Против справедливости

– Будешь. Бог милостив. Смотри на меня: не могла, не могла – и смогла.

От тети Лизы Мэрим узнала, как это было. Удивительно! Вот так же прилегла, уже глаза слипались. Вдруг Ангел предстал ей в сиянье дня и посулил роды. Ну, она еще не так стара, как Сарра[4 - По преданию, Сарра родила Исаака в девяносто лет.], еще ткет свой пурпур, но все равно: смех и грех. Ангел свое: «Родишь, Лисавета», – и научил ее как. Дядя Захар даже рассердился, когда она ему все пересказала. «Коль раньше не могла, куда теперь?» А она: «Давай попробуем Ангела послушаться, ты неправильно все делал». – «Еще чего, яйца курицу учат, как нестись». – «А вот Ангел говорит, ты неправильно все делал». – «Я делаю, как учил рабби Йоханан бен Дахабай: зе мимаком шенивра везо мимаком шенивреа, а не как скотина со скотиной»[5 - «Он обращён к земле, из которой сотворён, а она обращена к месту, из которого сотворена» (то есть женщина создана из ребра мужчины). Вавилонский Талмуд. «Нида» («Удаленная, ибо нечиста»).] – «А ты сделай один раз, как Ангел сказал, тахафох эт ашульхан»[6 - «Переверни стол». Вавилонский Талмуд, «Недарим» («Обеты»). («И сказал рабби Йоханан бен Дахабай: «Безрукие дети почему родятся? Потому что родители переворачивают стол».)]. И уломала. «Ну ладно, один раз по-вашему». Наступает положенное время месяца – ничего. «Может, задержка, думаю, не скажу, подожду. Еще один месяц – нет как нет, и все признаки беременности».

– Представляешь, пять месяцев скрывала, пока уже невозможно стало. Когда Захария мой услыхал, он от потрясения лишился дара речи и слова не может вымолвить. Боимся, что Бог поразил его немотою за маловерие.

Мэрим молчала. Потом, опустив глаза, сказала:

– Ко мне ведь тоже Ангел прилетал – в положенные дни. Я объясняю, что муж мой старичок старенький. А он на это, что я забеременею Святым Духом. Я поверила.

– Верь, Мири. Раз сказал, так и будет. Ой… шалун мой опять ликует… Ей-Богу, царя родишь над народами – такое ликованье. А вот и дядя Захар. Захи, посмотри. Узнаешь? Вылитый Яким.

Захария часто дышал и плохо соображал со сна, в который провалился после обеда. Первым делом он покрыл лысину пучком крашеной шерсти, поцеловав его прежде.

– Мэрим, Анечкина с Якимом дочка… ну, вспомнил?

Он кивал машинально, выпуская из кальсон выцветшие от многолетней носки цицис. Вдруг мутноватые глаза его обрели осмысленность, он наклонил голову, смиренно улыбаясь сомкнутыми губами, которых коснулся ладонью в знак своего недуга.

– Ну, вспомнил? Мэрим поживет у нас. Господь прислал нам дорогую гостью.

– Реб Ёсл прислал меня, – поспешила сказать Мэрим, чтоб дядя Захар не подумал чего. – Он как услышал, что у вас в семье долгожданное пополнение намечается, так сразу и сказал мне: «Ступай, Мэрим, в Хеврон, столицу Давидову. Сыщи там своих родственников, которым воздалось по благочестию их. Служи им, помогай по дому и в саду, и в поле, чтоб тетя твоя ни в чем не знала недостатка. Потому что Божиим изволением у такой почтенной женщины не ро?дится абы кто. Это будет великий герой или новый Илия. Глядишь, от их благочестия уделится малая толика и семейству бедного плотника из Ноцерета. Ничего, что я старичок старенький, сам немощен плотью. Господь-то Бог мой всемогущ и мышцею своей крепок. Он, который знает, как рожают дикие козы на скалах, и роды у ланей принимает и может расчислить месяцы беременности их, Он, что ли, не может дунуть на тебя ветром и опылить?» Вот я и пришла в ваш святой дом – молить Господа о том же, чего по великой милости своей Он сподобил вас, мужа и жену праведных.

– Смотри, как она красиво говорит.

– Я была первой рассказчицей среди сестер. Перед сном они всегда просили меня что-нибудь рассказать, говорили, что заснуть без этого не могут. А как начинала рассказывать, и подавно не хотели спать, до утра готовы были слушать.

– Это мы посодействовали с приютом в Сепфорисе. Ты еще говорил: не место красит человека, а человек место. А выходит, там было не так уж и плохо. И в мужья ей подыскали приличного человека… Ты, должно быть, устала, такую даль шла. Ноги разбила? Попарь на ночь.

– Спасибо, тетя Лиза. Я легонькая, как дикая козочка.

Мэрим прожила в Кфар Яте три месяца, воротясь в Ноцерет еще до рождения двоюродного братца – самую малость не дождалась. Почему? Да потому. И тетя Лиза к ней как-то переменилась. Всё потому же. То говорила с ней без умолку, показывала на сточный желобок, выходивший из-под двери на улицу: «Кораблики будет пускать», – на что Мэрим возражала: «Кто с помощью Ангела беременная, та родит не адмирала, – и будущая мать обмирала. – А вода ему, чтоб кропить во спасение души». – «А что как девочка?» – «Нет, теть Лиз, когда девочка – живот шаром, – Мэрим надула щеки, как могла, тетя Лиза даже по-девичьи прыснула. – А у тебя он дынькой остроносенькой».

Больше тетя Лиза ни о чем не спрашивает. Онемела, как дядя Захар. Да и он глаза отводит.

Еще исцелится Захария. И к дежурствам вернется при жертвеннике, где его покамест подменяли. Хотя младенца, рожденного Лисаветой, своими устами наречь не сумел, письменно подтвердил: да, пусть будет Иоанном, раз жене хочется. Все удивились: что за имя для ребенка? Не было у них в роду Иоаннов. Почему она не пожелала назвать сына по отцу – Захарией, как они и собирались? [7 - Выбор имени новорожденного обыкновенно принадлежал матери. Впрочем, у ааронидов первенцу давалось имя деда.]

Вскоре Мэрим уже будет раздумчиво обхватывать живот, воззрившись на небеса исполненным благодати взглядом.

Мэрим ушла чуть свет, никто ее не удерживал. Переступая порог, погладила косяк. По нему была вырезана надпись, часто встречающаяся на дверных косяках в Иудее:

Кто воздвигнул горы, выси,
Кто мальчишкам дал пиписи,
Кто девчат располовинил,
Этот дом хранит отныне.[8 - Перевод В. Брайнина-Пассека.]

Она уже знала, что лоно ее благословляемо плодом. В первую же ночь в Кфар Яте на нее снизошел Святой Дух. Была кромешная тьма. Помня со слов тети Лизы о наставлениях Ангела, она приготовилась перенять чужой опыт, но Святой Дух этого не поощрил.

Когда Мэрим шла по Галилее обратно, то земля, три месяца назад еще цветущая, была уже желтой, выгоревшей. Созрели посевы, отяжелели грозди винограда на почерневшей подсохшей лозе – не за горами праздник урожая.

4

Он стал «мотать уроки». Может, учителям так спокойней, но Мэрим себе места не находит. А у него на все один ответ: «Женщина, доверься Отцу и не испытывай судьбу своими страхами». – «А меня пытать – это пожалуйста!» – кричала она – не ему, в сердце своем, которому не прикажешь, в котором можно все, даже прелюбодействовать. Кто не прелюбодействовал в сердце своем – лишь те, чья стойкость не подвергалась испытаниям. Чего стоят стены, не знавшие нашествий?

«Мати, – спрашивал он, когда еще не огрубел душою, – скажи, ответь: если б не боголюбие реб Ёсла, тебя бы тоже раздавили камнями, как ту жену у подножья Маахпелы? Опиши еще раз, как было с ней и как ты вообразила себе, что она – это ты. Я тоже себе это воображу, чтоб…» – и не договорил.

Как не дрожать за него, когда фантазия не имеет границ. Видишь добренькое, а тень с клыками.

Песах провели в Иерусалиме. Со всей Галилеи на праздники шли в Иерусалим: из мятежного Сепфориса, чьи слезки отлились Квинтилию Вару в Тевтобургском лесу, из рыбачьего Капернаума, из Ноцерета. Шли тивериадцы, обживавшие свои новостройки – новый город в честь нового Кесаря, чье расположение тетрарх стремился снискать. Подданные Ирода Антипы морщились: трусливое ничтожество. Отец-изверг хоть себя увековечивал, а этот кого – Тиберия?

Ирод Великий, Царь Иудейский, любил повторять: пусть ненавидят, лишь бы не презирали. А его сына презирали – и оттого ненавидели. Нельзя безнаказанно презирать своего господина («травить анекдоты»): не замечаешь, как начинаешь презирать себя.

Все на Пасху! Когда идешь в общем порыве, сбиться с пути невозможно. Идешь куда все. И «вот уж в степи голубой, город встает золотой» – хоть и не голубая и не степь, песнь эту любили. Яшуа тоже – пел вместе со всеми, жадно вглядываясь в даль. С каждым куплетом пение становилось самозабвенней: «Много в том городе жен, золотом весь он мощен». Разрешалось все взрывом восторга, с расстановкою, оседая: «Ско-о-ро в нем ся-адешь ца-рем».

Яшка, поющий о женах, как люб он ей был в этот миг! Мэрим вела осла, реб Ёсл сидел боком, сгорбленный, опоясав чресла куском овчины поверх шерстяного плаща.

Ребята приставали то к одной, то к другой группе паломников – интересно же, о чем говорят. О чем бы ни говорили, нет-нет да и припомнят, что раньше шли через Шхем. Больше не пойдешь через Самарию, как при Ироде.

Разговор сразу сбивался на политику. Четвертовластника называли не иначе как Четверть Ирода.

– Да бес с ним. По-любому лучше Ирода Великого. Вот по ком не соскучились.

– Иродиан в Галилее найти трудней, чем наловить рыбы в Мертвом море. Это Иудея соскучилась.

– И чем этот едомит им приглянулся? Что? Иродово нечестие, что? римские орлы.

– А четырнадцать тысяч вифлеемских младенцев? Да Ирод в сто раз хуже.

– А послушать, так у нас было великое царство, повсюду шло строительство, казны не жалели.

– Казны… сына родного не пожалел!

– Это в правилах всех великих царей. Давид что, пожалел? Кто, снявши голову, плакал по волосам: «Авесаломе, Авесаломе…»[9 - У царевича Авессалома (Авшалома) были необычайной длины волосы. После неудачной попытки свергнуть своего отца, царя Давида, он пытался спастись бегством. В Библии говорится: «Он был на муле. Когда мул с ним вбежал под ветви большого дуба, то Авессалом запутался волосами своими в ветвях дуба и повис между небом и землею, а мул, бывший под ним, убежал». Авессалом был убит вопреки приказу царя Давида «сберечь ему отрока Авессалома». Чадолюбивый Давид оплакивал смерть умышлявшего против него сына.].

– Ну, положим, Ирод по Антипатру не плакал.

– Сказал же Кесарь: лучше быть свиньей Ирода, чем его сыном.

– По крайней мере, безопасней – сыновья-то кошерные.

– Что ни говори, а Кесарь Ирода уважал. Иудея перешла под римский мандат только после его смерти.

– А помер-то как: заживо лопнул.

– Маленькие ироды тогда перегрызлись, вот и остались с носом.

Две излюбленные темы: от какой болезни умер Ирод и как Четверть Ирода отбил у брата жену, которая была дочерью их сестры. Все понимают, почему Иродиада ушла от Филиппа Ирода к Ироду Антипе:

– Надеется стать Царицей Иудейской.