Постскриптум. История нескольких жизней

– Ты чего? – Сказала Кэт, подойдя ко мне поближе. – Ты чего не отвечал?

– А? – Откликнулся я. – Прости…

– Ты меня пугаешь. – Она сощурила свои прекрасные глаза. В глубине ее дивных глаз казалось можно было искупаться, ныряя в нежных оттенках вечно голубого сияния. – Роберт Джон О’Брайан, что ты натворил!?

– Со мной что-то происходит. – Я попытался отвернуться, чтоб она не видела моих эмоций. – Да, я тебе этого не рассказывал. – Я словно прочитал ее мысли. Иногда я чувствовал то, что она хочет мне сказать. Опережая ее вопрос, мой ответ почему-то пугал окружающих.

– Ты о чем? – Она присела на диван и уже начала беспокоиться. Я еще никогда не жаловался ей на себя. Она ведь ВСЕГДА была инициатором моих походов к врачам. – Ты заболел? – Ее голос переменился и стал крайне нежным и заботливым.

– Я..Я.. – Сложно было подобрать слова. – У меня проблемы с памятью. В последнее время я теряю нить происходящего. – Я прислонил руку к своей щеке. – Например, я могу быть на дежурстве, перелистываю материалы по расследованию, читаю документы, закрываю глаза и БАЦ! Вспышка! Я УЖЕ ДОМА, КЭТ. Часы, сутки могут пролететь, и я не вспомню, что я делал. Я даже не знаю, какое сегодня чертово число!

– Роберт…

– И еще мне часто снятся какие-то страшные сны… Сны, которые словно наяву!

– Боже мой, тебя нужно показать врачу. Я сейчас же спрошу у девочек, к кому тебе нужно обратиться. – У нее было слишком много друзей, с которыми они постоянно устраивали какие-то встречи и прогулки. Иногда эти связи были полезны. – Кажется муж Алекс врач. – Она нервно подбежала к записной книжке и начала ее перелистывать.

– И раньше такое было… но не так, как сейчас. Кажется, эта штука внутри меня прогрессирует. ОНО берет меня под свой контроль.

– Раньше? Почему ты мне об этом не сказал? – Она прислонила телефон к голове, набирая неизвестный мне номер.

– Да. В детстве, после той… катастрофы, я иногда залипал в стрессовых ситуациях, словно баррикадируясь от них, я не помнил ничего. Но это было раз в несколько лет. Иногда я и вовсе забывал, что «болею».

– Алекс? – Она все-таки дозвонилась. – Привет, слушай, тут такое дело… Илья сможет принять нас сегодня-завтра? – Пауза. – Да, да. Спасибо.

– И самое страшное, что иногда мои сны сбывались.

– Роб. – Она приобняла меня со спины. – Ты поправишься. Я с тобой. – Она посмотрела мне прямо в глаза и своим чарующим взглядом, наполненным любовью и заботой позволила успокоиться и забыть о моем недомогании.

На следующее утро мы уже ожидали Илью в прихожей первой городской больницы. От скуки я разглядывал людей, помещения, коридоры. Все стены вокруг нас были окрашены в нежно-бирюзовые тона, напоминающие дневное небо. Этот оттенок явно успокаивал, отгоняя дурные мысли. По всему периметру стен стояли кресла, в которых, ожидая своей очереди, дремали пациенты. В каждом углу, словно по фен-шую стояли декоративные искусственные растения, имитируя жизнь в доме смерти. Невероятно. В воздухе ощущалась смерть и все это чувствовали. Все были напряжены. Многие из сидящих в этом зале не доживут и этот год, многие могут умереть в любой момент, так и не узнав, сколько им осталось. Но, возможно, всем людям осталось жить одинокого: неизвестно сколько. Каждый день в мире умирают сотни или даже тысячи людей, но каждый из нас (если он, конечно, в себе) пытается прожить как можно дольше. Я встречал многих людей, которые напрочь отказывались жить. Это были: и спортсмены, которые давились запрещенными препаратами, лишь бы предстать на соревнованиях (или в более никому не нужных мероприятиях) как можно лучше, укорачивая свою жизнь с каждым новым приемом «лекарств», встречал и «эстремалов» (которые, не смотря на естественный отбор, еще оставались живы), которые покоряли самые невероятные вершины без страховки, прыгали с небоскребов и занимались прочей ерундой, которая хоть и давала невероятную дозу адреналина, но зачастую каждый новый трюк мог обойтись ценой жизни, так же встречался и самый распространенный тип «зависимых», которые убивали себя алкоголем или наркотиками, не в силах отказаться от своих привычек, и каждый раз видя как пьют алкоголики я замечал – не они пьют из бутылки, а бутылка пьет из них.

Пока мысли окутывали мое сознание, я не успел заметить, как к нам подошел молодой врач.

– Здравствуй, Кэтти! – Он слегка приобнял ее и вскоре протянул руку ко мне.

Врач Илья выглядел бодрым и энергичным. В его блестящих карих глазах я разглядел такую же целеустремленность, которой обладал сам. Его крепкое рукопожатие полностью отражало его телосложение: хоть он был и невысокого роста, он был весьма коренастым мужчиной среднего возраста, на лице которого еще не успела проступить седина.

– Роберт, да? – Обратился он ко мне. – Моя Алекс о Вас много рассказывала, говорят, вы работаете в полиции?

– Да, скоро будет юбилей и большая выслуга. – Гордо ответил я.

– Такие как Вы – драгоценные кадры для нашей страны, Вас нужно беречь. Вы, наверное, стольких уже спасли?

– Наши профессии схожи, док. Мы оба, в каком-то смысле, спасаем людей.

– Это да. Пройдемте за мной, в мой кабинет и побеседуем. – Он жестом пригласил нас проследовать за ним. – Робби, могу я вас так называть? – Ласково спрашивал он.

– Вполне, док.

– Илья, прибереги рабочий этикет для других пациентов – Вмешалась Кэт. – Все же свои!

– Это точно. – Добродушно сказал доктор, открывая дверь перед нами. – Все свои, все как родные. Друзья Алекс – мои друзья и я постараюсь Вам помочь всем, чем только смогу. Робби, садись на кушетку.

Я последовал указаниям доктора и вскоре оказался на мягком кожаном диване, который находился в центре просторной комнаты. Лучи осеннего солнца трепетно падали на меня через открытые жалюзи и ласкали мое лицо. С каждым днем оно все меньше дарит нам свое тепло, готовя нас к непроглядной и холодной зиме, которая подкрадывается совершенно не заметно. На стене, прямо напротив меня, в рамках десятками весели почетные награды, дипломы и поздравления для владельца этого кабинета. Все они были демонстративно выставлены на показ – вот они, все труды жизни. Стены, хоть и были такими же голубыми, как и во всей больнице, но воспринимались совершенно по-другому, более уютно и по-домашнему. Весь кабинет был обставлен мебелью и большими горшками с пальмами. Где-то позади меня монотонно бубнил голос диктора с небольшой настенной плазмы. Илья поспешил сесть за широкий стол, жестом усаживая Кэтрин в самом начале комнаты перед небольшим журнальным столиком, на котором лежало чтиво для сопровождающих. Ничего серьезного, только гламурные глянцевые странички.

– Вам удобно?

– Да.

– Расскажите, что вас беспокоит. – Илья вытащил из папки большой белый лист и был готов к диалогу.

Мы долго беседовали. Я довольно подробно описал свое состояние, которое беспокоило меня (а теперь уже и Кэт) на протяжении последнего времени. Иногда в разговор влезала и Кэтрин (она старалась помочь и не упускала своей возможности), дополняя картинку в тех в местах, которые вылетели у меня из памяти. Мы словно собирали мозаику, крупицы которой были моими воспоминаниями, приправленными с сиропом из жалоб. В рассказе я упомянул и то, что вижу, когда просыпаюсь совершенно в других местах, и что чувствую, когда «вот-вот» отключусь, рассказал о детстве, с трудом поведал о страшной аварии, которая на долго оставила своей след на моем сердце. Стараясь не упустить ни малейшей детали, я вдавался во все подробности. Я говорил искренне, не понимая, верит мне доктор или нет. Когда речь зашла о том, что многие из «снов», которые снились мне в детстве, сбылись, Илья слегка скептически изменился в лице.

– Вы утверждаете, что вы в каком-то роде видели будущее, когда были ребенком? Вы же понимаете, Робби, что это просто совпадение.

– Док, все сбылось. Я не знаю, как это объяснить.

– Случайность и совпадение, вот, например, что точно Вам, кхм, тебе снилось? – Илье было сложно перейти на «ты».

– Я не верю в случайности. – Сказала Кэт. – Роб, почему ты мне об этом раньше не рассказывал?

– Я не придавал этому значения, но теперь мне страшно. Первый сон был, когда я был в младшей школе. Класс точно не скажу. Я как-то заснул на уроке рисования и в своей голове смутно увидел, как умирает мой преподаватель. Проснувшись я долго плакал и просил ее перестать курить.

– И? – Перебил Илья.

– Она меня отчитала. А через год она сгорела в собственной кровати из-за непотушенной сигареты. – Меня слегка злило его недоверие.

– Это вы из некролога узнали? Робби, я не знаю, как это объяснить, но это определенно совпадение. Никаких видений, никаких экстрасексов (он почему-то посчитал смешным исказить это слово) не существует.

– Она умерла именно так, как я и видел. – Меня начал переполнять гнев. – Черт, да я говорю правду.

– Робби, у тебя – Доктор уже перешел на «Ты». – хорошее воображение. Считайте, как хотите. – Он встал и протянул мне листок, который был напрочь исписан беглым неразборчивым почерком, который обычно понимал только узкий круг медперсонала – Робби, вот вам, точнее, вот тебе направление на анализы. Я бы хотел посмотреть, что из этого выйдет. То, что ты страдаешь некой формой амнезии – уже сигнал к лечению. А также я бы крайне рекомендовал тебе остаться у нас на недельку-другую.

– Робби, что ты думаешь? – Спросила Кэт, переводя на меня взгляд. – Боже, у тебя опять течет из носа кровь! Милый!?

Она подбежала ко мне, но я больше не слышал ее. Звон, словно из раскаленной пламенем преисподнии, снова заполнял меня, полностью поглощая и обволакивая непередаваемой болью. Размыто видя, как ко мне подбежал Илья, я боролся с собой, чтобы остаться в сознании и опять не потерять счет времени, оказавшись по другую сторону жизни. Силы во мне угасали, как и надежда, чтобы сопротивляться. Я попытался встать, но, потеряв контроль над своим телом, с грохотом приземлился перед столом доктора и закрыл глаза. Я снова проиграл.

– Робби-Добби, ты дурак!

– Сам такой! – Окликнул я.

Пробуждение №4

Все было как во сне. То, что видел я, казалось, было пережито мной невероятно давно. И теперь мне стоит пережить это снова. Передо мной играла картина, точно я находился на новой премьере, настоящий спектакль, а мне предстояло быть ее наблюдателем.

Стоял весенний день, когда отец вывез нас с Томом (моим младшим братом) на рыбалку, почувствовать вкус настоящей мужской вылазки. Будучи заядлым рыбаком, покидающим нас каждую пятницу по воскресенье, О «Брайан старший (так его называли у нас в семье, иными словами – мой отец Ричард) решил приучить нас к своему хобби, к которому изначально у меня возникало одно лишь отвращение. Все утро мы провели в дороге, в которой нас умудрилось нехило укачать, и весь путь мы судорожно смотрели только вперед, держа бумажные пакеты перед собой. Голос Ричарда (я всегда его называл по имени, относясь к нему, как к лучшему другу, хоть он и иногда перебарщивал с излишне надменным отношением к нам) пытался нас подбодрить и наставить, но дорога была слишком ухабистая и неровная, что, подъезжая к нашей запланированной точке «высадки», я не выдержал и вывернул содержимое своего живота в заготовленный пакет. Это было на редкость мерзко и ужасно. По всему салону автомобиля распространялся неприятный запах, который еще больше усугублял ситуацию. Меня вырвало вновь.

– Вонючка Роберт! – Так называл меня Томми остаток того дня, пока не придумал прозвище пообиднее.