Корпорация

Всё изменилось, когда в область пришёл Газ. Было принято решение тянуть линию до Нового Порта. В федеральном правительстве стали прорабатывать возможность строительства там завода по переработке газа. В Москве у Звягинцева состоялся разговор с заместителем Председателя Правительства Ступиным Александром Ивановичем.

В большом кабинете зампреда посетителю почти всегда было неуютно. Чёрно-белое оформление помещения, высокий потолок, прямые, острые углы мебели создавали образ чего-то монументального и чрезвычайно строгого. Но сам Александр Иванович был не таков. С начальством и с подчинёнными он держался любезно, всем любил пожимать руки, даже женщинам. Невысокого роста, полноватый, Ступин был скорее молодым, чем старым. С Зябликовым они раньше уже встречались, и в этот раз он принял посетителя как старого знакомого.

– Илья Аркадьевич! – Зампред встал с кресла, быстро, слегка переваливаясь, подошёл к Илье. – Рад, рад Вас видеть снова. Как там поживает наша Северная столица? Кофе, чай? Организуем.

Зябликова не растрогал душевный тон большого федерального начальника. Он знал, что за внешней мягкостью Ступина кроется человек с каменным сердцем, по воле которого принимаются многие тяжёлые для бизнеса решения. Вообще, Александр Иванович считал приватизацию 90-х годов большой государственной ошибкой. Или обратная национализация, считал он, или как переходная мера – государственно-частное партнёрство.

Секретарь принёс кофе. Ступин подсел к Илье ближе, показывая тем самым, что разговор будет не совсем официальным.

– Илья Аркадьевич, дорогой, не будем терять время, я тебя пригласил по поводу порта.

Зябликов отпил из чашки ароматного напитка и приготовился внимательно слушать чиновника.

– Ты молодец, хорошо там развернулся. Приличные показатели, грузооборот, налоги платишь… Но пора это всё укрупнять. Ты в курсе про строительство газоперерабатывающего завода? Тут придётся переделывать всю структуру порта, а тебе это не потянуть. Тем более, принято решение о консолидации и производства, и логистики.

– Кем принято решение? – поинтересовался Зябликов.

– Официального решения Правительства на этот счёт нет, но есть мнение, как говорится. В порт приходит «Грифон». Они построят завод, им принадлежит газовая труба, по которой идёт их же газ. Теперь всё упирается в порт.

Ступин тоже отпил из чашки. Он смотрел на собеседника слегка снисходительно, но не переходил официальных границ. Теперь он ждал ответа коммерсанта, мяч был на той стороне.

Зябликов знал предварительно о характере будущего разговора, понимая, что ему в данных обстоятельствах остаётся только торговаться об отступном.

– А как же я?

– Ты проведёшь собрание акционеров, где примете решение об обмене своих акций на акции Грифона. Один к одному.

– Но это нечестно! Акции Грифона по номиналу намного ниже акций Нового Порта. Я не согласен, да и другие акционеры тоже.

– Почему же не согласны? Правительство области на это пойдёт, здесь вопрос решён.

– Нет, я против.

– Чудак, – Ступин отодвинул чашку от себя. – Здесь мы торговаться не будем, решение уже принято. Грифон тебе лично даст хороший бонус. Купишь дом где-нибудь на Лазурном Берегу. Не надоело тебе работать? Пора отдохнуть, вон, слышал, внуки у тебя уже появились.

– А если я откажусь?

– Давай сделаем так, будто бы я не слышал, что ты сейчас сказал. Поезжай домой, подумай, посоветуйся с женой, а в следующем месяце проведёшь собрание акционеров. Бывай, дружище!

Ступин с чувством пожал руку Илье, высокая аудиенция закончилась.

По инициативе областного правительства, державшего третью часть акций Нового Порта, было созвано собрание акционеров. Повестка дня – обмен акций на акции АО Грифон. В зале заседаний администрации порта собралось до десятка мужчин. Крупных акционеров было двое – правительство области и Зябликов, который владел контрольным пакетом. Первым слово взял Вознюк Адам Павлович, пожилой чиновник из области.

– Я не буду долго говорить, все всё знают. Предлагаю обменять акции Нового Порта на акции Грифона. Один к одному. Прошу поставить вопрос на голосование.

– Хочу спросить, – слово взял юрист из Петербурга Сорокин Алексей Викторович. Он представлял на собрании интересы скандинавской фирмы, тоже являвшейся акционером. – Объясните, в чём смысл обмена, если мы теряем на этой сделке практически всё? Где выгода акционеров?

– Компаниям из недружественных стран здесь вообще делать нечего, из-за их санкций грузооборот порта снизился почти на четверть. Если вы не согласны с предложением, просто проголосуйте против. Ваш голос всё равно ничего не значит.

Зябликов сидел молча. Он понимал, что тягаться с Грифоном бесполезно, уж слишком разные весовые категории у участников поединка. Но и отдавать даром всё, что нажито за три десятка лет, совсем не хотелось.

Слово взял представитель Грифона Архипов Семён Аркадьевич.

– Господа, не надо спорить, давайте по-мирному уладим наш вопрос. Решение об обмене акций принято на самом верху, Председателем Правительства. Так, Илья Аркадьевич?

Зябликов кивнул.

– Руководство Грифона понимает опасения акционеров Нового Порта, – продолжил Архипов. – Но, во-первых, акции АО «Грифон» также растут в цене. Компания выплачивает своим акционерам хорошие дивиденды. Во-вторых, принято решение компенсировать потери акционеров порта приличными бонусами.

– Каков размер бонуса? – подал голос Денисенко Николай Павлович, частный предприниматель, владелец совсем крохотной доли Нового Порта.

– Бонусы будут выплачены неофициально, в конвертах, так сказать. Всё решим индивидуально, никого не обидим.

Зябликов слушал и молчал. Решение собрания зависело только от его голоса.

Столько времени, сил, нервов вложено в порт. А какие планы по развитию… И всё, теперь на этом надо ставить крест. Продавать дом, переезжать в Питер. И чем заниматься? Ходить по театрам и музеям? Уехать за границу? Анна давно это предлагает. Вот сейчас, на каникулы из Штатов приехала Леночка. Перебраться в Америку? Начать бизнес с нуля? Но я не знаю языка. И возраст уже не тот. Взять и сорваться, как в девяностые, когда приехал сюда, в деревню Зябликово с пустыми карманами. Возился дотемна с ржавыми железками. Да и рвать так резко… Мама всё равно останется здесь, не поедет никуда.

– Илья Аркадьевич, можно ставить вопрос на голосование? – размышления Зябликова прервал голос Адама Павловича.

– Да, давайте.

– Кто за то, чтобы обменять акции Нового Порта на акции Грифона, прошу поднять руки.

Первым руку поднял сам Вознюк. Но больше никто его не поддержал.

– Кто против?

Поднял руку Илья. Остальные воздержались.

– Прошу записать в протокол, что я не против обмена акций, но не по такому же грабительскому курсу. Надо иметь совесть, – подвёл черту Зябликов.

Он вышел из зала первым.

После собрания акционеров в кабинет Зябликова зашёл Архипов.

– Илья Аркадьевич, ну как так? Ведь мы же обо всём договорились.

– Я ни о чём с Вами не договаривался.

– Мне позвонил Ступин Александр Иванович, сказал что с тобой был разговор.

– Нет, на таких условиях я акции обменять не могу.

– Зря ты так, Илья Аркадьевич, вопрос решён, хочешь ты того или нет. Я человек занятой, мне некогда тебя уговаривать. Твоё решение об отказе менять акции окончательное?

– Да.

– Ну что же, ты сам виноват, не хочешь думать о себе, о своём здоровье, о семье…

– Вы мне угрожаете?

– Нет, пытаюсь тебя образумить, ведь всё в твоих руках. И жена у тебя красивая, седых волос ещё нет. Или есть? И дочка молоденькая-молоденькая, ей замуж выходить, детей рожать.

Зябликов встал.

– Вон из моего кабинета!

Архипов отошёл к двери, взялся за ручку.

– И внук, говорят, у тебя появился, ему расти и расти…

Илья направился к негодяю, но тот поспешил убраться.

Юбилей Леночки, а ей исполнилось 20 лет, отметили праздничным домашним обедом. Были все родственники. Пришли мама Анны Нина Тихоновна, которая жила теперь в городской квартире нового жилого комплекса, сестра Валентина, недавно вернувшаяся в Зябликово из Питера. Побывав несколько раз замужем, она так и не стала матерью. Злые языки говорили, что виной тому беспорядочные связи и алкоголь. Приехал сын Денис из Петербурга, он недавно стал отцом, но семью оставил в городе. Денису вскоре должно исполнится 25, но отец не собирался устраивать пышные торжества по этому поводу. Отношения Ильи с сыном не складывались. Закончив кое-как школу, юноша не захотел учиться дальше, впрочем, как и работать. Его интересами были друзья, подружки, многочисленные вечеринки. Будучи парнем симпатичным, он постоянно заводил новые романы, которые быстро обрывались и часто заканчивались разными скандалами. Любил молодой человек выпить, принимал кое-что запрещённое. Несколько раз отец ездил в город вызволять его из полицейских участков. Деньги Денису давала мать. Она любила старшего ребёнка, жалела его и надеялась, что с возрастом он остепенится и возьмётся за ум. Недавняя его женитьба и рождение внука поддерживали Анну в этой вере.

Приехала из Петербурга даже мама Ильи Светлана Александровна. Она недавно овдовела, но выглядела как обычно достойно, немного свысока поглядывая на деревенскую родню жены сына. Главным действующим лицом торжества была Леночка. Её живой по натуре характер требовал постоянно каких-то действий. Она с энтузиазмом рассказывала отцу про Америку, просила Дениса рассказать новый «русский» анекдот, показывала матери на планшете фотографии своего кампуса…

Первой поздравительное слово предоставили бабушке именинницы, по-старшинству. Нина Тихоновна неловко встала, держа огрубевшими крестьянскими пальцами изящный бокал, прокашлялась, смахнула набежавшую то ли от волнения, то ли от радости слезу и сказала тост:

– Ну что тут говорить? Здоровья, ещё раз здоровья… Пусть всё будет хорошо, Леночка.

Бабушка села, все потянулись чокаться.

Закусок на столе стояло множество. Были тут и диковинные блюда, соседствующие с обычной деревенской едой. Напитков тоже предлагалось достаточно. Нина Тихоновна из бокала тонкого стекла пробовала вкусное заморское вино. Её дочь Валя решила начать с коньяка. Вторая дочка, Анна, хозяйка дома, маленькими глоточками пила шампанское. Илья не употреблял спиртного, поэтому перед ним стоял большой фужер с соком. Сок пила и Лена. Она, конечно, знала вкус алкоголя, но перед родителями ещё стеснялась его дегустировать. Денис сразу по приезде уверенно смешал себе виски с колой и теперь потягивал его из большого хрустального стакана. Он был весел, но не пьян.

– Как же ты поедешь обратно? – спросил отец.

– Да много ли я выпил? Если напьюсь, у вас останусь ночевать. Найдётся мне место где-нибудь на сеновале?

Видеть сына навеселе Илье приходилось нередко. Он лишь махнул рукой.

Вторым слово взял глава семейства. Зябликов встал, сделал небольшую паузу.

– Дорогая Лена, дочка… Сегодня у нас большой праздник, твой юбилей. Двадцать лет пролетели так быстро. И вот ты уже взрослая… Желаем тебе выучиться, создать семью, порадовать нас с мамой внуками. У нас впереди большие перемены, этот дом будем продавать, сами переедем в Питер. Надеюсь, совершим с мамой большое путешествие, посмотрим на Америку, навестим там тебя… Может быть, и останемся. Тебе нравится, понравится и нам. В общем, Леночка, желаю тебе здоровья, счастья, большой любви. Поздравляю!

Илья подошёл к дочери и обнял её.

Потом говорили другие родственники. Подали горячее, которое почти никто не попробовал. Потом внесли большой торт с двадцатью свечами. Пили чай… Валентина опьянела, она уже не могла самостоятельно передвигаться. Её отвели наверх, в гостевую спальню. Илья повёз домой бабушку. Нина Тихоновна жила не так далеко, но для неё несколько километров уже являлись непреодолимым препятствием. Когда хозяин дома вернулся, в гостиной была только Анна.

– А где ребята?

– Поехали покататься на машине.

– Как поехали? – удивился Зябликов. – Ведь Денис пил.

– Да много ли он там выпил, – отвечала жена. – И он аккуратно ездит.

Брат с сестрой вернулись не скоро. Точнее, они совсем не вернулись. Уже ночью Илье позвонили из полиции. Отец с матерью помчались туда.

В эту ночь жизнь семьи Зябликовых круто изменилась. Она дала большую трещину… В полиции Илье и Анне сказали, что поступило сообщение об обнаруженной на лесной дороге пустой машине, рядом с которой лежит истекающий кровью мужчина. Удалось установить, что потерпевшим оказался Денис. Он получил ножевое ранение в мягкую ткань бедра. Жизни его ничего не угрожает, он отправлен в больницу на скорой помощи. По его словам, он с сестрой, Еленой Зябликовой, подвергся нападению неизвестных, которые остановили его автомобиль, проголосовав на обочине. Елену Зябликову преступники утащили в лес. У мужчины признаки алкогольного опьянения. Наряд полиции отыскал девушку, она была в бреду и дать показания не могла. Тело потерпевшей в синяках и кровоподтёках. Имеется подозрение, что Елена была изнасилована. Потерпевшую также на скорой отвезли в больницу.

Мать с отцом поехали туда. Денису уже наложили швы и повязки. Выглядел он нормально, хотя и был немного бледен.

– Кто были эти люди? – спросил Илья.

– Не знаю, папа, не знакомые. Да в темноте и не видно.

– Зачем ты остановился?

– Я думал, нужна помощь, что-то случилось.

Анна ничего не говорила, она лишь обнимала сына и плакала.

Лена была в реанимации, посетителей туда не пускали. Врач сказал, что у неё на теле многочисленные гематомы и ссадины. Пациентка находится в состоянии посттравматического шока, после операции необходимо обследование у психиатра… Родители поехали домой, собрать вещи. Илья понимал, что сюда они уже не вернутся. На Анну смотреть он боялся, та сидела в машине оцепенев, глаза словно потухли, резко выступили морщины. Она разом постарела.

Дом встретил своих хозяев неприветливо, словно стал за эти несколько часов чужим. В гостиной горел свет, за столом сидела Валентина, она продолжала праздновать.

– А, приехали, – Валя встала навстречу супругам, но её качнуло и повело в сторону дивана. – Где вы были?

– В больнице, – ответил Илья.

– А кто заболел?

Анна пошла наверх собирать вещи, а Илья опустился на стул, пустым взглядом рассматривая стоявшую на столе бутылку коньяка.

– Эй, зятёк, налей-ка рюмочку, – подала голос с дивана сестра жены.

Зябликов открыл бутылку, налил в одну стопку, потом в другую.

– За юбилей! – провозгласила тост свояченица.

Илья выпил молча… Лишь только начало светать, Зябликовы погрузили чемоданы в машину и тронулись в путь. Больше в Зябликово они не возвращались.

После разрешения врачей на перелёт, родители отвезли Лену в Германию. Там, в частной клинике, доктора начали бороться за её психическое здоровье. Девушка бессвязно говорила, никого не узнавала, вернётся ли её разум в норму, было не известно. Денис остался в Питере, через некоторое время туда поехал и Илья. Надо было решать вопросы по ликвидации бизнеса.

В порту работала комиссия из Москвы, в состав её входили и прокуроры. Были найдены нарушения, против Зябликова возбудили уголовное дело. Илья позвонил в правительство, Ступину. Секретарь соединил с ним не сразу, пришлось несколько дней ожидать. Наконец, зампред взял трубку.

– Александр Иванович, это Зябликов из Питера. Тут у меня неприятности, прокуратура обложила, придираются по мелочам, дело возбудили.

– Да, Илья Аркадьевич, я в курсе, но ты сам виноват. Тебе предлагали хорошие условия, но ты решил показать норов. Чего же теперь обижаться?

– Александр Иванович, но что мне делать? Могу я рассчитывать на Вашу помощь?

– Что делать, говоришь? Уезжай за границу, отсидись там.

– Но я и этого не могу, с меня взяли подписку о невыезде.

– Извини, дружок, ничем помочь не могу. Маховик запущен… да и не я всё это решаю. Сам понимаешь, кому ты перешёл дорогу. Извини, брат, дела.

И он отключился… Зябликов попробовал по телефону связаться с Русаковым, фактическим владельцем Грифона, но это не удалось. Тогда Илья решил ехать к нему сам. На Московском вокзале Зябликова задержали. Меру пресечения изменил суд, теперь ему оставалось дожидаться окончания следствия в тюрьме.

На одном из свиданий у Зябликова с адвокатом произошёл следующий разговор.

– Ну как Вы, Илья Аркадьевич, всё в порядке?

Шутихин Эдуард Соломонович слыл хорошим адвокатом. Он специализировался на делах экономической направленности, защищал многих известных бизнесменов.

– Как питание, хорошие ли отношения с сокамерниками?

– Эдуард, Соломонович, меня сейчас это не волнует. Ни питание, ни сокамерники, тут всё в порядке. Меня волнует моя судьба, как мне побыстрее оказаться на свободе.

– Илья Аркадьевич, я со своей стороны делаю всё возможное. Уже засыпал следственный комитет и прокуратуру ворохом жалоб и протестов. Но быстро такие вопросы не решаются. Если Вас определили в СИЗО, значит дело серьёзное.

– Ну, а дальше что?

– Дальше будет видно, будем делать всё, что можно. Надеюсь, приговор не будет слишком суровым. В конце концов, подмажем кому надо. Вопрос только в том, о каких суммах пойдёт речь.

– Значит, так всё безнадёжно?

– Не надо отчаиваться, дорогой Илья Аркадьевич, я верю, всё будет хорошо. Да, кстати, тут ходят слухи, что есть какая-то «Корпорация», которая помогает бороться с рейдерскими захватами. Не знаю, насколько это правда, может быть, что-то удастся выяснить.

Илья смотрел в зарешеченное окно и думал о том, что, наверное, никогда уже он не увидит воли.

Следствие по делу Зябликова тянулось долго, время для него словно остановилось. Тюремные мрачные будни, тяжёлые мысли о семейной трагедии не сломали мужчину, но наполнили существование болью и горечью. Конечно, Илья очень хотел оказаться на свободе, но ещё больше он желал выздоровления дочери, утешения жены и восстановления сколько-нибудь достижимого счастья в семье. Однажды к нему пришёл необычный посетитель.

– Зябликов, без вещей, на выход, – лязгнул засов на железной двери камеры.

К следователю или к адвокату? Свиданий Илье не давали, да и кто мог прийти на свидание? Денис? Но отец не хотел бы сейчас его видеть. Ещё слишком тяжелы воспоминания о той страшной трагедии… В адвокатском корпусе, в кабинете Зябликова ждал незнакомец. Средних лет мужчина, невысокий, чуть полный, совершенно заурядной внешности. Никто бы, конечно, не сказал, что это тот самый Агроном, глава могущественной Корпорации…

Конвоир завёл Зябликова в кабинет, здесь я увидел его в первый раз. Илья был высок, худощав. Лицо – волевое, несколько глубоких морщин его не старили, но седина выдавала возраст и пройденные испытания.

– Меня зовут Павел, по документам я Ваш адвокат. Нет, с Эдуардом Соломоновичем всё в порядке, он будет здесь завтра или послезавтра. Шутихин попросил меня Вас навестить.

Возникла пауза. Зябликов осмысливал происходящее, я его не торопил.

– Итак, меня зовут Павел, я инвестор, – начал я снова. – Меня попросил сюда прийти господин Шутихин. Он сказал, что у Вас большие проблемы.

Илья молчал, лицо его ничего не выражало. Жизнь и тюрьма научили его умению ждать.

– Так вот, я предлагаю Вам помощь. Историю Вашу я знаю, сочувствую. С Вами поступили подло, а я предпочитаю во всём справедливость.

– Что Вам от меня нужно? – наконец, спросил Илья.

– Да практически ничего. Мы накажем негодяев, отобравших у Вас бизнес, совершивших злодейство с Вашей семьёй. Заберём у них акции порта, да и самих пустим по миру. Следствие закроем, Вы сможете уехать к семье за границу. Может быть, мы компенсируем Вам часть стоимости бизнеса.

Опять возникла пауза. Илья смотрел на меня и, вероятно, он прикидывал, с кем имеет дело, с провокатором или с сумасшедшим.

В принципе, мою миссию можно было считать законченной. Я хотел лично встретиться с Зябликовым, немного с ним пообщаться.

– Кто Вы всё-таки такой? – Илья прервал молчание. – И зачем Вам это?

– Я уже говорил, что люблю справедливость, – отвечал я невозмутимо. – Вы слыхали про «Корпорацию»? Нет? Я знаю одного человечка, который знает кого-то там из них. И они могут помочь. Я не из следственного комитета, я не оперативный работник, опасаться Вам нечего. Наш разговор останется между нами, камеры и прослушка сегодня в адвокатском корпусе не работают, технический сбой. Ну, мне пора.

Я нажал кнопку вызова конвоя.

– Как мне Вас найти? – спросил, вставая, Зябликов.

– Меня искать не надо. Может быть, мы ещё встретимся.

Конвоир вывел арестованного из кабинета, а я пошёл на выход. Тюрьма не вызывала у меня особых эмоций. Я её не любил, но и не боялся.

Итак, я принял решение оказать помощь Зябликову, наказать виновных в произволе, восстановить справедливость. Но и самому заработать, ведь Корпорация – организация самоокупаемая, денег из бюджета не получает, хотя всякое бывало. Вначале следовало освободить из тюрьмы бедолагу-коммерсанта и дать ему уехать за границу, здесь он мне был не нужен. Поговорить со следователем, ведущим дело Зябликова, я решил сам, раз уж «засветился» с получением статуса адвоката.

Следователем оказалась дама. Соколова Лариса Валерьевна, женщина интересной внешности, строгое выражение лица, на плечах китель с погонами капитана.

– У меня мало времени, – предупредила она сразу.

– Вы обязаны меня выслушать, я адвокат Ильи Аркадьевича.

– Как Ваша фамилия?

– Иванов, Павел Николаевич.

– Слушаю.

Я сел на стул напротив капитана. Или капитанши? Выдержал паузу. Включаться в быстрый темп разговора не стоило. Нужно показать, кто ведущий в нашем диалоге.

– Лариса Валерьевна или товарищ капитан? Как к Вам обращаться?

– Говорите по существу.

– Мой подзащитный, господин Зябликов, нарушил какие-то правила. Кому-то чего-то не перечислил, с кем-то не поделился.

– Это преступление против государства, – поправила капитанша.

– Преступление он ещё не совершил, уважаемая Лариса Валерьевна. Он совершит его только тогда, когда получит копию приговора суда.

Лицо следователя стало выражать раздражение. Для разговора это хорошо, ведомый его участник может раскрыться и сказать то, чего в ином случае не сказал бы.

Я тоже не собирался долго рассиживать в чиновничьем кабинете, поэтому продолжил после некоторой паузы.

– Граждан, подозреваемых в совершении экономических преступлений, обычно редко держат до суда в СИЗО. Почему моему подопечному выпала такая честь?

– Господин Зябликов нанёс ущерб государству на очень крупную сумму.

– Почему нельзя его отпустить под залог? Под крупную сумму?

Тут Лариса Валерьевна слегка замялась.

– Дело это очень резонансное. Затронуты интересы многих людей и организаций… Следствие не будет ходатайствовать об изменении меры пресечения, – подытожила она.

– Скажите, кто решает этот вопрос и сколько стоит решение?

Капитанша снова изменилась в лице, теперь оно выражало глубокую степень возмущения.

– Вы что, предлагаете мне взятку?

– Нет, не предлагаю, я думаю, что в этом деле Вы ничего не решаете.

– Убирайтесь из моего кабинета, – терпение следователя кончилось.

– Ухожу, – я встал со стула. – Очень приятно было с Вами познакомиться, Лариса Валерьевна. Вы красивая женщина, но звезды майора Вам за это дело не получить.

Следователь открыла было рот, хотела что-то сказать, но я её опередил, закрыв за собою дверь кабинета. С этого дня я и почувствовал за собой слежку.

Утром, это был понедельник, я сел за письменный стол в кабинете, положил перед собой несколько чистых листов и шариковую ручку. План работы, если можно так выразиться, стал ложиться на бумагу. Задействуем одновременно несколько направлений. Необходимо найти тех подонков, которые надругались над дочерью Зябликова. Самого коммерсанта эвакуировать за границу. Проработать варианты подхода к бенефициарам рейдерского захвата порта. Дел было много. Закончив писать, я собрал листки в кучу и сжёг их над унитазом. Всё намеченное осело где-то в закоулках мозга…

Исполнителей нападения на детей Зябликова нашли в Сочи, в одной из самых дорогих гостиниц, где наёмники прожигали свои гонорары. Руслан Садиков и Юрий Зайцев сидели перед камерой в креслах, закованные в наручники. То, что нападение совершили они, сомнений не вызывало, уж так подробно они всё описывали. А говорили они охотно, без принуждения, хотя лица обоих были слегка помяты, на губе у Зайцева спеклась кровь. Я смотрел видео в записи, через облако, соблюдая, естественно, правила конспирации. Для меня постоянно прятаться и маскироваться было привычно, никаких неудобств от этого я не испытывал.