Дорога длиною в жизнь. Третья книга воспоминаний (жизнь в Израиле)

Ныне министерство интеграции называет её государственной премией. Я её получил. А в 2021 году в честь учёных репатриантов создана специальная роща, где в честь меня растёт на израильской земле моё дерево!!! Представляете себе, что это моё дерево, корни которого питаются влагой и средствами жизни из еврейской земли!!!.

Я преодолел. Среди гостей этого мероприятия в театре были лауреат государственной премии в области экологии проф. Йосси Лешем, прославленный в танковых сражениях генерал-танкист Хаим Эрез, министр интеграции Софа Ландвер и вся её канцелярия, ректор Холонского института технологии проф. Эдуард Якубов со своей канцелярией и членами комиссии по награждению, профессора разных университетов, офицеры и солдаты военной авиации, мои родные, главный учёный и генеральный директор министерства интеграции проф. Зеев Ханин и Алекс Кушнир, близкие, друзья и, конечно, мои дочь и внучка.

Я был счастлив тем, что в зале моя жена, дочь с мужем Романом, внучка с мужем Даниэлем и его мамой, одна из племянниц Ира, Таня Манусова, дочь ушедшей из жизни очень авторитетного профессора Нонны Манусовой и очень общественно активная сотрудница музея Яд Вашем.

К сожалению, министр обороны Авигдор Либерман по служебным обстоятельствам не смог прийти на это инициированное им мероприятие. Однако потом по телефону он меня тепло поздравил.

Большой зал главного театра Страны был на 100% заполнен гостями. Созданная министерством интеграции обстановка располагала к хорошему настроению.

В фойе театра и на первом, и на втором этажах было много столиков. На них было вино красное и белое, прохладительные напитки, всякие пирожки, фрукты и другие закуски и, важно, доброжелательные, обслуживающие мероприятие, улыбающиеся девушки и молодые ребята. Всего награждаемых было 4 человека. Один человек от спорта, по одному из области культуры и медицины и один от науки. Конечно, все эти люди пришли со своими родными и друзьями. Награды должны были вручать министр обороны, он же Председатель межправительственной комиссии по алие и абсорбции Авигдор Либерман и министр интеграции Софа Ландвер.

Однако обстоятельства не позволили министру обороны прийти. Награду вручали министр интеграции Софа Ландвер и все члены отборочной комиссии во главе с ректором Холонского института технологии Эдуардом Якубовым и генеральным директором министерства интеграции Александром Кушниром. Перед вручением награды о каждом награждаемом был показан небольшой фильм, предварительно снятый на месте работы.

Праздник преодоления

В своей жизни мне пришлось принимать много наград, в том числе и от высшего руководства СССР – золотую медаль лауреата государственной премии СССР.

Тем не менее, эта награда стала для меня особо волнительной. У меня было желание с трибуны поблагодарить своих коллег по проекту, друзей, семью, участников университетского научного проекта, управления главного учёного и командования боевой авиации министерства обороны, университетских коллег и соратников по общественной активности, с которыми мне пришлось пройти этот суровый, заваленный острыми камнями, булыжниками, иногда недоброжелательными, иногда псевдодоброжелательными «щуками».

Тем не менее, это был очень интересный отрезок пути длиной в 27 лет. Я очень хотел поблагодарить персонально проф. Йосси Лешема за его участие не только в проекте, но и прежде всего, в решении моих репатриантских проблем.

Я видел, что он искренне радовался этому событию, потому что это была и его победа. Это было и его преодоление на пути интеграции учёных-репатриантов.

Из-за регламента мероприятия сделать это мне не позволили. После получения награды ведущий мероприятия попросил меня остаться на сцене. Он хотел всех награждённых собрать вместе для общей фотографии. Я же почувствовал себя плохо и, не подавая вида о своём состоянии, направился на своё место в зале. Моя голова не осознавала происходящее, а мозг пытался понять, для чего министр абсорбции дополнила этот праздник ложечкой дёгтя. Эта ложечка дёгтя была адресована лично мне. Нет, министр Софа Ландвер мне улыбалась, обнимала, но ложечка дёгтя была уже в этот процесс вложена. Для того, чтобы чуть—чуть меня унизить, она разделила размер именно только моей премии пополам. Ведь я её несколько раз покритиковал за отношения к проектам учёных. Эта ложечка была дополнена дёгтем ещё двух коллег по общественной работе.

Александр Берман и Абрам Шарнопольский, наиболее активные коллеги по общественной активности, несмотря на приглашение, демонстративно не пришли на награждение. Так я и не понял этот их демонстративный протест!!!

Читатель, этот фрагмент из жизни очень важен для понимания сути человеческих отношений. Однако, об этом позже. Позже, позже, позже. Не хочу огорчать свой праздник ПРЕОДОЛЕНИЯ.

Видимо в тот момент у меня уже шёл процесс формирования обширного инфаркта, который случился со мной через две недели. Инфаркт застал меня врасплох, совершенно неожиданно и в совершенно неожиданном месте. Мы отмечали юбилей брата недалеко от Хадеры. Бригада скорой помощи прибыла через 5 минут после вызова и увезла меня с праздничного семейного мероприятия, проходившего далеко от дома. Ещё 15 минут ушли на дорогу к больнице.

Уже в больнице в приёмном покое я успел умереть. За границей жизни я находился 45 секунд. Меня вернули с помощью дефибриллятора электрошоком.

Сердце вернулось к работе. Но так оно не могло функционировать долго. Его следовало немедленно «ремонтировать».

А теперь странности

Из приёмного покоя меня перевезли и положили в палату, в которой полгода тому назад умер мой хороший приятель, врач от бога, светлый и заботливый человек, земляк моего папы, заведующий этим отделением Владимир Гурович.

Как оказалось, Владимир ознакомил всех своих сотрудников заочно с моей биографией, придав ей большую значимость. В итоге в мою палату стали приходить врачи и мед. сёстры просто для того, чтобы со мной познакомиться.

«Правда ли то, что Вы Диневич?», – спрашивали они. Я не знаю так ли, как со мной, работает вся эта больница с поступающими в неё больными. Но для меня всё делалось мгновенно. Тут же мне в больнице Гилель Яфо в Хадере друг моего друга, замечательный кардиохирург Марк, в операционной под рентгеном сделал проверку сосудов с намерением поставить стенды. Оказалось, что эта процедура мне помочь не может. Два коронарных сосуда прямо на входе в сердце были закрыты на 100%. Марк сказал мне об этом тогда, когда я был на хирургическом столе. Я отреагировал мгновенно словами: «ну и делайте всё, что нужно». «Нет», – ответили мне. Такие сложные кардиологические операции мы в нашей больнице не делаем».

Мне было предложено на выбор несколько больниц. Мои жена, дочь, внучка, проверив всё в своих телефонах по интернету, выбрали институт сердца в больнице Тель-Ашомер в Тель-Авиве. Тотчас же, прямо с операционной, раздетым для проведения операции, меня в сопровождении бригады врачей и жены, с ревущей сиреной машины скорой помощи повезли по загруженной трассе в этот институт. Здесь работают лучшие кардиохирурги мира.

Далее 8 часов операции на открытом сердце по шунтированию двух коронарных сосудов. Хирурги взяли у меня на ноге сосуд и с его помощью, обойдя закупоренные места двух коронарных сосудов, наладили кровоток к сердцу. Хотите знать, что было со мной за границей жизни? А было следующее: Я оказался в длиннющем, абсолютно чёрном коридоре и только очень далеко в нём было какое-то слабое свечение. Мне как-то предстояло по нему двигаться. Мне стало очень, очень легко. Я перестал ощущать тело. Не было никаких физических ощущений.

Электрошоки подбросили меня над кроватью и вернули физические ощущения реального мира. Должен сказать, что спасающие жизни электрошоки, очень неприятны в ощущениях.

Не знаю, как увязать это событие с радостным событием в театре. Вероятно это был очередной участок пути преодоления. Я должен был пройти его по той дороге, которая приснилась мне перед переездом из СССР в Израиль. Нет, нет. Эта дорога пока продолжается. И она не становится легче.

Хотя, хотя, хотя… Теперь она проходит без булыжников и острых камней. Теперь я двигаюсь по ней в статусе признанного авторитетного учёного. После операции последовал двухнедельный период в реанимации.

Должен признаться, что он был чрезвычайно болезненным. Обычно я люблю спать на животе. Врачи мне это не разрешали. Да и вообще как можно было это позволить, если у меня были разрезаны и почти разложены, как у цыплёнка-табака спереди все рёбра. А как иначе можно было добраться до сердца и его сосудов!!! После операции хирурги должны были стянуть рёбра, зафиксировать их на прежнем месте и создать условия для постепенного заживания.

Фантастика. Однако!!!. Это значит, что я должен был всё время лежать на спине. Медсестра укладывала меня на спину, а я немедленно смещался на бок. Не мог я лежать на спине. Так в постоянном конфликте с медсёстрами проходили все мои ночи. Таблетки для сна мне не помогали.

Матрасы наших прекрасных больничных кроватей мне доставляли страдания. Дело дошло до того, что я однажды снял с кровати простыни, постелил их возле кровати прямо на полу и улёгся. Конечно медсёстры немедленно это обнаружили, прибежали и упросили меня вернуться на кровать. И так было две недели.

Должен сказать, что эти медсёстры и врачи вероятно имеют железное терпение заниматься такими как я больными. Хотя такой там был не только я. Через две недели меня перевели ещё на две недели в больничную специальную гостиницу.

В гостинице у нас с женой был прекрасный номер со всеми удобствами, круглосуточное дежурство врачей, контроль состояния крови и т. д. и прекрасное ресторанное питание.

Меня мучали боли и я периодически в ночное время беспокоил дежурного врача. Он измерял мне давление, давал какие-то таблетки и я вновь уходил в свой гостиничный номер. В очень тревожные ночи меня хорошо успокаивал горячий душ.

Дочери, внучке, а теперь и правнуку, я посвящаю все свои воспоминания

Высшая награда для репатриантов

На фото высшая награда для учёных репатриантов, которая мне была вручена от имени министерства интеграции и министра обороны.

Ниже публикация (на иврите) в газете Тель-Авивского университета с поздравлением меня по поводу получения награды. На фото мои внучка Олечка Карик со своим мужем Даниэлем Карик в театре Габима в Тель-Авиве сразу после получения мной награды.

Поздравление Тель-Авивского университета

Я с моей внучкой и ее мужем после получения награды

Ниже награда, которая мне была вручена от имени министерства интеграции и мэрии Иерусалима в 2008 году. Она изображает Иерусалим, как столицу мира. Детали выполнены из пластинок серебра, покрытых золотом.

Награда 2008 года

Об остальных наградах я расскажу далее в своих воспоминаниях. Они представлены в приложении. Среди них есть особо чувствительные.

…Беседа журналиста с писателем Фейхтвангером (Или ещё раз к причине моего выезда из СССР)

Журналист спросил его:

– Вы великий немецкий писатель, представитель плеяды наиболее талантливых европейских писателей, но все чаще и чаще Вы начинаете писать не об общечеловеческих темах, близких каждому читателю, а об узкой, еврейской теме.

Почему это так? Вы ведь не местечковый еврейский писатель, рожденный в Черте Оседлости. Вы не Шалом Алейхем, описывавший местечковую жизнь… Фейхтвангер горько усмехнулся. Ком встал у него в горле. Он не мог говорить. Лишь через минуту он ответил:

– Начну с того, что я не немецкий писатель, а еврейский писатель, пишущий, к великому сожалению для себя, на немецком языке… Я бы многое отдал чтобы писать на иврите, но иврита я не знаю так, чтобы писать на нем. Действительно, в начале мы все пытаемся быть интернационалистами, мультикультуристами и людьми нового века и новых идей. Но потом дым заблуждений рассеивается, и ты остаешься тем, кто ты есть, а не тем, кем ты пытался стать. Да, я пытался быть немецким и европейским писателем, но мне не дали им стать, а сегодня, я уже не хочу им быть.

Рано или поздно тебе говорят: не лезь не в свое. И тогда я иду туда где мое. И пишу о моем. Так спокойнее. Так лучше. Для всех. И это происходит далеко не всегда потому, что я или кто-то другой этого хотел. Нет.

Просто так распоряжается жизнь… И наши соседи…

Немцы, австрийцы, французы, венгры, поляки… Они не хотят чтобы мы лезли в их жизнь и в их культуру… Поэтому куда спокойнее писать о древней Иудее, или об испанских марранах, или о моих собратьях в Германии… Рано или поздно, если ты сам не вернешься в свой дом, то тебе напомнят кто ты и вернут тебя в него, те, кого ты совсем недавно считал своими братьями…