Идеальные

Кристина зашла в ванную, нахмурившись. В этой олимпиаде она заняла место еще в начале учебного года, из-за этого ее и не выгнали со школы. Но приятно, что мама об этом помнит. Неприятно, что она пойдет к Ирине, когда только пару недель назад перестала прятать выпивку под ванной и пить ее тайком в течение дня. Кристина все время проверяла и мамин тайник, и ее состояние, тогда как семья делала вид, что не замечает запаха алкоголя, и ходьбы мамы по квартире покачиваясь. Впрочем, без выпивки она снова стала раздражительной, и Арина тряслась перед каждым выполнением домашнего задания.

Теперь Кристина сидела в своей комнате и раздумывала над тем, не пойти ли ей в следующем году еще и на олимпиаду по ее любимому английскому, который она учила чуть ли не на отлично, когда, как всегда, без стука и лишних вопросов типа можно ли войти, вошла мама. Кристина подняла голову.

– Значит так, я еще вчера обнаружила, что у тебя опять ужасная тематическая оценка по математике. Я уже не говорю про физику, химию.

– Мам, я не понимаю и не люблю это, – Кристина решила попробовать обойтись без своего обычного напускного бунта, подумав, что раз мама ее хвалила, то, может, готова смириться с тем, что дочь просто другая, не такая, как она хотела, но все еще хорошая и умная, а искренность вместо протеста только поможет. – У меня есть предметы, по которым почти отличные оценки, я тебе покажу. Все ведь не так плохо.

– Все ужасно! А раз ты этого не понимаешь, значит, я права, и ты тупа, как пробка! – мама так закричала, что у Кристины зазвенело в ушах. – Я уже просто не могу! Мои нервы не выдерживают! Как же меня утомил этот вечный стыд за твою тупость, за твою мерзость, за твою…

– Неидеальность? – вставила девушка. – Мам, но у меня же есть успехи…

– Да мне плевать на твои успехи. Какой от них толк, если они бесполезны? Мне нужны нормальные успехи, как у Даши, которая медалистка, которая математик. Которая, как раз таки, идеальна, как ты выражаешься. Которой можно гордиться.

– Знаешь, мама, а мне надоели твои слова про Дашу. Она все равно всегда лучше, а я хуже, потому что… Да я не знаю, почему! Потому что я веду себя как я, а не как нужно по шаблону нашей семьи.

– Шаблону нашей семьи? – мама со всей силы толкнула Кристину, так упала со стула и ударилась головой о шкаф. – Тварь ты. Я ненавижу тебя. Я ненавижу себя за то, что угробила свою жизнь, а теперь ее окончательно гробишь ты.

– А что я сделала? – Кристина подняла на маму глаза, ее подбородок дрожал, но взгляд был твердым.

Вместо ответа мама принялась бить ее руками. Она била по спине, плечам, рукам, ногам, попала по животу, трясла ее так, что девушка снова ударилась о шкаф.

– Перестань! – закричала Кристина и попыталась схватить маму за руки. – Перестань, перестань, хватит!

– Успокоилась, живо! – мать дарила Кристину по щеке, потом по губам, потом опять по щеке. – Успокоилась!

Закрыв лицо руками, Кристина сидела у шкафа. Мама отошла от нее:

– Ненавижу тебя, – с этими словами женщина вышла из комнаты.

Сидя у шкафа, Кристина нашла силы осмотреть себя, хотя даже двигаться было больно. Синяки уже начали появляться, даже на лице были точечные кровоподтеки.

Господи, удары мамиными руками с кольцами даже больнее, чем ремнем. Хотя синяки такие же огромные в обоих случаях. Хорошо хоть старые зажили.

С трудом передвигая ноги, Даша дошла до квартиры Аси и позвонила в дверь. У нее все еще болело там, внизу, а руки, за которые Андрей держал ее, когда…они занимались сексом, была вся в фиолетовых синяках.

Девушки молча пили чай в кухне.

– Знаешь, – начала Даша. – Прошло пять дней, а я только сегодня смогла глянуть на себя в зеркало и признать, что он взял меня силой, потому что я говорила «нет», я громко говорила, клянусь.

– Даш, почему ты этого раньше не осознавала? Всей кошмарности происходящего? Мы видели, что ты изменилась. Почти перестала общаться с нами, все время только с Андреем, но думали, что это просто увлечение первой любовью.

Даша провела ладонью по лицу:

– Он запрещал мне общаться с вами. Просто… Я была уверенна, что так и надо. Я думала, что в любви нужно покоряться, нужно делать так, как тебе говорят. Я считала, что меня будут любить, только если я буду правильной. Я и сейчас так считаю. Если он кричал, бил, занимался сексом – я была виновата, я заслуживала этого. А контроль мне казался проявлением заботы. Черт, не могу мысли связать. Прости, невнятно вышло. Ты, наверное, ничего не поняла.

– Я все поняла, – Ася взяла ее за руку. – Даш, но почему же ты так считала? Это ведь именно такая твоя уверенность загнала тебя в угол. Откуда эти мысли о том, что любовь должна принимать такие уродливые формы?

– Ну, у меня раньше не было отношений, я не знала, как должно быть, – Даша помолчала, а потом все же прошептала: – Еще родители.

– Что? – Ася наклонилась к ней, но Даша, наоборот, словно испугалась самой себя, ее глаза широко раскрылись, дыхание сбилось, она сжалась, но таки сказала громче:

– Родители вели себя со мной так же. Сейчас я вспоминаю многое и понимаю, как все, что они делали похоже на мои отношения с Андреем. Я увидела сходство еще давно, но не могла себе в этом признаться. Я до сих пор не верю, что мои родители такие же, как и он. Они делали то же самое: заставляли подчиняться, быть не собой, а ими, подавляли меня. Андрею не пришлось только заставлять меня поверить в то, что любовь надо заслужить, что если я ее не заслуживаю, то должна быть наказана. Ему уже оказали услугу мама с папой.

– Даша, это ужасно, – Ася смотрела с искренним состраданием.– Но ты должна теперь понять, что твои родители…

– Знаешь, я не чувствовала, что это мое тело, – вдруг перебила Даша, ее глаза еще сильнее остекленели. – В смысле, я знаю, что мое тело – не мое. Ничего не мое. Я – это чужая вещь, которую можно использовать в своих целях. И Андрей это знал. Поэтому и воспользовался для своего удовлетворения. А я не особо-то и сопротивлялась.

– Даш, ты должна понять, что твои родители и Андрей – ужасные люди. Выброси их и их мнение о тебе из своей жизни.

– С Андреем я расстанусь. Но только жестокость родителей сделала меня успешной. Если бы не они и их прессинг, я бы не поступила в этот ВУЗ. И они платят за мои прихоти. Они любят меня. Я не потеряю их любовь, даже если для этого придется быть для них, как для Андрея.

Кристина вошла в гостиную, где Арина на диване играла куклами.

– Арин, ты брала мой планшет?

– Просто у моего сломалась дырка для зарядки, а мама еще в ремонт не отнесла. Я немного играла твоим.

– Блин, ты в курсе, что ты мне документ удалила? Между прочим, там был текст для важной рекламы… места, куда я хожу, – девушка едва удержалась от того, чтобы не сказать про церковь.

– Ну прости, я не хотела. Думала, что удаляю пустой документ, а удалила его.

– Прекрасно. Как же меня достало твое лазанье по моим вещам без спросу. Ты слышала о такой штуке, как личное пространство? – Кристина, сама того не понимая, повысила голос. Арина подняла на нее глаза и сказала:

– Ты сейчас на маму похожа.

– Что?

– Ты на маму похожа. Она такая же бешеная и так же кричит все время.

Лицо Кристины скривилось так, словно перед ней лежало что-то очень мерзкое.

– Не похожа!

– Похожа!

– Нет!

– Да!

– Нет! – Кристина заорала.

– Сейчас точно похожа, – сказала Арина.

В какой-то момент Кристина перестала понимать, где она и что делает. Словно в тумане она подскочила к Арине, схватила ее за плечи и принялась трясти со всей силы. Арина съёжилась в клубочек, закрывая лицо руками, а Кристина продолжала трясти, крича:

– Заткнись! Не похожа! Заткнись! Заткнись! Я. Не. Похожа!

Она стала бить сестру руками по туловищу, куда попало, все еще выкрикивая: