Хуннизмы в чувашском и других языках мира

3.2. Хуннизмы в хантыйском языке

Полагают, что предки хантов (самоназвание хантэ) в далёком прошлом «жили в бассейне Оби и Иртыша от Барабинской степи до Обской губы, от Енисея до Урала, заходя и на западные склоны Урала» [Соколова, 1982, с. 44]. Их иначе называли остяки, югры/угры. Ныне ханты проживают на территории Ханты-Мансийского и Ямало-Ненецкого автономных округов Тюменской области Российской Федерации (см. карту 2 Западная Сибирь. Тюменская область). Одни из них (северные) именуют себя ?anti (ханти) или ?аnt? (хантэ), другие (восточные) – ?аnt?? (кантэх) или ?аnt?? (кантэк) [Терёшкин, 1966, т. 3, с. 320], третьи (южные) – ?аnd? (хандэ) [Karjalainen, 1967, II, I, s. 238].

О происхождении и значении этнонима остяк высказано несколько предположений. Согласно одному из них он образовался от имени хантов, живущих по реке Оби, которые называли себя ас jах/йaх: ас – название реки Обь, jах/йaх «народ, люди». Стало быть, ас jах/йaх означает «обский народ, обские люди». Появление в остяк звука [т] эта гипотеза не объясняет. З. П. Соколова отмечает, что Ас по-хантыйски – это не только Обь, но и Иртыш, и Енисей (т.е. любая большая река), и считает, что ас-ях означает «люди (большой) реки» [Соколова, 1982, с. 44]. По мнению А. П. Дульзона, ас – древнее угорское слово, потерявшее своё значение, или заимствованное слово [Дульзон, 1961, с. 367].

Что интересно, этимология этнонима остяк лингвистически почти безупречно толкуется на материале чувашского языка. Можно предположить, что народо-наименование остяк по своему происхождению восходит к чувашскому словосочетанию аслa йaх, в котором аслa означает «большой; старший», йaх – «род; племя»; взятое в целом (аслa йaх) – «большой (старший) род; большое (старшее) племя». Форма ас– возникла в результате отпадения в асл? двух конечных звуков, составляющих слог -л?. В чувашском языке фонетическое явление, называемое апокопа, наблюдается часто при образовании сложного слова на базе словосочетания, например: аларман из алa арманe «ручная мельница», асатте из асл? атте «большой, или старший отец» (дедушка по отцу), асанне из асл? анне «большая, или старшая мама» (бабушка по отцу). Остяк – это чувашское ас йaх со вставным [т] в русской передаче.

Скорее всего, этноним ас jах/йaх означает «ас люди, ас народ». Известно, что ханты енисейскоязычных аринов называли а:р-ях [Дульзон, 1959, с. 107, сн. 22; Он же: 1962а, с. 72]. (Предки аринов когда-то жили в бассейне Средней Оби – по Кети (начиная с устья), Чижапке и Чае [Дульзон, 1962а, с. 72]). Ар- в а:р-ях – название народа, -ях – хантыйское йaх «народ, люди»; следовательно, а:р-ях означает «ар народ, ар люди» (гл. 10 §10.4). Аналогична словообразовательная и морфологическая структура этнонима ас jах/йaх: ас- название родственных аринам/арам енисейскоязычных ассанов, jах/йaх – хантыйское йaх «народ, люди», ас jах/йaх – «ас народ, ас люди». В своё время они, как и арины, обитали в Южной и Юго-Западной Сибири (гл. 10 §10.4). Остяк – это хантыйское ас jах/йaх со вставным [т] в русской передаче.

* * *

Как тобольские сыпары/сывары оказались в Нижнем Приобье? Из района нижнего течения Тобола и среднего течения Иртыша они продвигались (сначала вдоль Иртыша, затем вдоль Оби) всё дальше на север и со временем дошли до Нижнего Приобья. Назовём их нижнеприобскими сыпарами/сыварами. Местные племена название сыпар/сывар, естественно, произносили по-своему, по возможности сохраняя его фонетический (звуковой) облик. В работе В. Н. Чернецова «Усть-полуйское время в Приобье» читаем: «В фольклоре хантов и манси, равно как и в названиях родов, фамилий и в топонимике, встречаемся с одним именем… Имя это: по мансийски сипыр [?’ip?r], сёпыр, супыр, супра; по хантыйски себар [?ebar], сопра, шабep. Б. Мункачи (1860—1937; Венгрия. – Л. Ф.) переводит его как „родовое имя“ [nemzetsеg neve]. К. Папай сообщает, что ему приходилось слышать в районе Салехарда (Обдорска) выражение „шабер му“ – земля Шаберов, а А. Регули, путешествовавший до него в тех местах, указывает на живущих там „шабер маам“ – народ Шабер. Можем добавить к этому наименование родов – „сопра“ – Собрины близ Салехарда, Сёпыр – близ Берёзова… Там же на Иртыше был городок, называвшийся хант. Тяпыр уш, манс. Сёпыр-ус. Имя Супра, Сопра, Сёпра очень часто встречается как название селений, речек и урочищ по всему нижнему Обь-Иртышью. Сипыр (сепыр, шапыр, шабыр) выступает как имя прародительницы фратрии мощ, моньть – одной из двух угорских фратрий. Слово „сипыр“ выступает и как синоним имени манси-вогул. Так, в хантыйском имеем: себар хул или манси хул, т. е. „себарская рыба или мансийская рыба“ (елец). В ряде песен территория, обитаемая манси и хантами, именуется как Луи вот асирм Сипыр махум унлын ма… – Северного ветра холодного Cипыр народом населённая земля» [Чернецов, 1953б, с. 238—239]. Как видим, замечание С. К. Патканова, что севернее низовьев Иртыша этноним сывыр/сыбыр не встречается [Патканов, 1892, с. 130], не соответствует действительности.

Нет сомнения в том, что встречающиеся в фольклоре хантов и манси, названиях их родов, фамилий, топонимике слова сипыр, сепыр, супыр, супра, себар, сопра, шабёр, сёпыр, шапыр, сибыр, савыр – фонетические варианты подлинного имени восточно-азиатских хуннов: сыпар/сывар. В них преобладают варианты с глухим согласным звуком [п]. Очевидно, так – с глухим [п] – произносили своё имя сами нижнеприобские сыпары/сывары. В некоторых из них отсутствует гласный звук [ы]. Видно, он не был характерным для некоторых языков местных племён. Во всяком случае, в кондинском (южно-мансийском) диалекте мансийского языка гласный звук [ы] «встречается лишь в отдельных словах» [Баландин, Вахрушева, 1958, с. 9].

* * *

В таёжной Северо-Западной Сибири с появлением какого-то «нового этнического элемента, принёсшего с собой иные, совершенно не свойственные лесной полосе навыки», возникла и начала развиваться новая археологическая культура – усть-полуйская [Чернецов, 1953б, с. 238]. По утверждению В. Н. Чернецова, территория её «хорошо прослежена от Ангальского мыса, т. е. от того места, где Обь пересекает Полярный Круг, и вверх по Оби до устья Иртыша. К западу от Оби в область усть-полуйской культуры целиком входит бассейн Сев. Сосьвы (Северная Сосьва – левый приток Оби. – Л.Ф.) до её истоков у снежных вершин Сев. Урала» [Там же. С. 221].

С приходом этого «нового этнического элемента» в Нижнем Приобье начинает широко распространяться железо, бронза, следов которых в предыдущих культурах пока не обнаружено» [Мошинская, 1953а, с. 106]. «Высокий уровень техники вызвал расцвет материальной культуры. Специализированное военное оружие чуждых Северу форм (клевцы, трёхпёрые бронзовые стрелы, мечи и кинжалы сарматского типа) свидетельствует о внесении новых навыков и, вероятно, более высоких форм общественного строя» [Там же]. В. Н. Чернецов отмечает, что «бронзолитейное дело находилось у устьполуйцев на весьма высоком уровне развития» [Чернецов, 1953б, с. 230]. Он обратил внимание на связи «между культурами Обь-Иртышья, с одной стороны, и Южной Сибирью раннеташтыкского времени и Китаем – с другой» [Там же. С. 241].

Об этом в частности позволяют говорить «усть-полуйские тамги, представляющие как будто подражание иероглифам и печатям, сходство с которыми усиливается тем, что некоторые тамги окаймлены картушами», «широкое распространение вытянутого Z-образного меандра, применявшегося в виде самостоятельного орнамента, или бордюра на костяных и бронзовых изделиях» [Там же]. Тамги имеются на различных предметах женского и мужского обихода, обнаруженных в Усть-Полуйском городище (оно находится на правом берегу реки Полуй; она – правый приток Оби, в 3 км ниже от города Салехарда) [Мошинская, 1953а, с. 103].

«Столь же близок встречающийся на усть-полуйской керамике шашечный узор, известный как в китайской орнаментации эпохи Хань, так и в деревянной резьбе таштыкской культуры» [Чернецов, 1953б, с. 241]. «Эти параллели, – пишет В. Н. Чернецов, – могут быть значительно расширены, однако причины, обусловившие появление этих общностей, продолжают оставаться неясными, и выяснение их явится одной из задач дальнейшего изучения савырско-угорских древностей» [Там же].

Возникновение усть-полуйской археологической культуры В. Н. Чернецов связывает с угорскими племенами. Он рассуждает так: поскольку «около I тысячелетия до н.э. степные и лесостепные территории, лежавшие к югу от тогдашней границы западносибирской тайги, были населены древнеугорскими племенами» и поскольку «в дальнейшем на всей лесной территории Нижнего Приобья мы застаём уже полностью угорское население, то естественнее всего допустить, что перелом, обусловивший возникновение усть-полуйской и родственных ей лесных культур, связан с приходом на Север именно угорских групп» [Там же. С. 238]. Всё это, безусловно, логично. Но не менее логично связывать возникновение усть-полуйской археологической культуры с приходом в Нижнее Приобье тобольских сыпар/сывар, а их предки – восточно-азиатские хунны – издавна владели искусством бронзового литья, занимались выплавкой чугуна, а из железа выковывали ножи, удила, наконечники стрел и другие предметы первой необходимости [Руденко, 1962, с. 52, 60]. Они же, надо полагать, принесли в Нижнее Приобье усвоенные ещё их предками элементы китайской культуры. В. Н. Чернецов, между прочим, допускает, что вместе с угорскими племенами в формировании усть-полуйской и родственных ей лесных культур участвовали и савыры (т. е. нижнеприобские сыпары/сывары); правда, он их сближает с угроязычными народностями [Чернецов, 1953б