Властелин мёртвых. Часть 1. Навь или Явь?

Все эти мысли и предположения Лещинский высказал своему начальнику, зайдя в кабинет Туранова.

Выслушав Лещинского, Туранов помолчал, почесав в задумчивости висок, потом покачал головой и сказал:

– Как-то, жиденько всё это. Это во-первых… А, во-вторых, возьми вот это и приобщи к делу. – Туранов протянул Лещинскому листок бумаги с записью. – Пятый в твою компанию, Олег Васильевич. Сегодня ночью ещё одну могилу вскрыли.

– Мужчина, – полувопросительно, полуутвердительно сказал Лещинский.

– Женщина, – Туранов придержал записку, посмотрел в неё. – Чесменская Антонина Борисовна, адвокат.

– Жаль, – вырвалось у Лещинский.

– В каком смысле?

– Да ведь до сих пор преступник извлекал только мужчин. Ну, я и подумал, может тут какая-то система…

Туранов усмехнулся, узкие глаза сделались ещё уже, и произнёс:

– Не угодил я тебе! Ну, что ты ёрзаешь? Ещё что-то в таком же духе припас?

Лещинский кивнул и рассказал про открытый им «закон трёх дней», как он для себя называл подмеченное правило.

Туранов пожал плечами.

– Три, так три. Могилу надо отыскать, приготовить, осмотреться. Хотя бы в одну ночь сходить для проверки. Ты сам попробуй всё это проделать – как раз три дня набегут. Не там ты, Олег Васильевич, ищешь…

Туранов выдержал многозначительную паузу и продолжил:

– Ты подумай вот над чем. Жили себе четверо… нет, уже пятеро людей. Жили каждый своей жизнью. В разное время и от разных причин умерли. И после этого в какое-то мгновение с ними со всеми происходит одно и то же. Всё время было разное, а тут вдруг – одинаковое происходит. У пятерых совершенно разных, чужих людей судьбы вдруг пересеклись в одной точке: вот что здесь самое удивительное. Почему так случилось? Мне кажется, самый естественный ответ – потому, что судьбы эти уже однажды в одной точке пересекались, Олег Васильевич. Когда, в какой – не имею представления. Едва ли это была сознательная встреча: собрались, потолковали, разбежались. Что-то другое. Вот ты и ищи – что…

Лещинский слушал Туранова без восторга. Он и сам чувствовал, что ничего в этом деле не разберёт, если не влезет с головой в биографии тех, кто оказался жертвами преступления, не раскопает всю их жизнь до мельчайших подробностей.

Но ему делалось дурно, когда он прикидывал, сколько времени, сил, какого хождения по организациям и людям потребует эта затея.

И тут произошло чудо.

– Теперь вот что, Олег Васильевич, – сказал Туранов. – Я знаю, что ты загружен, но с этими кладбищенскими делами ты в первую очередь разбирайся, а покушение на ограбление продмага передай-ка Югову, а квартирную кражу на Ключевской – ну, вон хоть Лисанову.

– Матвей Доржиевич, мы что, без работы сидим? – застонали в один голос Югов и Роман, сидевшие здесь же, но Туранов повысил голос:

– Всё, тихо! Это приказ. Дела передать сегодня же. Олег Васильевич, с тобой на сегодня всё. Что у нас дальше?..

3

Через три дня после похорон Игоря, мне на работу позвонил Борода.

– Слушай, Алексей, тут такое дело… – голос у него был взволнованным, что на его вечное спокойствие никак не походило. – Ты Кислицину Антонину Михайловну помнишь? С Игорем вместе работала, до своего ухода на новое место? Он мне про неё часто рассказывал, как она хотела стать его любовницей…

– Смутно, – сказал я. Действительно, сейчас я с трудом вспомнил тридцатилетнюю женщину приятной внешности, на которую как-то кивнул головой Игорь. Она была руководителем какого-то отдела в фирме и исчезла оттуда до моего прихода. Но иногда заходила в офис фирмы к старым приятельницам, с которыми долго проработала вместе. Вот тогда Игорь и показал на неё. Правда, про то, что она хотела стать его любовницей, от него я не услышал. Но чисто внешне она мне понравилась. Мне, вообще-то, всегда нравятся элегантные, в меру эффектные и умные женщины.

– Она теперь живёт на Стеколке. Муж её коттедж там купил, – продолжал Сашка Бородин. – Вчера, после работы, зашёл я в «Спутник», продуктов домой купить. Ну, и встретил её… Стала она спрашивать про нас всех, и про Игоря. И очень удивилась, когда я сказал, что он умер. Она утром ехала с мужем на машине, и видела Игоря, идущего по дороге, недалеко от Нефтебазы. Ещё про себя удивилась, что это он так рано здесь делает, и почему пешком?

У меня как-то нехорошо заныло в области сердца.

– Ты её поспрашивал ещё о чём-нибудь?

– Конечно. Женщина она умная, взгляд у неё намётанный… Игорь, с её слов, был очень бледным и худым. Но она его сразу узнала. Одет он был в чёрный костюм в светлую полоску. Белую рубашку с тёмно-синим галстуком…

Игоря мы похоронили именно в этом костюме. У меня сильно забилось сердце…

– …костюм был измазан в песке, – продолжал Борода. – Антонинам Михайловна хотела попросить мужа остановить машину, но увидела, что Игорь направляется к чёрной «Калдине», стоящей на обочине. У неё «стоп-огни» горели…

Игорь два года назад купил «Тойоту Калдину» чёрного цвета.

– Ничего не понимаю, – пробормотал я.

– Я тоже… – откликнулся Борода и спросил: – Едем на кладбище?

– Едем, – согласился я. – Выходи на остановку. Я минут через пять сейчас подъеду.

– Лады!

Чувство тревоги, охватившее меня после разговора с Сашкой, становилось всё сильнее. Разные мысли полезли в голову, пока я шёл по коридору офиса фирмы к выходу. Но, в основном, доминировала одна: про летаргический сон.

«Неужели он заснул таким сном? Вскрытие, ведь, не делали». Инга упросила врача, который оказался её одноклассником из параллельного класса, не делать этого, и он указал в справке причину смерти на основании медицинской карты Игоря.

Я бегом пробежал мимо охранника на входе, своего подчинённого, который с изумлением посмотрел мне в след. Залетел в кабину своих «Жигулей» и резко рванул с места…

4

Адвокат Чесменская и продавец магазина стройматериалов Марченко когда-то жили на одной улице. Специалист по евроремонту Дрей и учитель труда Гельман когда-то вместе учились в одной школе, но в разных возрастных классах. Водитель маршрутки Порхонов, вообще, никак не был связан с остальными четырьмя. Это было всё, что удалось выяснить Валову за неделю кропотливой работы во исполнение начальственного указания «искать общие точки». Было, правда, ещё множество мест, где жизненные пути этих людей, наверное, пересекались, причём неоднократно. Но в городе с населением в триста тысяч, в этих местах, так или иначе, встречались едва ли не все его взрослые жители. Центральный рынок, «Саган Морин» на Элеваторе, и другие торговые места, где в выходные дни скапливалось чуть ли не полгорода…А если учесть кинотеатры, больницы…

Лещинский поставил кресты на всех своих блистательных версиях.

Рассыпалась в прах и новая—о преступнике, заметающем какие-то следы. Все пятеро скончались при обстоятельствах, начисто отметавших насилие. Гельмана прямо на уроке схватил инсульт. Чесменской стало плохо на улице – остановилось сердце. И так далее…

Пожалуй, дольше других продержался, словно перекочевавший со страниц детективных романов, карточный долг. Но Лещинский и от этой версии отказался. Такие люди вряд ли могли играть в карты на деньги…

Было ещё одно соображение, которое не давало Лещинскому покоя. Свои сомнения он решил проверить на Лисанове.

– Роман, – спросил он как-то его, – скажи, пожалуйста, за шесть лет твоей работы в отделе было хотя бы одно дело, чтобы действительно никто ничего не видел?

– Н-нет, пожалуй, не было. Какой-нибудь случайный свидетель обязательно отыскивался.

– То-то и оно! – торжествующе провозгласил Лещинский. – А теперь посмотри. За какой-то месяц с небольшим на кладбище раскапывают пять могил – а это, ты же понимаешь, надо как минимум пару часов лопатой без отдыха махать. Больше того: куда-то ухитряются увезти трупы. И никто ничего не видел: ни сторож, ни жители вокруг! Ну, возможно ли это?!

– М-м… Вообще-то… едва ли… – ответил, подумав, Лисанов. – А к чему ты клонишь?

– А ты сам не догадался? Ведь если никто не видел, как трупы увозили, значит…