Терпкость вишни

К счастью, в один из ноябрьских уик-эндов Милена нашла отдушину в виде местного Пигмалиона. Он водил ее по разным модным местам, где она могла шлифовать хорошие манеры и стиль в самом широком смысле этого слова. Но это было еще не все: заодно Милена научилась наплевательскому отношению ко всякой ерунде вроде чавканья Паулины, вони горелого масла и проваленного экзамена. Поэтому зимняя сессия не произвела на нее никакого впечатления.

* * *

– Это и есть мое королевство. – Милена распахнула дверь в огромную комнату, украшенную стенкой «Бещады». – А рядом – королевство Травки.

– Наверно, он у себя, – прошептала я, заметив зеленоватый дым, лениво выползающий из замочной скважины.

– Или то, что от него осталось, то есть свитер, грязные джинсы и несколько костей крест-накрест. А теперь хит сезона – клозет! – И она распахнула следующую дверь, за которой оказалась узкая, выкрашенная коричневым нора полтора на два метра.

– Унылое место, – признала я.

– Обрати внимание на гриб. – Она указала на здоровенный трутовик, выросший на потрескавшемся потолке в трех метрах над нашими головами. – Счастье, что он так высоко, а то я боялась бы сюда входить.

– Меня гораздо больше интригует это зеркало. – Там на стене примерно на высоте человеческого роста висело зеркало! – Зачем в клозете зеркало?

– Как зачем? Встаешь с горшка и проверяешь: не лопнул ли, пока ты тужилась, сосудик у тебя в глазу.

* * *

Какое счастье, что мне не нужно снимать хату. Что у меня есть уютная комната рядом с папиной библиотекой (где в изобилии представлены словари и биографии ученых). Что у меня собственный балкон, откуда открывается вид на близлежащие холмы за улицей Сольной. Собственный, заваленный всяким хламом письменный стол и трехстворчатый шкаф, забитый умными книгами. Правда, каждое утро мне нужно втискиваться в автобус на Краков и каждый вечер возвращаться домой, вместо того чтобы отправляться вместе с группой в кафешку, но лучше это, чем обшарпанная квартира, где воняет сыростью и которую мне приходится делить с разными там любителями подымить травкой. Я предпочитаю свой дом и своих родителей. Вот только нужно все-таки им сказать, что я перевелась.

Середина ноября

Сегодня я сидела у Миленки на кухне, и вдруг неожиданно появилась хозяйка квартиры, пани Квятковская, пенсионерка и любительница фарфора, судя по содержимому буфета. Она выросла перед нами прямо как зловещий гриб после взрыва атомной бомбы.

– Здравствуйте, – высокомерно бросила она, снимая кожаные перчатки (как ей удалось натянуть их на такие большущие перстни?). – А это что за девушка? Она что, живет тут без регистрации?

– Это моя подруга, мы вместе учимся. Она из Кракова, – объяснила Мила. – А ко мне пришла просто в гости.

– В какие еще гости? – Пани Квятковская приподняла тоненькую бровь, старательно нарисованную коричневым карандашом. – Меня никто не спрашивал, можно ли приводить подруг. У меня здесь антикварный паркет, и я не желаю, чтобы его топтали грязными ботинками.

Я представила себе, как язвительно бросаю ей, что мои ботинки в гораздо лучшем состоянии, чем ее паркет, и в зале раздается смех развеселившихся зрителей, что приводит владелицу паркета в замешательство. Между тем пани Квятковская, никакого замешательства не испытывающая, продолжала атаку:

– Я вижу, вы пользовались моей фарфоровой чашкой. Небось, пили из нее чай, воображая себя графиней, да?

– Вот еще! – вскинулась Милена. – Да я лучше буду пить из одноразовых стаканов на вокзале.

– Мало того что вы наглая девица, так вы еще врете, – процедила владелица паркета, чашки, гриба-трутовика в сортире и всего унылого прочего. – Надо вам сказать, я поставила точечку у самой ручки. А теперь вижу, что этой точечки нет. Вот я и спрашиваю, кто стер ее?

– Может, она сама сбежала, потому что ей надоело столь аристократическое окружение.

– Не такого ответа я ждала, – загремела пани Квятковская.

– А какого? Мы что, должны играть в детективов и выслеживать путь таинственной точечки?

– Осторожнее, деточка, а не то, смотри, лишишься теплого угла.

– Теплого угла? – возмутилась Миленка. – Да если я тут все оболью бензином и подожгу, все равно тепло не будет. В этой квартире холодрыга, как в могиле за полярным кругом. Половина печей – бутафория, окна плотно закрыть невозможно, а обогревателями пользоваться нельзя, потому что они портят паркет. Поэтому я на вашем месте как следует подумала бы, прежде чем употреблять слово «теплый».

– А тебя никто не заставляет здесь жить. У меня множество желающих на твое место. Можешь убираться хоть сейчас.

– С удовольствием, если вы мне вернете деньги.

– Какие такие деньги? – возмутилась хозяйка.

– За квартиру за четыре месяца, которые я заплатила авансом, – напомнила Милена.

– А нанесенный мне ущерб? А мои нервы? После каждого разговора с жильцами мне приходится покупать дорогие лекарства от печени. Кто мне их возвратит?

– Может, больничная касса? – вырвалось у меня.

– А я вашего мнения не спрашиваю. И вообще не желаю, чтобы здесь присутствовали посторонние. Прошу немедленно удалиться. – Пальцем с гигантским перстнем она указала на дверь.

– Стоп! Стоп! Куда? – рявкнула Милена так, что я подскочила на полметра. – Ни шагу! Ты – моя гостья и уйдешь, когда я тебе позволю.

Боже, что за террористка! Можно ведь было просто попросить.

– Раз так, – прошипела хозяйка, – вам придется до конца недели освободить жилплощадь.

– А договор?

– Это вы нарушили договор. У меня есть свидетели того, что в квартире устраиваются оргии, что вы экспериментируете с наркотиками и мочитесь в подвале.

– А меня, случайно, не спутали с большим белым котом из пятой квартиры?

– Соседи подтвердят, что у вас полностью отсутствуют моральные принципы. А я не могу позволить себе держать таких квартирантов. Я происхожу из приличной буржуазной семьи, где меня в детстве учили играть на пианино. Поэтому до воскресенья извольте освободить квартиру, – объявила пани Квятковская и направилась к двери, но остановилась и с порога припугнула нас еще сестрой-юристом, внуком-полицейским и семью казнями египетскими.

– Вот такой вот гриб, – промолвила Милена, нервно постукивая каблуком.

– И что ты теперь будешь делать?

– Перееду к знакомой. Она еще в сентябре предлагала, но мне хотелось жить поближе к универу. Ну и вот пожалуйста. Тысяча злотых псу под хвост, на пятнадцать часов солярия хватило бы. Ладно, люди порой совершают и не такие ошибки.

Спустя два дня

К сожалению, Виктория, знакомая Милены, тоже была вынуждена съезжать. Хозяин квартиры переругался с женой и решил залечивать раны вдали от семейного гнездышка.

– Вы уж поймите, девушка, если я не удеру от своей старухи, она меня как-нибудь прибьет сковородой. Поэтому, уж простите, мне приходится спасаться и убегать, пока руки-ноги целы. До конца месяца я еще вытерплю, но потом, – он сделал соответствующий жест, – хана.

Сердце Виктории иногда оказывается мягким, как плавленый сырок. Она сочла, что не имеет права обрекать человека на смерть от сковороды, и поклялась, что до воскресенья освободит квартиру. И вот теперь мы втроем (я чувствовала себя частично виновной в том, что Миленка потеряла крышу над головой и сорок шесть квадратных метров антикварного паркета) искали новое жилье.

– Может, купить какую-нибудь газету с объявлениями? – предложила я.

– Сперва объявления у Анны, – решила Виктория. – Там самые дешевые квартиры.

– Квартира с грибом тоже казалась дешевой, – скривилась Милена. – Я предпочла бы найти что-нибудь постоянное, чтобы через два месяца опять не пришлось искать, Ладно, пошли, – наконец сдалась она. – С чего-то надо начинать.

Мы взошли на крытую паперть костела Святой Анны и принялись читать объявления.