Право на возвращение

Вот как, значит, устроена беседа с психиатром. Сухой обмен интимной информацией, которая после обрабатывается и становится материалом для изучения и интерпретации.

– Вы пересказывали свой кошмар жене?

– Да.

– Она у вас умница – я встретил ее как-то у общих знакомых – что она сказала?

– Что мне нужен хороший аналитик.

Джиотти удовлетворенно улыбнулся:

– Я же говорю, она умница, – и добавил: – Вам неприятно говорить об этом?

– Я бы лучше обсудил возможность позитивных перемен в Корее.

– Да вы, оказывается, оптимист! – не остался в долгу Джиотти.

– Просто не люблю заниматься самокопанием.

– Это и не нужно, пока ничего не случилось. Но вам снятся кошмары.

– Да.

– Нет нужды объяснять вам, что это может означать: не преодоленные страхи, загнанные в подсознание.

Брам кивнул. Он понимал, что кошмары порождены страхом. Он боялся потерять то, без чего не мог жить. Рахель. Бенни. Дом. Работу. Отца.

– Не могли бы вы приблизительно описать, как выглядят ваши кошмары?

– Они похожи друг на друга.

– С одинаковым сюжетом?

– Да.

– Ну что ж, начинайте, – кивнул ему Джиотти, словно приглашая актера начать показ.

– Попробую – но мне кажется немного странным говорить об этом с вами.

– Конечно. Чтобы привыкнуть, нужны месяцы, если не годы.

– Вы хотите сказать, что я должен буду ходить к вам несколько лет?

– Понятия не имею. Но если это будет необходимо…

– Да зачем, когда есть снотворные? – удивился Брам.

– Совершенно справедливо. Я выпишу вам рецепт, и вы можете продолжать жить, как живете. Но мне все же любопытно знать, что за кошмары вам снятся.

Достаточно ли будет, подумал Брам, продолжать принимать таблетки или стоит попробовать разобраться наконец с этим кошмаром?

– Сон начинается, – сказал он, – всегда по-разному. Но потом случается что-то, из-за чего я попадаю в наш новый дом.

– И как, к примеру, он начинается?

– Например, я разговариваю с отцом. Мы говорим о его псе. Пес убегает, я – за ним, и мы оказываемся возле дома. Того самого дома, где мы сейчас живем. Но это только начало. Я вхожу в дом следом за псом, и вдруг пес проваливается сквозь пол, в дыру. Дом очень старый, на верхнем этаже в одной из комнат действительно в полу есть дыра. Я смотрю сквозь нее вниз и вижу, что пес стоит там, внизу, и жалобно смотрит вверх: он ждет моей помощи. Я бегу назад, спускаюсь по лестнице. Попадаю в какой-то коридор, в нем – не думаю, чтобы мое подсознание было каким-то особенным, – слишком много дверей. А пса нигде не видно. Я слышу его, но не вижу. Потом из-под решетки кондиционера начинает валить дым. В нашем доме нет таких решеток, мы только собираемся их ставить. Дым наполняет коридоры и комнаты. Я зову пса по имени, но дым попадает в мои легкие, и я не могу двинуться с места. Я слышу, как скулит пес. И просыпаюсь.

Джиотти кивнул на Хендрикуса, старательно вылизывающегося под столом:

– Это и есть наш главный герой?

– Нет. Вернее, не совсем, частично.

– Вы когда-нибудь раньше держали собак?

– Нет.

– Даже в юности?

– Нет, – повторил Брам и вспомнил об отцовской собаке. – Отец держал пса, когда был ребенком. Я думаю, пес в моем сне принадлежит отцу. То есть насколько я могу себе его представить.

– Вы видели его фотографии?

– Нет, но отец мне о нем рассказывал.

– Он считал своего пса чем-то необыкновенным?

– Да. – Ничего больше не хотел он рассказывать этому чужаку. Разговор становился все более абсурдным. Не хватает еще и собак обсуждать.

– Не могли бы вы рассказать мне побольше про собаку вашего отца?

– Не думаю, что это относится к делу.

– Почему?

– Просто я слишком сильно беспокоюсь из-за дома. Мы недавно переехали. Он огромен, и потребуются титанические усилия, чтобы привести его в порядок. Реконструкция будет стоить кучу денег. Может быть, мы взялись за дело, которое не сможем завершить; боюсь, нам не справиться.

– Вам это только что пришло в голову?

– Это естественное объяснение, не так ли?

– Абсолютно. Но: испытываете ли вы облегчение?

– Какое облегчение?

– Исчезнут ли благодаря этому ваши кошмары?

Брам подумал, что, даже если это объяснение верно, оно вряд ли поможет ему исцелиться. Оно уже приходило ему в голову после одного из первых кошмаров, но было отвергнуто как неубедительное.