших гитаристов в мире, ну и пара десятков человек, которые выдали множество несущественных наград в виде золотых статуэток. А за спиной у меня исторический артефакт. «Gold Leaf Stratocaster – Эрика Клэптона». Вот тебе краткая справка для почитания.

– «Слэш» знает о признании? Может то был просто мужик, уходящий с детского праздника?

Джон посмеялся в ответ, а Лев быстро продолжил:

– Впрочем, не это меня интересует. Чувак, ты чо принимаешь? Я тоже хочу… Поделись секретными запасами.

– «Для русского у тебя уж больно хорошее произношение»… – отрезал Джон, продолжая держать вытянутую руку».

Лев крепко сжал ладонь гитариста, да так, что его пальцы захрустели но гитарист не подал вида.

– Сдаётся мне, сам «Слэш» не вспомнит твою коронацию. А вообще, для того, кого считают одним из лучших в мире, ты слишком уж карикатурный тип: играешь уже двадцатый год, но вот успехов группа стала добиваться только после прихода Остин. Будем честны – она единственная и настоящая ценность «Violet Rising».

Девушка обратилась к ним, пресекая начинающийся спор:

– Давайте вы после нашего выступления писюнами померяетесь. Нас уже объявляют, а твоё мнение, Лев, сочту за комплимент.

Парень отпустил ладонь, почесав лоб, Джон с ехидной улыбкой похлопал его по плечу, а Анна, заполучившая неоднозначный материал, взяла Льва под руку, уводя подальше от кулис. Остальные участники «Violet Rising» прошли мимо них. Разочарованный Лев вернулся в гримёрку, журналистка тихо закрыла за ними дверь. Развернувшись, музыкант с силой пнул стул.

– Блядь! Знал, что на этом вечере все через жопу пойдёт!

Анна тихо присела на кожаный диван подавая ему открытую бутылку. Сделав пару глотков музыкант сплюнул на пол содержимое и рухнув рядом, обратился к девушке с видом обиженного ребёнка, которого обманули.